Приходите за счастьем вчера
Шрифт:
– Значит, вот так? – Она сглотнула, из горла вырвался смешок. – Ожидаемо. Ладно, я не буду держаться, мне не нужно наше совместное проживание. Только ты не обо всех последствиях подумал.
– Предсказываешь? – Он достал жвачку и бросил в рот, как делал всегда, когда хотелось курить. – Ты обычно не очень по этой части.
– Это я знаю. – Прислонившись спиной к двери, сказала Кет, и вправду её голос больше не звучал неуверенно. Она и не чувствовала себя неловкой – ушел постоянный стыд за ложь перед Элайджей, и она впервые поняла, что имеет право говорить с ним на равных. –
– Какая патетика. Я вполне могу влюбиться. Хотя бы в ту милую девочку на той стороне улицы. Неопробавана Колом, кстати, что для его молоденьких соседок прямо редкость.
– Ты любишь меня, и чего-то подобного за сорок лет не встретил, иначе бы давно со свистом выкинул на помойку, значит, без меня останешься в гордом одиночестве. А в одиночестве человек не бывает счастлив, и, да, это мне нравится, если я не смогу стать счастливой без тебя. Я люблю тебя как умею, и похрену мне на справедливость, и что я перед тобой виновата, так виниться до конца жизни можно… И ещё…
– А ты ведь не сможешь?
– Что?
– Стать счастливой без меня.
Лицо Кетрин застыло, измученная переживаниями она не могла оценить, что тон мужчины стал откровенно нежен.
– Один человек – не все счастье жизни, у меня есть дочь, будет работа... – вдруг поняв, какими унизительными выглядят её потуги доказать, что виноград её зеленый и вовсе не необходимый, она не стала договаривать, коротко бросив: – Я, пожалуй, пожертвую тебе своё такси.
“Ты никогда не полюбишь без взаимного будущего...”
Сейчас Катерина не помнила, когда Элайджа сказал ей это, но слова эти прозвучали в мозгу. Он никогда не ошибался в ней, так какого дьявола ошибся тут?!
Катерина уже прошла метров триста по улице, когда поняла, что ладонь на плече требует развернуться. Обернулась, исподлобья глядя на бывшего мужа.
– А я не собираюсь быть несчастненькой жертвой несчастливой любви к тебе, поэтому... Разошлись и ладно.
К её изумлению Элайджа стоял, какое-то время глядя на неё, а потом вдруг рассмеялся искренне и открыто, и смеялся долго. И снова она замкнулась в себе, и увидела в этом смехе насмешку.
– Ладно, – повторила женщина и голос её звучал просто, и почти наивно. – Я знаю, что была не права, Элайджа. И всё-таки, – Элайджа увидел как белки её глаз наливаются краснотой от лопающихся сосудов, – мне очень больно расстаться, я итак наказана до конца жизни тем, что прос**ла тебя. Не надо надо мной насмехаться.
Она круто развернулась и заторопилась по улице, кляня привычную обувь на шпильке. Но пройти далеко не удалось.
– Ты у меня прелесть, дорогая, – отдышавшись, он по прежнему пояснил: – Я только что объяснял Колу, что жертвенной ипостасью ты себя не прокормишь. Как всегда без зонтика.
Кет с ещё
– Что с того?
– И то, что ты через минут десять застудишь так любимый мною филей, талию и не родишь мне сына, как собиралась. Не то, чтобы я так уж сильно жаждал, но и не против, да к тому же сидеть и слушать твои стоны насчёт радикулита меня тоже не прельщает. Разве что лет так через тридцать. Но к тому времени я буду и сам мучиться со старческой подагрой и храпеть как иерихонская труба… – Одной рукой обняв уткнувшуюся ему в грудь женщину, Элайджа аккуратно коснулся губами мокрой макушки. – Мне всегда казалось, что ты не склонна к слезам, но и тут мне натянули нос. Не плачь.
– Почему ты так… дал понять?..
– Почему в гостинице не сказал, что не собираюсь распрощаться? – Он стиснул её пальцы. – Я думал тебя проучить, ожидал раскаяние, услышать вопли: «Прости засранку, никогда так не сделаю, буду каждое утро платить фирменным минетом за все грехи». Возможно эффектный бросок под колёса моего автомобиля, чтобы я не уехал. А в итоге услышал, что мне остаётся только сидеть и, как ты метко выразилась, уныло онанировать на твоё личное дело. – Но Катерина заплакала лишь горше, оцепенело застыв в одной позе. Элайджа глухо произнес: – Я вру, конечно. На самом деле, на меня просто ступор напал, и я не мог нормально сказать. Особенно, у Кола. Он даже сейчас не прошёл.
– Прости меня. – Подняв голову, она заглянула в глаза, прильнула к губам и снова зарылась носом в его пальто. – Когда? Когда ты решил, что снова хочешь нас вместе?
– Когда увидел, как ты каждый день любишь Софию. Или когда ты не потребовала отдать тебе Аиду, хотя мы все знаем, что ты легко можешь снова её получить, никто не посмеет тебе отказать, и даже я не решусь возражать. Я знаю, что ты меня любишь. Я поверил в то, что ты сказала. Насчёт крови на руках. – У него внезапно огрубел голос. – После Африки, я точно знаю, что это единственное стоит вранья. Ты вообще единственная, кому не всё равно, когда это касается меня.
– Но ты так презирал меня в гостинице, – она резанула воздух ладонью. – А я снова оказалась такая дрянь...
Элайджа только вздохнул в ответ.
– Я не презирал, наоборот, так обрадовался, что даже не слишком злился. Просто прикидывал изменившуюся ситуацию. И это совсем не имеет отношения к тебе – к кому угодно, но ты тут точно не при чём. Я тебе всё расскажу, Катерина, но только не тут.
– Пойдём домой.
– Поедем. Туфли теперь испорчены из-за тебя и голова промокла, а некоторые ещё и в жертвы набиваются на этом фоне.