Предшественники Шекспира

Стороженко Николай Ильич

Оставшись въ Неапол, Эвфуэсъ продолжаетъ вести тотъ же разсянный и безпорядочный образъ жизни, противъ котораго его напрасно предостерегалъ опытный Эвбулусъ. Изъ товарищей своихъ по удовольствіямъ онъ сошелся съ веселымъ и остроумнымъ юношей, по имени Филавтомъ. Послдній ввелъ Эвфуэса въ домъ Дона-Ферардо, одного изъ правителей города. Дочь Ферардо, прекрасная Люцилла, любила Филавта и онъ ей платилъ взаимностью. Случилось однажды, что донъ-Ферардо долженъ былъ ухать по своимъ дламъ въ Венецію; въ тотъ же день Люцилла, воспользовавшись отъздомъ отца, пригласила Филавта къ себ ужинать. Въ кто время Эвфуэсъ и Филавтъ были уже неразлучными друзьями, и Филавтъ пришелъ не одинъ, но въ сопровожденіи своего друга. Люцилла, вроятно расчитывавшая провести вечеръ наедин съ Филавтомъ, приняла Эвфуэса довольно холодно. Впрочемъ изъ вжливости она и его пригласила ужинать. По обычаю того времени, любившаго соединять гастрономическія удовольствія съ умственными наслажденіями, посл ужина началась оживленная бесда о различныхъ вопросахъ изъ области "любви или науки" (love or learning), въ которой Эвфуэсъ имлъ случай выказать блестящія ораторскія способности, защищая свой тезисъ, что любовь скоре можетъ быть возбуждаема умственными качествами, чмъ физической красотой. За тмъ онъ перешелъ къ вопросу о томъ, кто постоянне въ любви, мужчина или женщина. Люцилла, желая выслушать отъ нею похвалу женщинамъ, нарочно сказала, что по ея мннію женщины весьма непостоянны въ своихъ

привязанностяхъ. Эвфуэсъ началъ было краснорчивую защиту женской врности, но среди блестящей рчи голосъ его вдругъ оборвался; онъ объявилъ дамамъ, что не можетъ боле говорить и въ смущеніи вышелъ изъ комнаты. Люцилла догадалась о причинахъ этого неожиданнаго смущенія; она очень хорошо видла, что во весь вечеръ Эвфуэсъ не сводилъ съ нея глазъ и внутренно созналась самой себ, что и она его любитъ. Если читатель думаетъ, что это сознаніе стоило ей тяжкихъ усилій надъ собой, что въ ея сердц происходила борьба между прежнимъ чувствомъ къ Филавту и ея новой любовью къ Эвфуэсу, то онъ жестоко ошибется. Съ свой стороны и Эвфуэсъ, пришедши домой, тотчасъ же успокоилъ себя цлымъ рядомъ эвфуизмовъ. Остроуміе и ученость спасли его отъ угрызеній совсти. Правда, онъ сознавалъ, что не хорошо поступилъ по отношенію къ другу, оказавшему ему много существенныхъ услугъ, но онъ утшился той фразой, что человкъ, ослпленный любовью, не различаетъ цвтовъ честности. Разв Гигесъ не также поступилъ къ Кандавломъ? Разв Парисъ, гостившій у Менелая, не похитилъ у него жены? Когда онъ такимъ образомъ успокоивалъ себя примрами, заимствованными изъ Гомера и Геродота, въ комнату вошелъ Филавтъ и, видя Эвфуэса нсколько разстроеннымъ, спросилъ о причин. Эвфуэсъ солгалъ, сказавши, что онъ влюбился въ одну изъ подругъ Люциллы — Ливію. Филавтъ общалъ ему помогать въ этомъ дл, и они снова отправились вдвоемъ къ Люцилл. Случилось, что дону-Ферардо, только что возвратившемуся изъ своей поздки, опять нужно было хать по дламъ и даже взять съ собой Филавта. Такимъ образомъ Эвфуесъ остался наедин съ Люцпллой, и они еще боле имли случай узнать и полюбить другъ друга. Когда же по возвращеніи изъ путешествія отецъ началъ говорить Люцилл объ ея прежнемъ жених, то послдняя прямо сказала ему, что любитъ Эвфуэса. Тутъ Филавтъ понялъ, что для него все потеряно и съ отчаяніемъ въ душ вышелъ изъ дому дона-Ферардо. Возвратившись къ себ, онъ написалъ письмо Эвфуэсу, исполненное самыхъ горькихъ упрековъ. Но послдній поступилъ съ этимъ письмомъ какъ прежде съ совтами Эвбулуса. Въ отвт своемъ Филавту онъ наговорилъ кучу эвфуизмовъ, привелъ въ примръ Юпитера, который изъ любви къ Алкмен принялъ образъ ея супруга Амфитріона, который изъ любви къ Лэд превратился въ лебедя, а изъ любви къ Іо — въ быка, утверждалъ, что въ любви позволены вс средства, такъ какъ она сама по себ не хочетъ признавать никакихъ законовъ и въ конц концовъ оправдалъ себя во всемъ. Но счастье Эвфуэса не было продолжительно. Не прошло и нсколькихъ недль, какъ легкомысленная красавица промняла его на другаго. Тогда Эвфуэсъ вспомнилъ совты мудраго Эвбулуса, предостерегавшаго его отъ стей любви, ршилъ навсегда оставить Неаполь и въ уединеніи вознаградить потерянное для наукъ и мудрости время. Онъ примиряется съ Филавтомъ, который въ немъ увидлъ теперь не коварнаго друга, а товарища по несчастію и удаляется на родину, откуда пишетъ къ Филавту, Эвбулусу и другимъ друзьямъ нравоучительныя письма о тщет любви, о воспитаніи юношества и т. д.

Во второй части (Enphues and his England), вышедшей годъ спустя, описывается путешествіе Эвфуэса и Филавта въ Англію. Все виднное ими приводитъ ихъ въ совершенный восторгъ. Вообще, вся эта часть есть восторженный панегирикъ Англіи и въ особенности англійскимъ женщинамъ, соединяющимъ въ себ, въ противуположность итальянкамъ, рдкую красоту съ скромностью и цломудріемъ. Въ Лондон друзья принуждены были разстаться; Эвфуэсъ, вызванный письмами отъ родныхъ, узжаетъ въ Аины и въ посланіи къ неаполитанскимъ дамамъ описываетъ все виднное имъ въ Англіи (Euphues' Glasse for Europe), а Филавтъ остается въ Лондон и женится на англичанк Флавіи. Одинъ ежеминутно пьетъ новыя наслажденья, которыя ему доставляетъ супружеская жизнь; другой, поселившись на уединенной гор Симексфедр, вспоминаетъ свои прошлыя злоключенія.

Мы полагаемъ, что приведенныхъ нами отрывковъ достаточно для составленія себ понятія объ язык Лилли и его манер изложенія. Это мозаическій преднамренный подборъ изысканныхъ выраженій, нравоучительныхъ сентенцій, антитезъ, аллегорій, сравненій, въ которыхъ видно желаніе щегольнуть знаніемъ классической миологіи, естественной исторіи и т. д. Лилли нисколько не заботился о правд выраженія, о томъ чтобы рчи дйствующихъ лицъ соотвтствовали ихъ душевному состоянію; вс старанія его направлены къ тому, чтобы изумить читателя неожиданно-ловкимъ оборотомъ фразы или рядомъ затйливыхъ сравненій, или эффектно подобранными антитезами. Филавтъ пишетъ отчаянное письмо къ Эвфуэсу, похитившему у него сердце его невсты, но взволнованное состояніе, въ которомъ онъ находится, не мшаетъ ему изощрять свой умъ, сравнивая своего коварнаго друга съ мускусомъ, кедромъ, свтящимся червякомъ и проч. Изъ посвященія первой части Эвфуэса Лорду Верру (The Epistle Dedicdtorie) видно, что въ начал своего литературнаго поприща Лилли самъ сознавалъ неестественность изысканнаго жаргона, ставшаго впослдствіи его второй природой, а его боязнь неудовлетворить избалованному вкусу людей, предпочитавшихъ искуственныя выраженія естественному складу рчи или, какъ онъ картинно выражается, любившихъ просвать самую лучшую муку, показываютъ, что онъ, можетъ быть, скрпя сердце подчинился господствовавшему тогда ложному вкусу. "It is а world to see — говоритъ онъ — how Englishmen desire to hear finer speech, than their language will allow, to eat finer bread than is made of wheat, or wear finer cloth than is made of wool; but I let pass their fineness, which can no way excuse my folly". (Euphues, cd. by Arber. London 1868. p. 204). Cp. письмо Елисаветы къ сестр своей Маріи, могущее служить образчикомъ тогдашняго эпистолярнаго стиля. Оно приведено у Disraeli, Curiosities of Literature. London 1867. p. 172 и въ особенности ея письмо къ Эдуарду VI, изобилующее такими эвфуизмами, отъ которыхъ не отказался бы самъ Лилли. Оно напечатано у Aikin, Memoirs of the Court of Queen Elirabeth, London 1869. p. 61–62. Маршъ въ своихъ Лекціяхъ объ исторіи Англійскаго языка относитъ возникновеніе эвфуистическаго стиля къ началу XVI ст. и находитъ его зародышъ въ тяжеломъ и изысканномъ язык Скельтона. (The Origin and History of the English Language, London 1862. p. 539).

¹⁶⁵) Письма эти не помчены годомъ, но если мы примемъ въ расчетъ что Лилли поступилъ на придворную службу вскор посл изданія Эвфуэса, т. е. въ 1580, то первое его письмо къ Елисавет нужно будетъ отнести къ 1590, а второе, гд онъ вспоминаетъ о своей тринадцатилтней служб, къ 1593, что весьма вроятно, ибо вскор посл 1593 г. Лилли навсегда распростился съ дворомъ.

¹⁶⁶) The Dramatic Works of John Lilly ed. by Fairholt. London 1858. vol. I. p. 151. Campaspe. The Epilogue at the Court.

¹⁶⁷)

Въ средніе вка существовало поврье, что Іуда повсился на бузин (elder tree); оттого это дерево считалось символомъ несчастія и печали. (Naree, Glossary, illustr. Shakspeare and his Contemp. L. 1867. Sub voce).

¹⁶⁸) Такимъ напр. чувствомъ дышетъ прекрасное стихотвореніе Томаса Годсона, современника Лилли, начинающееся словами:

О You, whose noble hearts cannot accord

о be the Slaves of an infamous lord и т. д.

Оно помщено въ извстномъ старинномъ сборник стихотвореній England's Parnassus, London 1600 и въ недавнее время перепечатано Колльеромъ въ его Seven Poetical Miscellanies.

¹⁶⁹) Рядъ пастушескихъ драмъ открываетъ Анжело Полиціано своимъ Орфеемъ (1472 г.). За нимъ слдовали — Никколо да Корредджіо. (Faibnla di Cefalo 1486 г.) Луиджи Таизило (I due Pellegrini 1529 г.), извстный новеллистъ Джиральди Чинтіо (Едіе 1545 г.), Агостино Беккари (Il sagrifizio 1554 г.), Торквато Tacco (Aminta 1513 г.)и др. Какой популярностью пользовался этотъ родъ поэзіи въ Италіи видно изъ того, что пастушескій романъ Саннацаро "Аркадія" (1502 г.) выдержалъ въ XVI в. около шестидесяти изданій. О пастушеской драм (Favola pastorale) въ Италіи См. Klein, Geschichte des Dramas, V Band, s. 1-234. Въ 1577-78 г. труппа итальянскихъ актеровъ подъ управленіемъ Друзіано давала представленія въ Лондон и Виндзор, (Collier, History etc. vol 1. p. 235 и vol. III. p. 399), и весьма вроятно, что нкоторыя изъ названныхъ нами пастушескихъ драмъ Лнлли имлъ случай видть на придворной сцен. — Госсонъ (Plays confuted, London 1582. First Action), нападая на нкоторыя безнравственныя книги, переведенныя съ итальянскаго, упоминаетъ также о комедіяхъ, написанныхъ въ подражаніе итальянскимъ образцамъ (cut by the same paterne).

¹⁷⁰) The Dramatic Works of John Lilly, ed. by Fairholt, vol. II. p. 178–179.

¹⁷¹) Подъ этимъ именемъ ее воспвалъ Спенсеръ въ своей поэм Colin Clout's come home again, а поздне Бэнъ-Джонсонъ назвалъ одну изъ своихъ комедій, гд осмянъ дворъ Елисаветы, Cynthia's Bevels. (1600 r.).

¹⁷²) Мезьеръ (Predecesseurs ct Contemporains de Shakspeare, Denxieme Edition p. 75–76) врно понялъ общій смыслъ комедіи Лилли, но только онъ напрасно утверждаетъ, что перомъ ея автора руководило желаніе выместить на Елисавет вс неудачи, испытанныя имъ при двор. Не говоря уже о томъ, что подобное желаніе кажется намъ неестественнымъ въ человк, жившемъ крупицами, падавшими съ придворной трапезы, самое время сочиненія пьесы противорчитъ заключеніямъ Мезьера, ибо въ пролог авторъ называетъ Женщину на Лун своимъ первымъ произведеніемъ, первымъ сномъ, видннымъ имъ въ священной обители Феба (The firth dream he had in Phoebus holy bowre); стало быть она была написана вскор по поступленіи Лилля ко двору, когда онъ еще жилъ сладкой надеждой на полученіе важной придворной должности и не могъ даже предвидть неудачъ, обрушившихся на него впослдствіи.

¹⁷³) Endimion, the Man iu the Moone. The Prologue.

¹⁷⁴) Кром The Woman in the Moone Лилли написалъ еще нсколько пасторалей: 1) Sapho and Phao. 1584 г., 2) Endimion, the Man in the Moone 1591 r., 3) Gollathea 1592 r., 4) Midas 1592 r. и 5) Love's Metamorphosis 1601 r. Сквозь фантастическую оболочку ихъ содержанія видно въ автор явное желаніе загладить свою первую вину и возвеличить Елисавету какъ женщину и государыню. — Гальпинъ, сколько извстно, первый (См. его Oberon's Vision in the Midmmmernights Dream, illustrated by а comparison with Lilly's Endymion. London 1843. Shakspeare Society) сдлалъ удачную попытку разорвать покровъ аллегоріи и разгадать, какія живыя лица скрываются за этими Купидонами, Цинтіями, Діанами, Эндиміонами и т. д. Изъ его изслдованій оказывается, что Эндиміонъ есть аллегорическое изображеніе любви Лейстера къ Елисавет, а Мидасъ — сатира на Филиппа II и его непобдимую армаду. Окончательно порвавши связи со дворомъ, Лилли перешелъ на народную сцену и написалъ комедію Mother Bombie (1594). Современники приходили въ восторгъ отъ этой пьесы; въ сущности же она довольно плохой фарсъ, написанный подъ вліяніемъ комедій Планта. — Лучшія сцены т, гд слуги, постоянно обманывающіе своихъ господъ, состязаются между собой въ остроуміи; впрочемъ комизмъ этихъ сценъ чисто вншній, основанный на игр словъ, притворномъ непониманіи другъ друга и т. п.

¹⁷⁵) Эти слова составляютъ только парафразъ прекрасныхъ словъ Плинія, которыми онъ заключаетъ свое описаніе великодушнаго поступка Александра: Magnus animo, major imperio suo; nee minor hoc facto, quam victoria aliqua.

¹⁷⁶) Желая посмяться надъ простотой Аинянъ, Діогенъ распустилъ слухъ, что онъ намревается улетть изъ Аинъ на крыльяхъ Дедала. Въ назначенный часъ на площади собралась толпа народа, и Діогенъ воспользовался этимъ случаемъ, чтобъ высказать своимъ соотечественникамъ много горькихъ истинъ. Рчь Діогена дышетъ такимъ глубокимъ негодованіемъ, что ее никакъ нельзя заподозрить въ неискренности. "О гнусные Аиняне, заражающіе воздухъ своимъ дыханіемъ! Вы пришли сюда посмотрть какъ высоко подымется Діогенъ на воздухъ, а Діогенъ пришелъ посмотрть, какъ вы низко упали;. — Вы зовете меня собакой; да, дйствительно, я готовъ, подобно собак, глодать ваши кости. Вы считаете меня ненавистникомъ людей, но я ненавижу только ваши распущенные нравы. Вы только и длаете, что спите днемъ и обжираетесь ночью. Вы льстите царямъ и называете ихъ земными богами, но самихъ себя не щадите, не скрываете своихъ дурныхъ поступковъ и тмъ самимъ сознаетесь, что вс вы — дьяволы. Всякое беззаконіе дозволено въ Аинахъ. Или вы въ самомъ дл думаете, что нтъ боговъ, или я принужденъ буду перестать считать васъ людьми и т. д.

¹⁷⁷) The Dramatic Works of John Lilly, ed. by Fairholt, vol I. Sapho and Phao, Act. II, sc. III. Сл. съ этимъ разговоръ Молюса съ Критикусомъ (Act I, sc. III).

¹⁷⁸) Описаніе коня (въ Mother Bombie) заимствовано у Берни, а картина весны (въ Галате) есть близкое подражаніе одному мсту въ Освобожденномъ Іерусалим (Ger. Liber. XVI. 12) Торквато Тассо. (Collier, History etc. vol. III. p. 185 и 187). Cp. также антитезы въ рчахъ пастуховъ (The Woman in the Moone. Act. II. se.I) съ нкоторыми мстами изъ сонетовъ Петрарки.