Поймать хамелеона
Шрифт:
— Стало быть, Мефодий Парамонович так больше и не появился?
— Нет, больше мы его не видели. Возможно, он еще приедет, все-таки мы тут живем всего лишь второй день…
Котов в задумчивости кивнул, принимая ответ. Значит, хамелеон еще в дороге выбрал себе жертву, и в его личине втерся в доверие Воронецких. Нашел домик в пригороде и обустроил в нем себе логово. И в отличие от Румпфа и Карасева ни Мефодия Парамоновича, ни Дарью он на виду не оставил. Стало быть, те тела, которые оказались в покойницкой и вправду нужны ему были для привлечения внимания. Но зачем
Исходя из того, что рассказала Глафира, Котов общался с настоящим Воронецким, и все прошлые выводы, хоть и казались логичными, были ошибкой. Если только хамелеон все-таки не занял место Михаила, но занял уже после убийства Румпфа, потому что тогда они точно существовали по раздельности, и Михаил оставался Михаилом.
— Глафира Алексеевна, Дарья и ваш брат появлялись перед вами одновременно? — спросил Котов, не глядя на собеседницу.
— Да, конечно, — ответила она. — Мы вместе дожидались Дарью. И сегодня Миша ушел, когда Дарья возилась на кухне. Я слышала, как она там чем-то гремела. Олег Иванович. — Розыскник посмотрел на девушку, и она потребовала: — Уж не откажите в любезности и скажите наконец, что произошло со мной, пока мы разговаривали?
Котов коротко вздохнул. Отвечать не хотелось, но и изворачиваться смысла не было.
— Вас отравили, Глафира Алексеевна, — мягко произнес розыскник. Глаза девушки широко распахнулись, и Олег кивнул, подтверждая свои слова. — Тот, кто назвался Мефодием Парамоновичем, а после Дарьей, это и был хамелеон. Увидев меня, он пытался присутствовать при нашем разговоре, возможно, надеясь, что при посторонних ушах вы не выдадите его. Когда не вышло, начал предлагать угощение. Вы выбрали только воду, и он подмешал яд. Наверное, думал, что от волнения вы сразу выпьете ее, но вы успели немало рассказать прежде, чем все-таки взяли стакан.
В глазах Воронецкой отразился испуг.
— Я… я умираю? Я умру? — севшим голосом спросила девушка.
— Вы уже умерли, Глафира Алексеевна, — ответил Котов, глядя ей в глаза. — Поэтому мне пришлось начертить на полу пентаграмму портала и использовать свою силу. Мне удалось убрать яд и вернуть вас. Вот потому вы были на полу, потому я обнимал вас. А когда портал стал не нужен, я стер его следы.
— Ваша сила? — в ошеломлении спросила девушка. — Портал? Кто вы, Олег Иванович?
— Я — маг, Глафира Алексеевна. Настоящий маг. И я служу в Ведомстве охраны межмирового порядка, о котором вам говорил хамелеон. Старший розыскник петербургского отдела расследований и поиска существ, незаконно пересекших грань миров, то есть Марь. Я говорю вам об этом открыто и честно, потому что вы показали, что можете хранить тайну. Никто не должен знать обо мне правды, понимаете?
— Да мне никто и не поверит, — машинально ответила Глашенька.
Она встала и отошла к входу в беседку. Олег тоже встал и, развернувшись, смотрел на девушку. Она сжала пальцами виски, и до Олега донеслось приглушенное:
— Это всё какие-то сумасшествие. Маг, хамелеон, портал, Марь… — Глаша порывисто обернулась и воскликнула: — Мне кажется, что
Олег приблизился к ней, склонил голову к плечу, а после взял за руку и… ущипнул за тыльную сторону ладони. Девушка охнула, отпрянула и в изумлении посмотрела сначала на красный след на коже, а после на Котова.
— Что вы делаете? — потрясенно вопросила Глашенька.
— Доказываю вам реальность происходящего, — ответил розыскник. — Вам больно, и, стало быть, вы не спите. И вы в своем уме, Глафира Алексеевна, с чем я вас сердечно и поздравляю.
На губах его появилась улыбка, и девушка сердито ответила:
— Разумеется, я в своем уме. Это вы не в разуме, и только что мне это показали. А раз не в разуме вы, то и обижаться я на вас не стану. На блаженных не обижаются.
Улыбка Котова стала шире, и он произнес:
— Ну вот видите, Глафира Алексеевна, как вы складно изъясняетесь. Разве же сумасшедшие к этому способны?
— Способны, — парировала с вызовом Глаша. — И вы тому живой пример, Олег Иванович. Уж простите, не знаю вашего истинного имени. — Она снова отвернулась, а спустя минуту спросила уже иным тоном: — Стало быть, я не умру?
Розыскник вновь шагнул к девушке и встал рядом с ней. Он посмотрел на Глашу, потиравшую место щипка, в этот раз спрятал улыбку и ответил:
— Умрете, Глафира Алексеевна. — Она развернулась к нему и впилась вновь встревоженным взглядом в лицо, и уголки губ Котова все-таки дрогнули: — Все мы когда-нибудь умрем, и вы, и я, и даже хамелеон. Но от его отравы вы точно не умрете снова. Я всё убрал.
— Какой же вы! — вспыхнула Глаша и вышла из беседки.
— Я знаю — красивый, вы говорили, — произнес Олег, но шепотом, чтобы не обидеть девушку. После хмыкнул и последовал за ней.
Далеко младшая Воронецкая не отошла. Она остановилась у клумбы, и маг пристроился рядом. Рассеянный взгляд Глашеньки некоторое время скользил по цветам. Девушка покусывала губы, явно о чем-то размышляя. Наконец судорожно вздохнула и спросила:
— Выходит, настоящая Дарья мертва? — голосок ее прозвучал с легкой хрипотцой.
— Да, — не стал лгать Олег. В этот раз он был серьезен. — И Мефодий Парамонович. И еще неизвестно сколько личин уже получил хамелеон. После этого живых не остается. Я знаю теперь о пяти его жертвах.
— Пяти? — охнула Глаша.
— Да, — кивнул Котов. — Блаженный Федот Афонин, Мефодий Парамонович, Дарья, немец Румпф и коллежский регистратор Карасев. Последних двух поглотитель, таково его настоящее именование, убил с определенной целью. Я думаю, он хотел увидеть, кто представляет в Петербурге Ведомство. Но теперь я подозреваю, что была еще одна цель. Так что жертв, я полагаю, шестеро, а не пятеро. Возможно, и больше. Однако на месте двух убийств он оставил след, и след сознательный. Свидетели видели молодого человека по всем приметам походившего на вашего брата. Даже порез на щеке. Значит, на его счету есть еще и такая жертва.