Правда о Порт-Артуре. Часть II
Шрифт:
На утро вс склоны Дагушаня были изрыты.
Снаряды огненнымъ ливнемъ всю ночь омывали Дагушань.
26 іюля поздно вечеромъ я отправился на Золотую гору.
Дежурный офицеръ на батаре, прапорщикъ запаса артиллеріи г. X., директоръ отдленія русско-китайскаго банка въ Артур, не захотлъ меня пропустить. Предъявивъ свои документы, я попросилъ вызвать командира батареи капитана Зейца.
Съ его приходомъ инцидентъ былъ исчерпанъ.
Во время ужина получается
Капитанъ Зейцъ немедленно услся за карту и началъ вычислять углы возвышенія.
Наверху засуетилась прислуга у орудій.
Мы сидли въ прочномъ бетонномъ каземат, который, тмъ не мене, несмотря на свою прочность, былъ пробитъ 12-ти дюймовымъ снарядомъ во время морской бомбардировки.
Черезъ 5-10 минутъ Золотая гора открыла огонь изъ своихъ 11-дюймовыхъ чудовищъ.
Въ каземат лампы, свчи потухли. Изъ посуды кое-что разбилось. Въ открытый люкъ посл каждаго выстрла врывалась струя воздуха.
Заперли вс люки и желзныя массивныя двери. Не помогло. Каждый выстрлъ не тушилъ уже лампъ и свчей, но страшно оглушалъ; на стол все тряслось и дребезжало. Поднялся на батарею. Совершенно темно. Прислуга у мортиръ возится съ фонарями.
— Первое!..
Столбъ пламени, и оглушительный грохотъ выстрла. Стальная глыба съ стихающимъ свистомъ — урчаніемъ понеслась наверхъ, высоко.
Мортиры, съ высоко поднятыми дулами, отчетливо обрисовываются на блесоватомъ бетон.
Внизу въ каземат дребезжитъ звонокъ телефона.
— Ваше высокоблагородіе, недолетъ. Просятъ обстрлять склонъ, обращенный къ непріятелю — докладываетъ телефонистъ.
— Второе!
Опять грохотъ выстрла, да какой — въ ушахъ все время страшный звонъ и шумъ. Едва различаешь выстрлы сосднихъ морскихъ батарей.
Дядя Мошинскій тоже открылъ огонь. Дальше — Плоскій мысъ, Крестовая. Весь фронтъ гудитъ.
— Ваше высокоблагородіе, снарядъ попалъ въ сдло Дагушаня. Просятъ обстрлять склонъ, обращенный къ непріятелю — опять докладываетъ телефонистъ.
Капитанъ Зейцъ сбжалъ внизъ въ казематъ, склонился надъ разложенной картой.
Поднялся, поправилъ прицлъ.
— Третье!
Каждыя 5 минутъ раздается выстрлъ. Южная ночь полна очарованія. Вышелъ на гласисъ. Подошелъ къ самому обрывзт. Крутой скатъ въ море. На мор тишина. Горизонтъ чистъ, никого не видать. Прожекторы съ береговыхъ батарей освщаютъ водную поверхность. Сталъ приглядываться, упорно смотрть по одному направленію. Чмъ дольше я смотрлъ впередъ, тмъ явственне обрисовывались очертанія приближавшагося судна. Метнулся лучъ прожектора — и ничего, кром темной зеленоватой волны.
Обернулся назадъ: ровный обрзъ горы, и на равномъ разстояніи другъ отъ друга четыре
Посл послдняго выстрла прошло дв минуты. На батаре тихо и темно. На гласис я одинъ.
Внизу разстилается городъ, погруженный въ полную темень: ни на улицахъ ни въ домахъ ни признака свта. Городъ словно вымеръ.
Батарея сразу освтилась, словно днемъ. Огромный столбъ пламени вылетлъ изъ жерла мортиры.
Отъ сотрясенія воздуха зашумли мелкіе камешки, оторвавшись съ обрыва, и покатились внизъ.
Уже 3 часа подрядъ весь береговой фронтъ отъ Золотой горы громитъ Дагушань.
Вернулся въ казематъ. Большинство бывшихъ на батаре офицеровъ улеглось спать. Кто въ каземат, кто прямо на дворик. Жарко и душно было.
Разговорился съ адъютантомъ крпостной артиллеріи, молодымъ, безусымъ поручикомъ.
Сей юноша вполн оцнилъ свое положеніе, какъ адъютанта крпостной артиллеріи, и поэтому съ большимъ апломбомъ критиковалъ дятельность генерала Кондратенко, давая мн довольно прозрачно понять, что онъ очень недоволенъ моими описаніями боевъ на Зеленыхъ горахъ, гд я хвалю генерала. По мннію юноши, я жестоко ошибался въ оцнк Кондратенко.
Я избгалъ, по возможности, споровъ, и поэтому готовъ даже былъ принести свою покаянную — лишь бы выиграть во мнніи своего юнаго критика.
На батаре, за исключеніемъ Зейца, вс спали, когда я опять спустился въ казематъ. Заснуть не было никакой возможности: каждый выстрлъ въ буквальномъ смысл оглушалъ
Я пристроился у стола. Привязалъ лампу и началъ писать свои ежедневныя «извстія» для «Новаго Края».
Черезъ два-три выстрла ко мн спускался капитанъ Зейцъ и, полусонный, со мной бесдовалъ.
— Ну и задаемъ же мы японцамъ! Я думаю, тамъ на дв, на три версты отъ его склоновъ нтъ ни одной живой души. Я иногда удлиняю дистанцію и посылаю нсколько бомбъ за Дагушань…
— Ваше высокоблагородіе, доложилъ вошедшіи унтеръ-офицеръ: изъ штаба крпости приказали уменьшить огонь — стрлять черезъ полчаса.
— Передай на батарею, я сейчасъ приду!
— Отчего вы не передадите командованія вашему помошнику?
— Нтъ-съ. Нельзясъ, стрльба очень серьезная — сказалъ Зейцъ, скрываясь въ корридоръ.
Выстрлы стали рже. Въ каземат полная тишина. На батареяхъ тоже. Преодолвая сонъ, пишу, изрдка посматривая на часы. Еще пять минутъ до выстрла. Увлекся, не доглядлъ — да такъ и подпрыгнулъ на стул отъ неожиданнаго удара.
Вышелъ опять на батарею. Чуть свтаетъ. На восток загорался день. Океанъ подернутъ дымкой — едва плещется о прибрежныя скалы. Сгущается туманъ. Съ моря повяло холодкомъ. На батаре тихо.
У готовой къ выстрлу мортиры въ живописной групп стоятъ на парапет артиллеристы, словно окаменлые, дремлютъ…