Приходите за счастьем вчера
Шрифт:
– Д-да… – Увидев жестокое веселье в глазах Майклсона, явно не вязавшееся с равнодушным выражением лица, Уильям, запинаясь и бормоча что-то невразумительное, начал отступать к окну.
– Значит, с ней тоже придётся разбираться, – почти дружелюбно заметил Элайджа, повернув замок на дверной ручке. – Но сейчас меня гораздо больше интересует, что ты выеб*л мою жену в моей постели.
Уильям сделал попытку защититься, но результат был плачевным. Из-за того, что Гаррет был ко всему пьян и потерял силы с Катериной, дальнейшее тем более напоминало избиение младенцев. Кет зажмурилась. Словно через вату до неё донёсся хруст, вопли Уильяма, но ловила она только размеренное, тяжёлое дыхание Элайджи… Замерев, она так и сидела там, где была в тот момент, когда он вошёл. Дальнейшее было неописываемо
– Пох*й. Час. – Последовал лаконичный ответ. Очевидно, её муж был более чем убедителен, потому что Гаррет начал судорожно собирать любые намёки на своё пребывание в комнате.
– Теперь ты, Катерина. – После испарившегося со скоростью света Уильяма, Майклсон обернулся к по-прежнему парализованной страхом Кет. Она вжала голову в плечи. – Иди сюда.
Девушка дёрнулась, но с места не сдвинулась.
– Это была не просьба. – Вежливо пояснил Элайджа, внимательно разглядывая её, словно перед ним было что-то на удивление мерзкое и уродливое.
Судорожно всхлипнув, Катерина на негнущихся ногах подошла к нему и остановилась в нескольких шагах, в красках представляя собственную участь. Хотя вряд ли может быть хуже, чем есть.
– Бери простынь с постели и вытирай кровь со стен. – Холодно приказал мужчина. Увидев, что Катерина по-прежнему стоит в нерешительности, он издевательски успокоил: – Не переживай за бельё, ему уже всё равно.
Отойдя на пару шагов, Элайджа несколько секунд наблюдал неуклюжие попытки Кет оттереть стены от бурых пятен. Не получалось ничего. Мужчина это и констатировал:
– Убрать за собой ты не слишком умеешь. – Сжав в руке простынь, Катерина замерла. – Одевайся.
С каким-то извращённым садистским удовольствием он наблюдал, как Кет едва передвигая ноги, подошла к лежащему бесформенной кучей платью, наклонилась и стала натягивать его на себя. Удовольствия она точно не получила, усмехнулся Майклсон, видя как морщится девушка, пытаясь застегнуть корсет. У него даже возникла идея отправиться с ней вниз к гостям – пусть разыгрывает представление в таком состоянии, но вряд ли это было так уж архисложно для Катерины, если она умудрилась перетерпеть Уильяма. Но больше всего Элайдже хотелось поставить её посреди комнаты и наградить такой оплеухой, чтобы свалилась с ног. Ему раньше никогда и в голову не могло прийти ударить женщину, но эта… Хотя она и так вот-вот рухнет. Наконец, его жена оделась и со вздохом отпустила свою закушенную нижнюю губу. За всё время пока они были здесь вдвоём, она ни разу не взглянула на него, смотря исключительно в пол. Натянув жакет, Катерина неуловимым движением вытерла рот. На рыжеватом мехе появилось крошечное, заметное только очень внимательному наблюдателю пятнышко крови. Элайджа не спеша подошёл к Кет. Его совсем не тронула кровь на простыне, не вызвав ни жалости, ни сострадания, но от искусанной ей же самой саднеющей беловатыми ранками губы он не мог отвести взгляда, чувствуя ненормальное, взаимоисключающее сочетание гнева и нежности. Это же была Катерина, всегда живая и брызжущая энергией. Золотой фонарик. Он поднял её голову за подбородок. Девушка упрямо смотрела вниз, но Элайдже было достаточно. Уже опомнившись от собственных злобных идей, он подхватил её за талию, давая опору и перенося тяжесть её тела на себя.
Катерина, застыв как кукла, позволила снять с себя отороченный мехом верх и лишь изумлённо выдохнула, когда подхватив её на руки, Элайджа стал стягивать само платье. Возражений девушка не высказала никаких, только задрожала. Поняв, что сейчас у неё мужчины вызывают не самые лучшие чувства, Майклсон быстро усадил её на кровать и объяснил свои действия:
– Тебе сейчас не стоит стоять. – Стараясь лишний раз не дотрагиваться до её кожи, он аккуратно развязал тесёмки корсета, – А раздеться нужно, чтобы
Кет промолчала. По большому счёту ей было всё равно, что он делает. Собственное тело казалось чужим, словно это был манекен в магазине.
– Я включу воду.
Она снова ничего не ответила. Когда через минуту Элайджа вернулся, Катерина сидела уже совсем без одежды, завернувшись в простыню, и очень аккуратно, разглаживая каждую складочку, сворачивала платье. Рядом такими же тщательно сложенными стопочками лежало её бельё. При виде этого занятия у него сердце перевернулось.
– Иди в душ. – Она сжалась от неожиданно резкого тона, но равнодушно пожав плечами, потащилась в соседнюю комнату.
– Простынь оставь.
Кет сделала вид, что не услышала этого приказа.
– Я тебе, кажется, сказал оставить простынь.
Девушка замерла в дверях.
– Давай сюда, – с неё сдёрнули лоскут ткани. Внезапно апатично воспринимавшую окружающий мир Кет волной накрыла ярость.
– Подавись. – Развернувшись, она с силой хлестнула волочащимся концом Майклсона по плечу, лицо исказилось бешенством. – Засунь свою тряпку…
– Уже лучше.
Не обращая внимания на попытки укусить и поцарапать, он перекинув её через плечо, быстро подошёл к смежной комнате и сунул девушку под горячий душ. В ответ в него полетели мочалка, мыло, шампунь, бритва. Оцепенение сменилось неконтролируемой агрессией. Наконец, не найдя, что ещё метнуть она застыла шаря по полкам. Элайджа уже ушёл, закрыв дверь, об которую вслед ему шлёпнулась зубная щётка. Кет почувствовала, как по щекам полились слёзы вперемежку с каплями воды из-под душа. Трясущимися руками она подняла мочалку, намылилась. Раз, другой, третий... Кожа стала красной. Шампунь. Он был мужской, но Кет, с остервенением натиравшаяся с ног до головы, этого не заметила. Хотя пена давно смылась, она, потеряв счёт времени, всё стояла в душе, не желая больше шевелиться. Под струями бьющей воды можно было внушить себе, что никаких слёз нет. Вообще ничего нет. Шумящий поток и клубы пара, окутавшие ванную комнату, отгораживали от действительности, даря столь желанный покой. Закрыв глаза, Кет погрузилась в пустоту...
– Тебе нельзя сейчас столько стоять. – Раздался над ухом холодный голос. Элайджа вновь появившийся в ванной, выключил душ и, быстро накинув на неё большое полотенце, не глядя, подхватил на руки. Лишь крепче зажмурившись, Катерина не сопротивлялась, отгораживаясь от всего и не желая снова видеть ни его, ни эту комнату с постелью, ни своё свадебное платье, кровь на панелях... Нет этого. Но почувствовав, как через какое-то время он её вытер, и тут же засунув во что-то мягкое и тёплое, понес в неизвестном направлении, Кет всё-таки распахнула глаза. Она барахталась, утопая, судя по почти неуловимому запаху одеколона в банном халате Элайджи, уже в коридоре.
– Я долго была в душе? – Не самый уместный вопрос, но на другие её не хватало. Куда он её тащит?
– Для тебя много, тебе вообще стоять нельзя. – Наконец, мужчина пинком распахнул дверь слева по коридору, и Катерина узнала свою комнату. Всё как она хотела – стены, потолки, лотосы... Какая глупость. Тем временем Элайджа прямо в халате уложил её на кровать, подложив под спину подушки и тут же накрыв простынёй. Тело девушки обмякло, спазмы сковавшие низ живота отпустили, осталось лишь неприятное ощущение между бёдер и усталость. Он её не тронул, хотя если бы и тронул, она бы это смогла понять. Почувствовав, как накрыв её одеялом, Элайджа откинул мокрые волосы на полотенце, чтобы она не замёрзла, Катерина едва не взвыла. Лучше бы ударил, хоть какое-то облегчение… Даже жертвой побыть ей не дал, вынуждая начинать самой.
– Эл… – Вцепившись в одеяло, Кет выдавила. – Я не знала, что там твоя комната и… – Она сбилась, разглядывая превратившееся в маску лицо мужа. Ему, наверняка, плевать на неё саму, но только сейчас Катерина поняла, что своим поведением оскорбила Эла. Об этом она не подумала раньше. Слова не шли с языка, а те которые шли, слетев, оказывались беспросветно глупыми и ненужными. – Прости…
– Зачем ты это сделала? – Вопрос был задан очень ровным тоном, но, наверное, именно так бесстрастно спрашивали средневековые прокуроры на допросе.