Пожарная застава квартала Одэнмате
Шрифт:
— Марионетку-то? — переспросил Хасубэй. — Да, конечно.
— Марионетку?
— Поверь мастеру. Я умею отличать живых людей от подделок. Она повторяет все движения Икио Тора. Он ее кукольник. Она действует сама, только когда он неподвижен.
— А выглядит совсем как живая…
— Да она же не дышит!
— Ну надо же… — пробормотал Юи, только теперь заметивший это. — Так несколько сложнее будет.
— А ты-то хотел ей по-простому голову срубить?
— Ну. Гм…
— Да. Гм. Может и не помочь.
Юи задумался.
—
— Наверняка есть, — ответил старик. — Только их не видно. Это же лисья марионетка. Удивительное мастерство. Люди так не умеют.
— А ты можешь их, ну, не знаю… Нащупать? Найти? Перерезать?
— Надо подумать.
— Времени мало.
— Вот я немного и подумаю.
— Хорошо. Если немного, то давай. Думай.
Пока Хасубэй думал, сидя на пустом ларе для риса, Юи собрал господина Сатаке в дорогу.
— Когда мы выйдем, — произнес Юи, — я постараюсь избавить вас от нежеланных попутчиков.
— Только не пытайтесь бить его в тело, — произнес господин Сатаке. — Еще никому не удавалось пробить его черную одежду.
— Понятно, — проговорил Юи. — Я это учту.
— Что ж, — произнес господин Сатаке с бледной улыбкой. — Продолжим наш скорбный путь. Ибо демоны наши не дают нам покоя.
Тем временем коротышка Хасубэй спрыгнул с рисового ларя и теперь копался в своем дорожном ящике.
— Придумал что-то? — спросил у него Юи.
— Есть что попробовать.
— Хорошо…
И собравшись, они вышли из дома под хмурое серое низкое небо, полное едва не пролившегося дождя.
Их там ждали.
С мечом в ножнах в правой руке, подчеркивая свою безопасность, Юи приблизился к человеку в черном. Тот опустил взгляд на рукоять меча в ножнах Юи, для него это было почти совершенно безопасно.
— Вы не оставите нас в покое? — задал Юи решающий для него вопрос.
— Мир вокруг меня страдает, — произнес человек в черном, называющий себя Икио Тора. — Я не могу его так оставить.
— Возможно, почтенный господин и не знает, — произнес Юи, щурясь под своей шляпой от порывов холодного влажного ветра, — но от сосредоточенности на страданиях мира очень помогает дзэн.
— У Сатаке теперь очень болтливые вассалы, — безразлично произнес человек в черном, глядя мимо Юи на то, как Хасубэй выходил из дома, прикрываясь от порывов холодного ветра едва склеенным рисовым клеем бумажным зонтом. Господин Сатаке, горбясь, опираясь на палку, медленно брел последним.
— Я мог бы излечить вас, господин Сатаке, — произнес не моргая человек в черном.
— Боль этой раны, — устало произнес господин Сатаке, — успокаивает мучения моей больной совести.
— Это неумно… — успел произнести человек в черном, прежде чем громкое шипение загоревшегося пороха под зонтиком Хасубея прервало его. — Что?
Хасубэй выстрелил из своего пистолета сквозь зонтик прямо в лицо огромной
Кровь капала с поднятого к небу меча Юи.
Человек в черном не шевелился, глядя на изрешеченное лицо своей марионетки, голову его пересекал едва видный разрез снизу вверх, оставленный мечом, что прошел через его череп, выхваченный левой рукой из ножен Юи. Человек в черном не шевелился и только потому был еще жив. Круглая шляпа на его голове роняла глубокую тень на его лицо.
С треском, подобным взрыву, разлетелась одежда на втором спутнике человека в черном, соломенная шляпа с окошком для глаз взлетела так высоко, что казалось, скрылась из глаз в низких облаках, а выпрыгнувший из обрывков одежды некто третий оказался вовсе не человеком. Это была вещь. Третий оборотень — это шагающая машина с мечом, вращающимся на оси. Лисья вещь, одержимая гневным духом, используемая самым противоестественным способом. Лезвие меча без рукояти, закрепленное на вертикальном бревне с четырьмя паучьими ножками снизу!
Из чудовищно высокого прыжка эта вещь обрушилась на Юи сверху тяжелейшим ударом закрепленного на ней лезвия, и Юи едва смог удержать смертельный удар, подставив свой меч.
Удар снес Юи с ног, он едва успел вскочить, а следующие мгновения целиком ушли на то, чтобы только спасти свою жизнь.
Удары следовали непрерывно, справа, слева, сверху, снизу, снова слева, человек был бы не в состоянии отразить их все, Юи едва успевал, не думая, не вникая, полное отрешение, и смерть пробивалась к нему с каждым ударом.
Хасубэй лихорадочно перезаряжал пистолет, но чем он мог помочь?
Господин Сатаке мучительно медленно приблизился к замершему человеку в черном, едва не падая, поднял и протянул колеблющийся кончик своей палки к лицу под шляпой и легонько толкнул. Отрубленная часть черепа вместе с куском шляпы отвалилась и шлепнулась на землю двора, разбросав кровавые брызги.
— Зря, — произнес синими губами на оставшейся у него половине лица человек в черном. — Я вернусь.
И осыпался внутрь своей одежды облаком черной пыли.
Немедленно так же рассыпался некто третий с мечом, и упало на землю двора грудой пыли тело женщины-марионетки. Ветер унес пыль и не осталось ничего.
Юи замер с поднятым мечом, изувеченным глубокими зазубринами.
— Все? — тяжело дыша, произнес он.
— Нет, — устало ответил господин Сатаке, опираясь на свою палку.
Ветер выл в ивах у речки за постоялым двором. Низко над сырыми крышами неслись серые дождевые облака.
— Нет? — переспросил Юи.