Приходите за счастьем вчера
Шрифт:
– А как же ты? Ты ничего не боишься.
– Элайджа никогда не будет упиваться моей зависимостью, как не упивается сейчас своей властью над людьми. Корпорация для него это в первую очередь интересная задача, детище его таланта и…
– А если он увлечётся другой? – резко прервала излияния на тему, какой замечательный Элайджа, Елена. – Что будет с общими детьми?
– Нет. – Глаза Кет вдруг недобро блеснули, и она враждебно посмотрела на сестру. – Но Кол – не Элайджа, откуда мне знать? Ты уже выбрала и соломки не подстелешь, поэтому лучше давай не будем об этом.
Чувствуя, как на виски давит тяжесть, Елена ошарашенно кивнула и слабо пискнула:
–
Кетрин тряхнула волосами, прогоняя тяжёлые мысли.
– Тем более я тут на пару дней.
– Стой. Но ты говорила, что на неделю…
– Мне нужно побывать в Бразилии. – Кет увидела, как дёрнулись на лице Елены мышцы, и согласно кивнула. – Да, ты поняла всё правильно.
И Елена вновь опустилась на диван. Протянула руки к Кетрин, усаживая сестру рядом, и спросила совсем уже робко:
– Кет… А зачем тебе это? Прошлый год – ладно, но сейчас? – Требовательно: – Не нужно! Не уезжай.
– Но мне это нужно. – Их взгляды скрестились, и Кетрин не выдержала. Она уткнулась носом Елене в ноги, с силой обхватила их руками. – Мне очень нужно туда. Мне страшно, Елена. Это я виновата, что тебе неспокойно и страшно. Это всё я!
Елена испугалась этого внезапного взрыва: хриплого голоса, дрожащих плеч, и пальцев, судорожно цепляющихся за её юбку. Катерина всегда была сильной, главной, умеющей решать самой, даже если решение бывало ошибочным.
– Кетрин, ну-ка хватит! – Голос девушки жалобно тренькнул: – Пусти меня…
– Может, если я перестану ненавидеть себя, я смогу сделать его счастливым. – Не обратила внимания на протесты Кет и никак не давала разжать пальцы. – Или отпустить. О, Эл меня не любит! Уже не любит… Он не захотел говорить со мной о Маргарит. Мы спим вместе и всё хорошо, но говорить о ней – нет… Если бы ты знала, Елена! Я должна его отпустить, но не могу. И я должна поехать, хотя он против. – Елена прижала ладони к ушам, но голос сестры проникал сквозь эту «преграду». Не замечая ужаса Елены, Катерина всё царапала длинными ногтями бёдра близняшки сквозь шёлк подола и продолжала как заведённая выплёскивать всё, что как гнойник сидело в ней и сейчас прорывалось каркающими словами: – Элайджа меня больше не любит. Он ведь живёт со мной только ради дочерей, и потому что в Индии меня научили, как удовлетворять мужчин. Он меня хочет, я его возбуждаю, Елена… Я его предала и мучила, я отказалась от него и Маргарит. Я не хотела Златку, и он её тоже никогда не хотел, потому что тогда так мерзко случилось.
– Зачем ты так? Нельзя не хотеть ребёнка…
– Потом я узнала, что противозачаточное нельзя мешать с большим количеством снотворного, когда было поздно и…
Это были признания, которых Елена теперь никогда не желала знать и слышать. Раньше она бы многое отдала, чтобы заглянуть за завесу тайны отношений с тем, кто отобрал у неё сестру, но внезапно поняла, что она не должна ничего знать. Она закрыла рот близняшки рукой. Уже поздно, Кет полностью принадлежала бывшему зятю, и если сейчас сболтнёт о нём лишнего, то возненавидит себя, а вместе с собой её, Елену до конца жизни. Елена, по-прежнему не давая Катерине больше говорить правой ладонью, левой начала гладить кудри, уговаривая как уговаривают только малышей и больных.
– Глупость. – Она прижалась губами к макушке Кетрин. – Он тебя всегда любил. Разве ты не видела, как сильно он испугался за тебя на гонках? А как рассердился на вас с Колом. А как он гордится тобой. Как он летает к тебе через полмира, сколько прекрасных вещей привозит. Кит Кет, маленькая, вспомни твоё ожерелье… Ты сама хвасталась, какая это редкость даже в тех диких краях.
Помогло
– Прости. Не выспалась и перенервничала из-за перелёта, и несу ерунду. Разреши мне отдохнуть и…
– Не разрешу. – Резко и странно даже для себя самой сказала Елена. – Запомни, Кет, Элайджа воспитанный и располагает к себе, но на самом деле не добрый и не ласковый. Я опасаюсь его, перед ним дрожит Совет Директоров, его ненавидит Рейнолдс… Почему ты считаешь его добрее Кола? – Катерина сложила руки на груди, давая понять, что происходящее неуместно, но старшая была неумолима. – В твоих глазах он ласков? Он был добр, когда угрожал мне со своим братцем, отлично зная, что он пользовался тобой в своих целях, или когда выгнал тебя на улицу по одному подозрению в шпионаже, а потом отобрал документы и держал как рабыню за железным забором, ничего не объясняя? Добр, когда развёлся с женщиной на шестом месяце тяжело протекавшей беременности, зная о том, что с психикой не в порядке и вызвал истерическую летаргию?
– Ты ничего не знаешь о жизни, Елена.
– А что мне нужно знать?! Я ненавижу его за то, что он всё забрал, а должна доказывать, что он тебя любит?! Он шантажом склонял тебя к сексу после смерти отца. – Никогда не любившая зятя, а в эту минуту тем более, выкрикнула Елена: – Может, он и великодушен время от времени, я не спорю, но это Элайджа заставил тебя подписать идиотский контракт. Кол никогда в жизни мне бы подобного не предложил, потому что…
– Потому что ты не я. – Достав из сумочки упаковку платков, Кет вытерла лицо. – Потому что у нас разное прошлое, Елена. С тобой всегда будут церемонится, не потому что Кол такой славный, а потому что ты такая трепетная лань, и ты достойна этих церемоний в глазах всех цивилизованных мужчин. И я рада. Поэтому мне не страшно, что ты выходишь замуж за Кола, он тебя никогда не будет заставлять и мучить. А я не пыталась создать образ лани, мне хотелось власти и денег. Это тоже правда, я всегда искала взаимной выгоды и продвижения, а это исключает… – она вздохнула, поняв, что окончательно взяла себя в руки, – слабости. Если ты включаешься в эту иерархию, то ты берёшь на себя обязательства играть по правилам.
– Ты отлично могла бы мотивировать на такое же отношение, как и я.
– Но я не хочу быть как ты! – вдруг вспылила Катерина и осеклась, вспомнив о детях. Уже спокойнее пробормотала: – Просто Элайджа всегда был единственным, с кем я чувствую себя… Не знаю этого слова. Мне хорошо. Это моя самая большая ошибка. Я так привыкла ненавидеть человеческие слабости, что потеряла любой шанс на доверие. Без доверия не бывает любви, я бы не могла полюбить Элайджу так, если бы не чувствовала его, – медленно сев в кресло, она горько заключила: – но он меня не любит, а все перечисленные тобой привилегии – они привилегии для любовницы и матери его детей по совместительству. Он и вправду благородный человек, Елена.
– Ну да, если тебя послушать Элайджа – божество во плоти, – фыркнула старшая сестра. – Нет, всё проще. Он тебя любит. Но тебе всё мало.
– Этого всегда мало.
– Так что же тебе от него ещё нужно?
“Доверие...”
В мёртвой тишине решившая не переливать из пустого в порожнее Кетрин гоняла гренок по тарелке.
– Давай лучше про платье. Какое ты хочешь?
– В пол, – неуверенно пробормотала Елена, – с пышной кружевной юбкой.
Засунув руки в карманы, Майклсон стоял, облокотившись спиной о забор и уже несколько минут переваривая услышанное.