Превосходство Борна (др. перевод)
Шрифт:
— Дорогая моя женщина, — воскликнул посол, теряя от гнева контроль над собой, — грозите мне чем угодно, но выслушайте все же меня. И если после того, что я скажу вам, вы не измените своего желания объявить нам войну, то, как говорится, с Богом! «Дни мои сочтены, но не один я живу на земле!» — поется в одной песне. И это в полной мере относится ко мне. Но я хотел бы сделать все возможное, чтобы другие жили дольше. Понимаю, что вы, многоуважаемая леди, можете не согласиться со мной и объявить мне войну. Однако помните: пагубные последствия этой войны ощутите и вы, клянусь вам Господом Богом!
Глава 19
Согнувшись на стуле, Борн вытащил из оружия затвор и осмотрел под светом торшера канал ствола. Эта уже неоднократно проделанная процедура ничего нового не дала. Ствол был безупречно чист. Иного
С арсеналом д’Анжу, содержавшим и огнестрельное оружие, и взрывчатку, он ознакомился еще раньше. Но так как большая часть снаряжения находилась в опечатанных ящиках, предусмотрительно запертых на замок на случай вторжения в квартиру воров и грабителей, Джейсон решил ограничиться пистолетом. Хотя расположенная на Руа-дас-Лорчас обитель француза, выходившая окнами на Porto Interiore, или внутреннюю гавань Макао, была сравнительно небольшой и на площадку для прогулок никак не походила, они вынуждены были все же признать, что Борну не следует появляться на улице в дневное время. Это помещение — единственный в Макао уголок, где он мог бы чувствовать себя в безопасности. С тех пор, как д’Анжу, менявший место проживания при первом же желании, снял квартиру с видом на море, не прошло и двух недель. Сделал он это под вымышленным именем и с помощью адвоката, которого прежде никогда не встречал и которому, выступив в роли квартиросъемщика, подписал в свою очередь бумаги о совершении сделки, отправленные с посыльным анонимному клиенту юриста, являвшемуся собственником квартиры, через ячейку в камере хранения популярного, вечно заполненного публикой плавучего казино. Таков был образ жизни Филиппа д’Анжу — бывшего бойца из отряда «Медуза», которого знали товарищи его по оружию под кличкой Эхо.
Джейсон вновь — в четвертый раз — собрал оружие, вставил патроны в магазин и вогнал его в рукоятку. Затем, поднявшись со стула, подошел с пистолетом в руке к окну. Впереди, за водной ширью, простиралась территория Китайской Народной Республики, столь доступной для каждого, кто владел искусством вершить дела, продиктованные обычной людской алчностью. Ничто не изменилось под солнцем со времен фараонов: как раньше, так и теперь границы между странами воздвигались лишь для того, чтобы их тут же нарушали — тем или иным путем.
Джейсон взглянул на часы. Было около пяти. Послеполуденное солнце опускалось мало-помалу к линии горизонта. Д’Анжу звонил ему из Гонконга в полдень. Отправившись в «Пенинсулу» с ключом от комнаты Борна, француз набил барахлом его сумку и, сохраняя номер за Джейсоном, должен был в час отправиться на самолете в обратный путь. Так где же он? От Гонконга до Макао — не более часа, а от пирса до Руа-дас-Лорчас, если ехать в такси, не более десяти минут. Впрочем, от Эха всего можно было ожидать: его поведение всегда отличалось непредсказуемостью. Мысли о д’Анжу вновь вызвали у Джейсона обрывочные воспоминания о «Медузе». И, хотя большая часть их доставляла Борну душевные муки и ужасала его, некоторые из них создавали все же атмосферу комфорта — благодаря тому, что рядом с ним находился француз. Д’Анжу мог при случае ловко солгать, слыл справедливо перворазрядным приспособленцем и вместе с тем отличался завидной предприимчивостью. Но прежде всего француз был прагматиком. Он доказал это в Париже, о чем Борн никогда не забывал. И если он задерживается, то только в силу каких-то чрезвычайных обстоятельств. Ну а если он так и не появится, значит, его уже нет в живых. Последнее, однако, никак не устраивало Борна. Д’Анжу под силу было сделать то, что Джейсон более всего хотел бы сделать сам, если бы при этом не пришлось рисковать жизнью Мари. Достаточно и того, что следы самозванца-убийцы привели его в Макао. Правда, инстинкт подсказывал ему, что, пока он будет держаться подальше от отеля «Лисбоа», ему нечего особо бояться. Он станет и впредь таиться от тех, кто ищет его, оглядывая любого хоть чем-то похожего на него — ростом ли, фигурой или цветом волос. И, в частности, будет опасаться человека, упорно расспрашивающего служащих отеля «Лисбоа».
Один звонок из «Лисбоа» тайпану в Гонконг — и Мари мертва. Тайпан не просто грозил, — угрозы довольно часто оказываются бессмысленной игрой, — а демонстрировал наглядно, на что он способен. Сопроводив крик мощным ударом здоровенного кулака
Помимо всего прочего, Дэвид Уэбб ощущал что-то такое, что ускользало от его сознания. Было в огромном тайпане нечто нереальное, даже опереточное, что никоим образом не проистекало с неизбежностью из его внушительных габаритов. Создавалось впечатление, будто он специально выставлял напоказ свою массивную фигуру, что крупным мужчинам, как правило, несвойственно: обычно они довольствуются тем, что и так обращают на себя внимание. Кто же он все-таки, этот тайпан? Ответ на данный вопрос мог быть найден в отеле «Лисбоа», поскольку же сам он идти туда не отважится, вся надежда была на изворотливый ум д’Анжу. Он мало что рассказывал французу, теперь же рассказал бы ему побольше. Он описал бы жестокое двойное убийство, упомянул бы об автомате «узи» и сообщил бы, что одной из жертв была жена могущественного тайпана. Д’Анжу задал бы служащим «Лисбоа» кое-какие вопросы, чего сам бы он не решился сделать, и если бы при этом еще и получил ответы, то он, Джейсон Борн, смог бы предпринять еще один шаг, приближающий его к Мари.
«Сыграй роль, которую они предложили тебе в задуманном ими спектакле», — советовал Александр Конклин.
— А кто задумал его? — спрашивал Дэвид Уэбб.
— Ты зря теряешь время! — говорил Джейсон Борн. — Разыщи самозванца! И схвати его!
Кто-то тихо вошел в прихожую. Джейсон, отпрянув бесшумно от окна, вжался спиной в стену. Пистолет был выставлен вперед. Борн заранее рассчитал, что дверь, открывшись, прикроет его. В замочную скважину осторожно вставили ключ. Затем дверь начала медленно открываться.
Подождав немного, Борн резко толкнул ее в обратную сторону и, выскочив из укрытия, крепко обхватил таинственную личность руками. Затем втолкнул противника в глубь комнаты, захлопнул ногой дверь и приставил пистолет к голове своего пленника. Тот, не ожидая такого приема, уронил сумку и огромный сверток. Это был д’Анжу.
— Вот он, один из способов проветрить твою голову, Эхо!
— Sacr'e bleu! [109] Запомни, я не собираюсь больше сносить подобных штучек!.. Посмотрел бы на себя в зеркало, Дельта! Ты выглядишь так же плохо, как тогда в Тамкуане, когда мы обходились без сна по нескольку дней. Думаю, тебе неплохо было бы и отдохнуть.
109
Дьявол! (фр.)
Память Джейсона озарилась на миг короткой вспышкой.
— В Тамкуане ты сказал мне еще, что я должен поспать, не так ли? Мы затаились в кустах, ты выставил вокруг меня заслон и, выругавшись, приказал мне улечься спать.
— Я исходил из наших общих интересов: мы не смогли бы без тебя выбраться оттуда.
— Ты говорил мне о чем-то тогда. Но о чем — я не помню. И я послушался тебя.
— Я объяснил, что сон имеет такое же значение, как и изобретенное человеком оружие — что холодное, что огнестрельное.
— Я не раз впоследствии вспоминал эти слова, ставшие для меня аксиомой. И старался всегда следовать твоему совету.
— Я рад, что у тебя хватает ума слушать старших. Но, может, ты все же уберешь от меня эту чертову пушку?
— Ох, прости!
— У нас совсем нет времени, — произнес д’Анжу и, подняв с пола сверток, сорвал с него коричневую оберточную бумагу. Борн увидел одежду цвета хаки, две кобуры вместе с поясом и пару фуражек. Бросая все это на стул, француз пояснил: — Это униформа. В кармане у меня и удостоверения личности. Боюсь, я переплюнул тебя, Дельта: годы дают и кое-какие преимущества.
— В этом же ходит полиция в Гонконге!
— В Коулуне, если уж быть точным. У нас есть шанс, Дельта! Потому-то я и не возвращался так долго. Ты же знаешь, система безопасности в аэропорту Кай-Так просто бесподобна. Это-то и нужно самозванцу, чтобы показать, что он лучше, чем был когда-то ты! Конечно, я могу и ошибаться, хотя предложи мне кто пари, я не побоялся бы сделать ставкой свою жизнь. По моему мнению, это — классический пример вызова, бросаемого обществу одержимым идеей маньяком. «Соберите свои силы, а я их разобью!» — вот его девиз. Совершив подобное убийство, мой «воспитанник» вновь воссоздает легенду о том, что его невозможно победить! Это он, я уверен в этом!