Превосходство Борна (др. перевод)
Шрифт:
— Но у нас еще остаются Дэвид и Мари, — не успокаивался психиатр. — Слишком многие видели и слышали их.
— Вовсе нет. Только не столь уж многочисленная группа военных моряков находилась от них достаточно близко, чтобы разглядеть их и слышать, что они говорили, — сказал Мак-Эллистер. — К тому же весь личный состав этого подразделения, включая двух убитых и семь раненых, будет отправлен самолетом в течение часа на Гавайи. Они уже покинули свои квартиры и сейчас находятся в аэропорту. Люди были в панике, никто ничего не понимал. У полиции и пожарных хватало работы, так что никого не было в саду. В общем, мы можем говорить все, что сочтем нужным.
— Похоже, говорить все, что вздумается, уже вошло у вас в привычку, — не удержался Уэбб.
— Вы слышали,
— Будьте справедливы по отношению к себе, Эдвард! — взглянув на Уэбба, обратился Хевиленд к советнику. — Это я считал, что у нас нет выхода. Вы же тогда возражали мне резко.
— Я был не прав, — заявил решительно Мак-Эллистер, встретив взгляд посла. — Но сейчас не время обсуждать этот вопрос. Нам необходимо срочно решить, что и как мы будем говорить. В консульство без конца звонят из газет…
— В консульство? — бросил раздраженно Конклин. — Это что, ваше прикрытие?
— У нас не было времени, чтобы обставить аренду особняка надлежащим образом, не вызывая ни у кого подозрений, — ответил посол. — Мы старались держать все в строжайшей тайне и даже придумали внушающую доверие историю о том, кто и для чего снял усадьбу. Насколько мне известно, никто не задавал в связи с этим никаких вопросов, но в полицейском отчете должны быть названы и домовладелец и арендатор… Эдвард, как там парни с Гарден-роуд подошли к делу?
— Сказали лишь, что много им не ясно. Они ждут, что мы им сообщим, но время поджимает и их. Лучше бы нам самим подготовить какую-нибудь версию, чтобы не дать оснований для умственных спекуляций.
— Конечно, — согласился Хевиленд. — Я подозреваю, что у вас уже есть что-то.
— Дешевый трюк, но сработать может, если я правильно понял мистера Уэбба.
— О чем вы? — спросил Дэвид.
— Вы упомянули тут слово «коммандос» и, как предполагаю я, не просто так. Убийца что, и в самом деле был им?
— Да, когда-то. Он был офицером, но с головой его что-то стряслось. Короче, он являл собой законченный тип патологического убийцы.
— Вы узнали, кто он, как его имя?
Дэвид внимательно посмотрел на аналитика и вспомнил слова Эллкота-Прайса, произнесенные им в припадке откровения: «Предположим, что я проиграл и моя история стала достоянием гласности. Ты представляешь, сколько в таком случае антиобщественных элементов получат стимул к дальнейшим действиям? Сколько людей определенного склада пожелают занять мое место, как в свое время я занял твое? Этот чертов мир кишит Джейсонами Борнами! Скажи им только, куда бежать, и подай идею, и они собьются в стаю у старта, чтобы тут же рвануть вперед».
— Я так и не понял, кто он был, — ответил как ни в чем не бывало Уэбб.
— Но тем не менее вам известно все же, что он был коммандос?
— Совершенно верно.
— Именно коммандос, а не рейнджером [214] , или «зеленым беретом» [215] , или бойцом из отряда особого назначения?..
— Да.
— Следовательно, я вправе предположить, что он был англичанином.
— Вы не ошиблись.
— Тогда мы выдадим такую историю, что никто не разберется ни в чем! Вывернем все наизнанку: никакой он не англичанин и в армии никогда не служил.
214
Рейнджер — здесь: боец диверсионно-десантной группы.
215
«Зеленые береты» — спецподразделения, использовавшиеся в войне против Вьетнама.
— Это белый, американец, — произнес негромко Конклин, глядя на советника даже с некоей долей уважения. — Дайте ему вымышленное имя и напичкайте свой рассказ подробностями биографического характера из какого-нибудь закрытого досье. Лучше всего представить его падшим типом, психопатом с пунктиком.
— Пожалуй, так и надо будет сделать, хотя, возможно, кое-что не мешало бы изменить, — сказал Мак-Эллистер, поворачиваясь неловко в кресле с таким видом, будто ему лень было вступать в полемику с видавшим виды агентом ЦРУ, если даже сам он и придерживался несколько иного мнения на этот счет. — С тем, что это белый и к тому же американец, я согласен. Несомненно, серьезные нарушения в психике обусловили неуемное стремление этого человека убивать себе подобных. В последний раз объектом его ненависти стал некий наемный убийца, очутившийся, как изволили вы заметить, «в этих краях», чтобы прикончить очередную свою жертву.
— И кто же должен был стать этой жертвой? — спросил Дэвид.
— Я, — ответил Мак-Эллистер, смотря прямо в глаза Уэббу.
— Но тогда под прицел попадаю я, — заметил Дэвид. — Это значит, что я и есть тот психопат.
— Ваше имя не будет нигде упомянуто, — заверил его холодно советник. — Мы можем создать образ преступника, якобы высланного когда-то из Соединенных Штатов и за которым несколько лет назад охотились по всему Дальнему Востоку. В число совершенных им злодеяний входило все мыслимое и немыслимое, начиная с бесчисленных убийств и заканчивая перевозкой наркотиков. Мы скажем, что я в то время сотрудничал с полицией в Гонконге, Макао, Сингапуре, Японии, Малайзии, на Суматре и Филиппинах. Благодаря моим действиям его бизнес был прикрыт и он потерял миллионы. Узнав, что я вернулся в эти места и живу теперь на пике Виктория, он начал охотиться за мной, за человеком, разрушившим его жизнь. — Мак-Эллистер сделал паузу и повернулся к Дэвиду. — Поскольку я провел здесь, в Гонконге, несколько лет, то думаю, Пекин взял меня на заметку. Я уверен, у них там солидное досье на аналитика, который, находясь тут, в служебной командировке, приобрел себе немало врагов… Я действительно создаю себе врагов, мистер Уэбб. Такова уж моя работа. Мы пытались усилить наше влияние в этой части света. Я в связи с этим наводил справки об американцах, занимавшихся тут преступной деятельностью, и делал все возможное, чтобы помочь властям арестовать их или, по крайней мере, принудить покинуть Азию. Это было наилучшим способом продемонстрировать наши добрые намерения, не забывая в то же время о собственных интересах. Но затем меня отозвали в Вашингтон. Используя мое имя, мы можем направить Шен Чу Янга по ложному следу. Понимаете, мы знаем друг друга. Он проиграет в уме различные варианты и, я надеюсь, придет к заключению, никак не касающемуся англичанина-коммандос.
— Неплохо придумано, — заметил Конклин, — особенно если принять во внимание, что никто ничего не слышал здесь о первом Джейсоне Борне в течение уже нескольких лет.
— Вот именно.
— В таком случае я оказываюсь тем трупом, который не подлежит медицинскому осмотру, — констатировал Уэбб.
— Возможно, что вы правы, — сказал Мак-Эллистер. — Поймите, мы не знаем точно, что известно Шену и насколько глубоко проник он в наши разведслужбы. Единственное, чего бы мы хотели, — это заставить его поверить в то, что убитый не является тем наемным убийцей, с которым он имел дело.
— В результате на сцену вышел бы другой самозванец, который отправится в Китай и, выманив из убежища Шена, прикончит его, — проговорил уважительно Конклин. — Вы — великий комбинатор, мистер аналитик! Хоть вы и сукин сын, но голова у вас что надо!
— Вы подставляете себя, Эдвард, — произнес Хевиленд, уставившись на советника. — Я никогда вас не просил ни о чем подобном. У вас ведь и в самом деле немало врагов.
— Я хотел бы сделать все именно так, как сказал, господин посол. Вы взяли меня сюда, ценя мою склонность проникать в суть вещей и явлений, а в моем понимании этот путь — наилучший. Должна быть надежная дымовая завеса. И ею может стать мое имя — для Шена во всяком случае. Что же касается других сторон инцидента, то при изложении их лучше отделываться общими фразами, что будет правильно понято теми, кому мы, собственно, и адресуем материал.