Поймать хамелеона
Шрифт:
— Кто вы? — с мукой в голосе спросила девушка.
— Ваш друг, Глафира Алексеевна, — улыбнулся ей Котов. — Идемте туда, где нас не увидят и не услышат, нам нужно поговорить.
Она не спешила выполнить просьбу незваного гостя, который теперь пугал девушку до дрожи. Глаша покусывала губы, нервно потирала ладони и заметно страдала от происходящего, и Олег решил ей помочь.
— Глафира Алексеевна, я знаю, что вы стали свидетелем появления пришельца из другого мира. Знаю, что он поглотил на ваших глазах человека, того блаженного из деревни, которая находится рядом с вашим поместьем и
Глаза ее становись всё шире и шире, пока розыскник говорил, и когда он закончил, приоткрылся даже рот. Глаша вдруг вцепилась в руку Олега и спросила, глядя на него с жадностью:
— Вы не считаете меня безумной или вздорной выдумщицей? — вдруг мотнула головой и задала новый вопрос, который, должно быть, хотела задать первым, но сказала то, что было для нее важней: — Откуда? Откуда вы всё это знаете? — после сжала руку Котову и потянула за собой: — Идемте.
Олег кивнул и последовал за девушкой. Она вела его к дому, стоявшему неподалеку. Дача была небольшой и совсем простенькой. Владелец ее явно был небольшого достатка. Возможно, служащий нижнего чина, или мастеровой из простого сословия, имевший доход, который не делал его зажиточным. Впрочем, это уже не имело значения… пока, по крайней мере.
В доме и в самом доме было мало комнат, да и обстановка их говорила о том, что хозяин может позволить себе иметь дачу, но обставить ее с шиком уже не способен. Здесь было всё, что необходимо для жизни: где есть, где спать, где приготовить пищу, — но не больше. Почти никакого декора, кроме пары безвкусных картин в таких же безвкусных рамах, да один гипсовый бюст с небольшим сколом. Да и скудная мебель имела потертый вид.
— Прошу вас, присаживайтесь, — Глафира Алексеевна указала рукой на продавленное полосатое кресло. — Уж не обессудьте, Олег Иванович, за жалкий вид нашего нынешнего жилища, но, признаться, мне довольно и небольшого садика и тишины, которой нет в Петербурге. Я скучаю по нашему поместью…
Она замолчала и, присев во второе кресло, расправила складки платья на коленях. Руки девушки слегка подрагивали, выдавая так и не оставившего ее волнения. Глашенька опустила взгляд, поджала губы и больше не произнесла ни слова. Щеки ее заалели, и Олег невольно улыбнулся, любуясь смущением девушки, чем бы оно ни было вызвано. Близостью ли постороннего ей мужчины, с которым она опять осталась наедине, но уже без свидетелей, или же попросту не могла решиться быть откровенной, но была она в эту минуту невероятно прелестна и трогательна.
— Глафира Алексеевна, — заговорил первым Котов, решив помочь своей собеседнице, — что в точности произошло в тот злополучный день в лесу, когда погиб блаженный? — Девушка бросила на розыскника затравленный взгляд, и он улыбнулся: — Произошедшее для меня не выдумки и не безумие, вам нечего опасаться, что я дурно о вас подумаю. Клянусь, — и он поднял руку в клятвенном жесте.
Однако ответить Глаша ничего не успела, потому что в комнату шагнула женщина лет сорока. Черты лица ее были грубы, фигура массивна, и ступала она тяжело, оттого приближение не осталось незамеченным. Котов первым обернулся к двери, и лишь после этого раздался стук.
— Это Дарья, —
Женщина шагнула в комнату, посмотрела на визитера, и он отметил, что у нее, похоже болят зубы, потому что на голове ее была повязка, проходившая под подбородком и через левую щеку. Концы скрученного платка забавно топорщились на макушке, словно заячьи уши. Дарья запоздало поклонилась и произнесла:
— Показалось, что пришел кто-то, — голос ее оказался на удивление приятным. — Думала, что братец ваш вернулся. Накрывать ли на стол, барышня? Может, надо чего? Вы говорите, я накрою.
Глафира перевела взгляд на незваного гостя, но он отрицательно покачал головой, и девушка ответила:
— Нет, Дарья, ничего не надо, отдыхай пока.
— Да вроде и не устала, — сказала та, но уйти не спешила.
— Что тебе? — с заметным удивлением спросила Воронецкая.
Похоже, Дарья назойливой обычно не бывала.
— Вы уж простите меня, барышня, — сказала женщина, — но нехорошо это, с мужчиной-то наедине. Давайте, я тихонько в уголке посижу. Мешать не стану, но так братец вас бранить не станет.
— Ступай, — досадливо покривилась Глашенька. — Михаил Алексеевич знаком с господином Котовым.
— Ну раз так, то как скажете, — пожала плечами Дарья. — Может, хоть воды принести?
Олег обернулся к ней и ответил сам:
— Нет, благодарю. Мне ничего не надо.
— Так может, барышня хочут?
— Да, мне воды принеси, — согласилась девушка и облизала губы.
Дарья вышла, и Котов сменил тему беседы, пока они ожидали возвращения служанки.
— Кто такой Мефодий Парамонович?
— Это наш знакомец, — ответила Глаша. — Мы встретились с ним в Петербурге на третий день после того, как приехали, и он сказал, что мы можем пожить на его даче. Сказал, что самому ему сейчас дом не нужен, а нам будет удобней тут, чем в гостинице.
— Но вы переехали не сразу, — заметил Олег.
— Да, — девушка бросила на него вороватый взгляд и отвернулась. Щеки ее вновь полыхнули румянцем. — Это из-за вас, Олег Иванович. Мишенька недоволен, что мы назвались супругами. Он сказал, что ему неловко и дальше лгать, а вы намеревались свести с нами более тесное знакомство. Выходило так, что нам и вовсе пришлось бы завраться. Да и ваше знакомство с Федором Гавриловичем… — Она вновь бросила вороватый взгляд на гостя. Похоже, про Ковальчука Глаша говорить не хотела. — Так и вышло, что Миша решил принять любезное предложение Мефодия Парамоновича.
Вновь послышались тяжелые шаги, вернулась Дарья. Она поставила на стол поднос, на котором стоял графин с водой и два стакана. Поклонившись, она задержала взгляд на Котове, после перевела его на Глафиру Алексеевну, а уж затем вышла, наконец оставив их наедине. Олег поднялся на ноги и, подойдя к двери, прикрыл ее. О чести дамы он, конечно, заботился, однако сейчас был иной случай, да и Дарья ему не понравилась.
Котов обернулся и увидел, что Глашенька наливает себе воды. Она уже взяла стакан, поднесла его к губам, но вдруг вернула на поднос, сжала кулаки и тряхнула головой. Вид у нее был до невозможности решительный и забавный одновременно, но розыскник скрыл улыбку.