Поймать хамелеона
Шрифт:
Об этом Котов вообще не думал в эту минуту. Даже о хамелеоне, который, похоже, был у него в руках, тоже не вспомнил. Лишь краем сознания уловил, что «Дарьи» уже нет в доме. Раз поглотитель решился на такой шаг, значит, понял, кто пришел по его душу. Недаром так настойчиво пытался присутствовать при разговоре. А раз уж не вышло, то решил убрать главного свидетеля, потому что знал — магу яд особого вреда не причинит. Не этот яд, а другого в этом мире не было.
Но в эту минуту Олег об это не раздумывал, он чертил на полу пентаграмму, которая даст ему прямой доступ к потоку магической
Розыскник вел рукой над женским телом, изучая его состояние, а после начал исцеление. Очищал от яда, восстанавливал затронутые отравой органы, а когда понял, что сделал, что мог, направил поток на сердце.
— Отзовись, — прошептал Олег. — Я не опоздал. Ну же… — он даже не заметил, что голос его нервно подрагивает.
Больше сделать Котов уже ничего не мог. Он оперся на руки по обе стороны от девушки и, не моргая, смотрел на ее личико.
— Глашенька…
И сердце дрогнуло. Девушка сделала первый вздох, и Олег широко улыбнулся, чувствуя невероятное облегчение. Он рывком притянул к себе Глашу, крепко прижал, а после закрыл переход — он был уже не нужен. Затем чуть отстранился и встретился взглядом с барышней.
— Олег Иванович, — слабо улыбнулась она, подняла руку и коснулась мужского лица кончиками пальцев. — Какой же вы красивый… — Вдруг нахмурилась и огляделась. — Что? Что происходит?
Олег помог девушке подняться на ноги и усадил ее обратно в кресло. Он взял графин с водой и плеснул на то место, где была начертана пентаграмма. Оглядевшись, Котов не увидел ничего подходящего, потому сдернул со стола старую скатерть, кинул ее на пол и, поставив сверху ногу, стер следы портала. Глаша, наблюдавшая происходящее, не выдержала:
— Что всё это значит, господин Котов?
Розыскник подошел к ней, присел на корточки и, взяв за руки, заглянул в глаза.
— Безумно рад снова видеть вас, Глафира Алексеевна, — сказал он, и девушка смутилась.
И когда Котов отошел, она порывисто поднялась с кресла.
— Олег Иванович, умоляю, скажите, что всё это значит? Как я оказалась на полу, отчего вы обнимали меня? И что это вы сейчас стерли?
Розыскник обернулся. Он некоторое время смотрел на хорошенькое личико Глафиры Воронецкой, затем улыбнулся и спросил то, чего она никак не ожидала услышать:
— Стало быть, вы находите меня красивым?
Девушка вновь смутилась. Щеки ее вспыхнули, и Глашенька отвела взгляд.
— Вы… вы привлекательный мужчина, — запнувшись, все-таки ответила она. — Но к чему этот вопрос? Он крайне неприличен, Олег Иванович…
— Простите, — прервал ее Котов и протянул руку: — Идемте в сад. У вас тут ведь есть сад?
— Маленький…
— Это не важно. Идемте на воздух. К тому же наш разговор еще не окончен, а он крайне важен, и для вас в том числе.
— Вы заговариваете мне зубы? — спросила Глаша.
Она смотрела на гостя, широко распахнув глаза, и вид девушки был трогательным до невероятности. Олег улыбку
— Идемте, Глафира Алексеевна. Я отвечу на ваши вопросы, обещаю, но очень хочется покинуть этот дом и выйти на свежий воздух.
— Хорошо, — кивнула девушка, но вновь не сдержалась и произнесла: — Я помню, что мне стало дурно. Я чувствовала жгучую боль в груди, а потом вот оказалась на полу. Я лишилась чувств? Но тогда зачем вы нарисовали то, что после стерли?
— Терпения, Глафира Алексеевна, — с укоризной ответил Котов. — Я ведь уже дал слово, что всё вам объясню. Покажите, куда нам идти?
— Прошу, — она сделала приглашающий жест.
Вряд ли это можно было назвать садиком. Как такого сада не было, разве что клумба с цветами и беседка, такая же старая и облупленная, как дом, стоявший рядом. Посреди клумбы стояла небольшая статуэтка — пузатый амур с отбитым носом. Даже было удивительно, как вообще это можно называть это дачей, скорей какая-то сторожка, за которой начинался лесок.
Котов пропустил Глашу в беседку, после вошел сам, но не сел, а остановился на входе.
— Глафира Алексеевна, кто такой Мефодий Платонович? Как и когда вы с ним познакомились? Это кто-то из партнеров вашего брата по купеческому делу? — спросил розыскник то, что теперь стало наиболее важным.
Должно быть, девушка ожидала, что гость прежде всего ответит на ее вопросы, потому на лице ее отразилась досада, и произнесенное:
— Нет, — вышло резким и сердитым. Однако она была воспитанной барышней, потому расслабилась и ответила уже иным тоном: — Нет, Миша не был знаком с Мефодием Платоновичем. Мы свели знакомство по дороге в Петербург. Так уж вышло, что он из нашего уезда, потому в пути мы оказывались на одних и тех же остановках. Так он к нам и подошел. Сказал, что видит нас уже не в первый раз, потому стало любопытно, откуда мы едем. Милый человек, улыбчивый, даже веселый. В гостинице перед Петербургом мы даже провели совместный вечер. Гуляли, ужинали в ресторане.
— Он тогда предлагал вам остановиться у него?
— Да, — кивнула Глаша, но тут же посмотрела на Котова и отрицательно покачала головой: — Нет, тогда ни слова не говорил про этот дом. Мы просто мило беседовали. Даже больше разговаривали они с Мишенькой, а я слушала. Признаться, в дороге ко мне подходил, как вы говорили, хамелеон? — Олег кивнул, и девушка продолжила: — Хамелеон явился ко мне на одной из остановок, пока Миши не было. Сказал, что он всегда где-то рядом. Это ужасно напугало, и потому мне было не до веселья.
— А в Петербурге? Мефодий Парамонович как с вами встретился? Он вместе с вами приехал? Да, вот еще что, почему вы пересели на наемный экипаж, когда из поместья выехали на собственной карете?
Воронецкая в удивлении похлопала ресницами, пытаясь понять, о чем спрашивает розыскник. Наконец пожала плечами.
— Не понимаю, о чем вы, Олег Иванович. Мы доехали до «Феникса» на своей карете. После Миша отправил Петра, это наш кучер, обратно в поместье и велел приехать через месяц. Он даже дал ему денег на обратную дорогу, велел не прогуливать их, чтобы было, с чем возвращаться.