Приключения Филиппа в его странствованиях по свету
Шрифт:
Старшій Фирминъ, когда его спрашивалъ его старый знакомый и, какъ казалось, бывшій сообщникъ, о томъ, какъ окончилась извстная интрига въ Маргэт, случившаяся лтъ двадцать-пять тому назадъ, когда Фирминъ, имя причину избгать университетскихъ кредиторовъ, вздумалъ прятаться и носить фальшивое имя, насказалъ пастору разную ложь, которой повидимому тотъ остался удовлетворёнъ. Что сдлалось съ этой бдняжкой, о которой онъ такъ сходилъ съ ума? О! она умерла, умерла давнымъ-давно. Онъ положилъ ей содержаніе. Она вышла замужъ и умерла въ Канад — да, въ Канад. Бдняжечка! Да, она была предоброе созданьице, и одно время онъ точно былъ въ неё до глупости влюблёнъ. Я съ сожалніемъ долженъ сказать, что этотъ почтенный джентльмэнъ лгалъ очень часто и легко. Но, видите, если вы совершите преступленіе и нарушите шестую или седьмую заповдь, вамъ, вроятно, придётся поддержать преступленіе поступка преступленіемъ
Поэтому, мой любезный сэръ, такъ какъ разъ нарушивъ нравственные законы, вы должны говорить ложь, чтобы избавить себя отъ бды, позвольте мн спросить васъ, какъ честнаго человка и джентльмэна: не лучше ли уже вамъ обойти преступленіе, чтобы не подвергать себя неизбжной непріятности и ежедневно встрчающейся необходимости вчно говорить ложь? Обольстить или погубить бдную, молодую двушку низкаго званія, разумется дло не важное: она поступить на мсто или выйдетъ за человка, равнаго съ ней званія, который не иметъ чести принадлежать «къ благородной крови» — и кончено. Ни если вы женитесь на ней тайно и незаконно, а потомъ бросите её и женитесь на другой, вы попадёте въ разныя непріятныя бды.
Непріятно должно быть человку свтскому, честному и изъ хорошей фамиліи, солгать дочери бднаго обезславленнаго обанкротившагося купца, какова была Каролина Гёнтъ; но Джорджу Бранду Фирмину, эсквайру, доктору медицины, не оставалось другого выбора, а когда онъ лгалъ — какъ въ опасныхъ болзняхъ, когда онъ давалъ каломель — онъ думалъ, что лучше давать пріёмъ въ большомъ количеств. Такъ онъ лгалъ и Гётну, сказавъ, что мистриссъ Брандонъ давно умерла въ Канад; такъ онъ лгалъ и Каролин, прописывая ей т же самыя пилюли и говоря, что Гёнтъ давно умеръ въ Канад. А можетъ ли быть положеніе боле тягостное и унизительное для человка знатнаго, свтскаго и пользующагося огромной репутаціей, какъ унижаться до лжи съ ничтожною, низкаго званія женщиной, которая заработываетъ себ пропитаніе должностью сидлки у больныхъ?
— О да, Гёнтъ! сказалъ Фирминъ Сестриц въ одномъ изъ тхъ грустныхъ разговоровъ, которые иногда происходили между нимъ и его жертвой, его женою прежнихъ дней. — Сумасбродный, дурной человкъ былъ этотъ Гёнтъ въ то время, когда я самъ былъ чуть-чуть лучше его! Я глубоко раскаялся посл того, Каролина; а боле всего въ моёмъ поступк съ вами, потому-что вы были достойны лучшей участи и мы любили меня истинно-безумно.
— Да, сказала Каролина.
— Я сумасбродствовалъ тогда, я находился въ отчаянномъ положеніи; я погубилъ мою будущность, возстановилъ отца противъ себя, прятался отъ моихъ кредиторовъ подъ чужимъ именемъ, которое я носилъ, когда увидлъ васъ. Ахъ! зачмъ я вступилъ въ вашъ домъ, бдное дитя! Печать демона лежала на мн. Я не смлъ заговорить о брак при отц моёмъ. Вы ухаживали за вашимъ отцомъ съ постоянной добротою. Знаете ли, что отецъ мой не хотлъ меня видть даже передъ смертью? О, тяжело подумать объ этомъ!
И этотъ страдающій человкъ хлопнулъ по своему высокому лбу трепещущей рукою, и горесть его объ отц наврно была искренна, потому-что ему было и стыдно и совстно, что онъ возстановилъ противъ себя своего родного сына.
Онъ признавался, что бракъ былъ самымъ отвратительнымъ и ничмъ же оправдываемымъ обманомъ; но онъ былъ безъ ума, когда это случилось, безъ ума отъ долговъ и отъ отчаянія, что отецъ бросилъ его; но дло въ томъ, что это былъ не настоящій бракъ.
— Я этому рада, сказала со вздохомъ бдная Сестрица.
— Почему? спросилъ докторъ съ жаромъ.
Любовь его умерла, но его тщеславіе еще было живо.
— Разв вы любили кого-нибудь другого, Каролина? Разв вы забыли вашего Джорджа, котораго вы…
— Нтъ! храбро сказала маленькая женщина: — но я не могла бы жить съ человкомъ, который такъ безчестно поступилъ съ женщиной, какъ вы поступили со мной. Я любила васъ, потому что считала васъ джентльмэномъ, но джентльмэны говорятъ правду; джентльмэны не обманываютъ бдныхъ невинныхъ двушекъ, не бросаютъ ихъ безъ копейки!
— Каролина! меня преслдовали кредиторы. Я…
— Всё равно. Теперь всё кончено. Я не сержусь на васъ, мистеръ Фирминъ, но я не вышла бы теперь за васъ замужъ —
Такъ говорила Сестрица, когда она и не думала о существованіи Гёнта, пастора, который внчалъ ихъ; и я не знаю обижался или радъ былъ Фирминъ разводу, который маленькая женщина ршила сама. Но когда явился зловщій Гёнтъ — сомнніе и ужасъ наполнили душу доктора. Гёнтъ находился въ бдности, онъ былъ жаденъ, вроломенъ, безсовстенъ. Онъ могъ угрожать этимъ бракомъ доктору. Онъ могъ подвергнуть опасности и даже уничтожить законность рожденія Филиппа. Первый бракъ былъ ничтоженъ — это врно; но огласка могла быть пагубна для репутаціи и практики Фирмина; а ссора съ сыномъ повлечотъ за собою послдствія, о которыхъ не очень пріятно было думать. Видите, Джорджъ Фирминъ, эсквайръ, докторъ медицины, былъ человкъ очень настойчивый; когда ему хотлось чего-нибудь, онъ добивался этого такъ свирпо, что долженъ былъ добиться, несмотря на послдствія. Такъ ему захотлось овладть бдною Каролиной, такъ ему захотлось, молодому человку, имть лошадей, великолпно жить, играть въ рулетку и экартэ; а счоты являлись въ надлежащую пору, а Джорджъ Фирминъ, эсквайръ, не всегда любилъ платить. Но для величественнаго, образованнйшаго джентльмэна, принадлежащаго къ лучшему обществу — съ такимъ гладкимъ лбомъ и съ такими изящными манерами, котораго вс такъ уважали, говорить ложь бдной, робкой, безропотной сидлк было унизительно — не правда ли? Я могу понятъ чувства Фирмина.
Лгать Гёнту было отвратительно, но какъ-то не такъ низко и постыдно, какъ обманывать доврчивое, смиренное, безпріютное созданіе, цвтъ кроткой юности, который его проклятая нога уже затоптала. Но этотъ Гёнтъ былъ самъ такой злодй, что обманывать его нечего было совститься; и еслибы Фирмину пришла охота, онъ даже чувствовалъ бы какое-то угрюмое удовольствіе, опутать грязнаго пастора разными затрудненіями. Такъ что можетъ быть (разумется я не имю средствъ удостовриться въ этомъ) доктору не совсмъ непріятна была обязанность, выпавшая ему на долю, обманывать своего стараго знакомаго и сообщника; а Гёнтъ такой низкій, непривлекательный бродяга, что если его немножко приколотятъ или проведутъ, намъ нечего очень горевать.
Фирминъ былъ смлый, мужественный человкъ, настойчивый въ желаніяхъ, горячій въ достиженіи своей цли, но хладнокровный въ опасности и быстрый въ дйствіи. Огромный успхъ его, какъ врача, происходилъ отъ его смлаго и успшнаго способа дйствія въ случаяхъ, нетерпвшихъ отлагательства. Пока Гёнтъ рыскалъ по городу безъ всякой цли, насыщая грязною рукою грязный ротъ; а пока у него были вино, карты и ночлегъ, онъ оставался довольнымъ или, по-крайней-мр, его легко можно было успокоить гинеей или двумя, Фирминъ могъ слдовать пальятивной систем успокоивать своего паціента случайными щедротами, давать ему усыпительное питьё изъ бордоскаго или водки. Притомъ Гёнтъ могъ умереть, могъ опять отправиться за границу; его могли опять сослать въ каторжную работу за поддлку или какое-нибудь другое мошенничество, докторъ Фирминъ утшился бы, и онъ разсчитывалъ, что случай избавитъ его отъ его друга. Но если бы Гёнтъ, узналъ, что женщина, которую онъ незаконно обвнчалъ съ Фирминомъ, была жива, онъ становился врагомъ, котораго необходимо было упросить, улестить или подкупить, и чмъ скоре докторъ принялъ бы оборонительныя мры, тмъ было бы лучше. Какія же оборонительныя мры? Можетъ быть всего дйствительне была бы свирпая атака на врага, а можетъ быть лучше было бы подкупить его. Что предпринять — можно было ршить только посл предварительной рекогносцировки.
«Онъ попробуетъ подстрекнуть Каролину, подумалъ докторъ представивъ ей ея обиды и ея права. Онъ покажетъ ей, что какъ моя жена, она иметъ право на моё имя и на часть моего дохода. Мене корыстолюбивой женщины не было на свт, какъ это бдное созданіе. Она презираетъ деньги, и еслибы не для отца, то она никогда не взяла бы ни копейки отъ меня. Но разв её нельзя уговоритъ объявить войну противъ меня и доказать ея бракъ со мною для того, чтобы наказать меня за низкій поступокъ съ нею и предъявить права на положеніе въ свт, какъ честной женщины? Посл того, какъ она оставила свой домъ, ея дв единокровныя сестры ирландки знать её не хотли, а когда она воротилась, эти бездушныя женщины выгнали её изъ дома. О! эхидны! А теперь не отрадно ли было бы для нея отмстить сестрамъ, объявивъ о своёмъ брак. здить мимо нихъ въ своей карет, вытребовать отъ меня содержаніе и имть право носить моё благородное имя? Фирминъ зналъ женщинъ и зналъ, какъ эти женщины поступили съ своей сестрой. Разв не въ человческой натур желать отмстить? Эти мысли прямо поднялись въ голов Фирмина, когда онъ услыхалъ, что между Каролиной и капелланомъ Гёнтомъ случилась та встрча, которой онъ такъ опасался».