Превосходство Борна (др. перевод)
Шрифт:
Оставшиеся в живых пленники возопили от ужаса на всю лощину. Распростершись в грязи, они молили о пощаде. Все, кроме одного. Д’Анжу, поднявшись на ноги, молча уставился на дьявола с мечом. Охранник тотчас направился к нему. Услышав сзади шаги, француз повернулся и плюнул ему в лицо. Страж, которого, видимо, мутило от кровавого зрелища, ошалело отступил назад… Зачем проделывал все это Эхо? Что хотел сказать он ему, Борну?
Джейсон снова взглянул на палача — человека с худым лицом и коротко остриженными седыми волосами. Тот вытирал длинный клинок меча шелковым шарфом, в то время как его подручные убирали тело и то, что осталось от головы убиенного. Потом вершитель судеб несчастных пленников указал на женщину поразительной красоты, и двое охранников тотчас поволокли ее к месту казни. Она держалась прямо, глядя на своих мучителей с вызывающим видом. Дельта всмотрелся в лицо палача с глазами маньяка и ощерившимся в улыбке ртом.
Он будет убит. Когда-то и где-то. Возможно,
Откладывать нельзя! Он должен быть убит этой же ночью!
Глава 27
— Женщина эта была нашим курьером, одной из тех, кому мы доверяли, — продолжал оратор, постепенно повышая голос, подобно священнику-фундаменталисту [157] , проповедующему Евангелие любви, а помыслами обращенному к Сатане. — Но оказывали мы ей доверие не в силу того, что она своими деяниями заслужила его, а потому, что она — жена одного из наших бравых солдат, старшего сына одной из знатнейших семей истинного Китая. Человек, о котором говорю, я вам сейчас, в данный момент, рискуя жизнью, тайно переходит границу на юге, чтобы проникнуть в стан наших врагов. Он также верил ей. Но она не оправдала его доверия. Он предала своего чудного мужа. Она предала нас всех! Она всего-навсего шлюха, которая спит с нашим врагом! Кто знает, сколько выдала она секретов, удовлетворяя свою похоть! И сколь далеко она зашла, предавая нас! Не является ли она здесь, в Бэйдцзине, связной человека с Запада? Не является ли она осведомителем, сообщающим нашим врагам, за кем и чем им надлежит следить и чего ожидать от нас? А иначе каким образом могло бы случиться все это в этот ужасный день? Опытные профессионалы, высококлассные специалисты своего дела, преданные нам люди, устроив нашим врагам западню, рассчитывали полностью уничтожить их и тем самым избавить всех нас от преступников с Запада, только и думающих о том, чтобы жалкие людишки, пресмыкающиеся перед истязателями Китая, одержали верх над людьми знатными и богатыми. Установлено, что этим утром она была в аэропорту. Обратите внимание: не где-нибудь, а именно в аэропорту! То есть там, где должна была сработать ловушка! Но не сработала! Не спала ли эта женщина накануне с одним из преданных нам людей, напичкав его предварительно наркотиками? Не рассказал ли ей любовник обо всем, и не сообщила ли она потом нашим врагам о наших планах? Представляете себе, сколько еще зла могла бы принести эта продажная стерва?
157
Фундаменталист — здесь: последователь фундаментализма — одного из течений в протестантизме.
Сцена явно подстроена, подумал Борн. События и факты изложены столь непоследовательно и выводы настолько неаргументированны, что даже суд в Москве заставил бы марионетку прокурора приступить к повторному расследованию. Военный клан обрушивал на неугодных им лиц террор… «Очистите свои ряды от чуждых вам людей. Выявите внедрившегося в ваш отряд предателя. И убейте его, кем бы он ни был — мужчиной или женщиной».
Связанная женщина сопротивлялась двум охранникам. Из толпы в ее адрес летели пусть и негромкие, но гневные возгласы:
— Шлюха!
— Предательница!
Оратор поднял руки, требуя тишины. И люди тотчас умолкли.
— Ее любовником был журналист информационного агентства «Синьхуа» [158] , этого ненавистного нам лживого учреждения, обслуживающего презренный режим. Я говорю «был», потому что час назад этого мерзостного типа застрелили в голову и перерезали ему горло, чтобы все знали, что он тоже был предателем! Я лично разговаривал с мужем этой шлюхи, выразил ему сочувствие и выказал уважение. Он сказал мне, чтобы поступили так, как того требуют духи наших предков. И что отныне он не желает иметь с ней ничего общего…
158
«Синьхуа» («Новый Китай») — государственное информационное агентство КНР.
— Эй-э-э-э! — Придя в ярость и проявив невероятную силу в схватке с охранниками, женщина сорвала повязку со рта и выдернула кляп. — Лжец! Убийца из убийц! Ты убил прекрасного человека! Что же касается меня, то я никого не предавала! Наоборот, это меня предали! Я не была в аэропорту, и ты знаешь об этом! И никогда не видела этого человека с Запада, о чем также известно тебе! Я ничего не знала о ловушке для преступников, связанных с Западом, и это видно по моему лицу! Да и откуда бы могла я узнать о вашем замысле?
— Ты таскалась с преданным нашему делу человеком, разлагала его, потчуя наркотиками! Предлагала ему себя за
— Это ты сошел с ума! Ты говоришь все это, лжешь так потому, что, отправив моего мужа на юг, сам приходил ко мне не раз: сначала — с обещаниями, а потом — с угрозами. Я была вынуждена служить тебе. Это мой долг, говорил ты мне! Ты спал со мной, и я научилась таким вещам…
— Ты низкая, подлая тварь! Приходя к тебе, я умолял тебя не бесчестить своего мужа и хранить верность нашему делу! Бросить любовника и просить о прощении!
— Неправда! Я знаю, к тебе приходили люди — посланные моим мужем тайпаны с юга, которых никто не должен был видеть возле ваших высоких учреждений. Они тайком пробирались в магазин под моей квартирой, которую якобы занимала почтенная вдова, что является ложью, придуманной тобой в отношении меня и моего ребенка.
— Подлая дрянь! — прорычал человек с безумными глазами и мечом в руке.
— В искусстве врать тебе нет равных! — крикнула в ответ женщина. — Как и у тебя, у моего мужа много женщин, и он совсем не заботится обо мне! Он избивает меня, а ты говоришь мне, что это его право, поскольку он — великий сын истинного Китая. Я перевозила корреспонденцию из одного города в другой. Если бы у меня нашли что-нибудь, мне бы была уготована печальная участь — муки и смерть. И за все за это мне платили вместо благодарности презрением. Мне не только никогда не оплачивали мои поездки по железной дороге, но и на работе с меня удерживали юани за те дни, что я отсутствовала там. А ты твердил мне все время про мой долг! На что я могла кормить мою дочь? Ребенка, которого ваш великий сын Китая едва признает, потому что хочет иметь лишь сыновей?
— Это духи дают тебе не сыновей, а только дочерей, чем ты позоришь великий род Китая. Ты — предательница! Ты ездила в аэропорт и общалась с нашими врагами, дав возможность исчезнуть, в частности, ужасному преступнику! Из-за таких, как ты, нас могут поработить на тысячу лет.
— Ты же превратил бы нас в свой скот на десять тысяч лет, будь это в твоих силах!
— Ты не знаешь, женщина, что такое свобода!
— Это ты-то говоришь о свободе? Ты уверяешь меня, да и всех нас, будто дашь нам свободу, которой пользовались предыдущие поколения в истинном Китае. Но о какой свободе ведешь ты речь, великий лжец? О свободе слепого послушания, что отнимает рис у моего ребенка, оставленного отцом, для которого нет ничего выше расы господ — военачальников, помещиков и прочих хозяев жизни? Эй-йэ! — Женщина, повернувшись к толпе, сделала шаг вперед. — Послушайте, вы! Вы все! Я не предавала ни вас, ни наше дело, но я многое что узнала! Дела обстоят вовсе не так, как пытается внушить нам это сейчас вконец изолгавшийся человек! Все мы знаем, как много вокруг и бед, и различных ограничений! Но ведь и беды и ограничения были и раньше!.. Мой любовник не был ни страшным злодеем, ни слепым приверженцем существующего строя. Он был просто образованным, добрым человеком, верившим в вечный Китай! Он хотел того же, что и мы! Надеялся, что наступит наконец такое время, когда станет возможно исправить ошибки, совершенные старшим поколением, и поныне заседающим в комитетах, взявших на себя руководство нами. Изменения неизбежны, говорил он мне. Кое-что в этом направлении делается уже сейчас!.. Не позволяйте лжецу глумиться надо мной! Пролить мою кровь! И сами себя не давайте в обиду!
— Потаскуха! Предательница! — Меч, резко рубанув воздух, обезглавил женщину. Ее тело накренилось влево, голова отлетела вправо. Хлынули два потока крови. Палач начал кромсать мечом ее тело на части. Толпа молчала. Но тишина была тяжелой, зловещей. Палач, ощутив обстановку, растерялся на миг. Но затем, озирая блуждающим взглядом каждого участника страшного судилища, вновь обратился к риторике в расчете вернуть себе расположение аудитории: — Только святые духи наших предков могут даровать ей мир и очищение от грехов. Не ненависть двигала мною, когда я лишил ее жизни, а сострадание к ней, подверженной множеству пороков. Теперь она обретет и покой и прощение: духи поймут что к чему… Но и нам тоже следует понять здесь, на родине нашей, что нельзя отступать от нашего дела. Мы должны быть сильными! Мы должны быть…
Борн не смог более выносить разглагольствования этого маньяка, подлого перевертыша. Он будет убит. Когда-то и где-то. Возможно, сегодня ночью… Если только позволят обстоятельства.
Дельта, вынув свой нож, двинулся направо. Ему пришлось пробираться через густой, как и во времена «Медузы», лес. Пульс стал ровнее, крепла его уверенность в собственных силах. В общем, Дэвид Уэбб исчез. Он не помнил многого из далеких, подернутых дымкой забытья дней, но и того, что всплывало в его памяти, было немало. Отдельные детали терялись где-то в прошлом, но не интуиция, помогавшая ему ориентироваться в погруженном во мрак лесу, с которым он был на «ты». Джунгли никогда не были его противником. Напротив, они выступали в роли его союзника и, давая ему убежище, не раз спасали в ту горячую пору, о которой он сохранил лишь разрозненные воспоминания. Деревья, лианы и непролазный кустарник были его друзьями. Укрываясь за ними, он, словно дикая кошка, ступал мягко и совершенно бесшумно.