Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

Теккерей Уильям Мейкпис

— Когда онъ назвалъ такъ Филиппа, мальчикъ очень растревожился? спросилъ докторъ.

— Да, онъ безпрестанно говорилъ объ этомъ, хотя я старалась ласками заставить его забыть. Но вчера это лежало у него на душ, и я уврена, что и сегодня утромъ это прежде всего придётъ ему въ голову… Ахъ, да, докторъ! совсть иногда позволяетъ джентльмэну задремать, но посл открытія явится, отдёрнетъ ваши занавски и скажетъ: «вы приказали разбудить васъ рано?» безполезно стараться заснуть. Вы кажетесь очень испуганы, докторъ Фирминъ, продолжала сидлка. — У васъ нтъ столько мужества, какъ у Филиппа, или сколько было у васъ самихъ, когда вы были молодымъ человкомъ и сбивали съ пути бдныхъ двушекъ: тогда вы не боялись ничего. Помните этого человка на пароход, когда мы хали въ Шотландію посл свадьбы, я думала, что вы убьёте его. Бдный лордъ Синкбарзъ разсказывалъ мн множество исторій о вашемъ мужеств и o томъ — какъ вы убиваете людей

на дуэли. Бросить бдную двушку безъ имени и безъ гинеи были не очень мужественно — не такъ ли? Но я пришла сюда не затмъ, чтобы вспомнить старое, а только затмъ, чтобы предостеречь васъ. Даже въ былое время, когда Гёнтъ внчалъ насъ и я считала это одолженіемъ съ его стороны, я не могла терпть этого ужаснаго человка. Въ Шотландіи, когда вы охотились съ этимъ бднымъ лордомъ, вещи, которые говорилъ Гёнтъ и выраженіе его лица были ужасны. Желала бы я знать, катъ это вы, джентльмэнъ, могли сноситъ присутствіе такаго человка! Ахъ! какъ грустенъ былъ нашъ медовой мсяцъ! Я удивляюсь, зачмъ я думаю объ этомъ теперь? Вроятно, оттого, что и видла портретъ той, другой бдной лэди!

— Я говорилъ вамъ, Каролина, я былъ такой сумасбродный и отчаянный человкъ въ то время, что я не могъ даже отвчать за свои поступки. И если я оставилъ васъ, то это потому, что у меня не оставалось другихъ средствъ, кром побга. Я былъ разоренъ и остался бы безъ копейки за душою, если бы не бракъ мой съ Элленъ Рингудъ. Не-уже-ли вы думаете, что этотъ бракъ былъ счастливъ? Счастливъ! когда бывалъ я счастливъ? Моя доля быть самому несчастнымъ и навлекать несчастье на тхъ, кого я люблю: на васъ, на моего отца, на мою жену, на моего, сына — таковъ ужь приговоръ судьбы. Ахъ! зачмъ невинные должны за меня страдать?

— У меня никогда не было брачнаго свидтельства, продолжала Сестрица:- и не знала бываютъ ли какія бумаги, или что-нибудь, кром кольца и пастора, когда вы внчались со мной. Но я слышала, что въ Шотландіи совсмъ не нужны пасторы, что если люди называютъ себя мужемъ и женой, то этого довольно для того, чтобы они считались мужемъ и женой. А мистеръ и мистриссъ Брандонъ здили вмст въ Шотландію — свидтелемъ можетъ быть тотъ человкъ, котораго вы чуть не бросили въ озеро за то, что онъ былъ грубъ съ вашей женой и… не сердитесь! это не я, бдная шестнадцатилтняя двушка, поступила дурно, а вы, свтскій человкъ, бывшій старе меня многими годами.

Когда Брандонъ увёзъ свою бдную жертву и жену, они отправились въ Шотландію, гд лордъ Синкбарзъ, тогда бывшій въ живыхъ, нанялъ дачу для охоты. Капелланъ его сіятельства, мистеръ Гёнтъ, тоже участвовалъ въ этой компаніи, которую судьба вскор разстроила. Смерть застала Синкбарза въ Неапол. Долги заставили Фирмина Брандона — какъ онъ назывался тогда — бжать за границу. Капелланъ странствовалъ изъ тюрьмы въ тюрьму. Что касается бдненькой Каролины Брандонъ, вроятно, мужъ, женившійся на ней подъ чужимъ именемъ, думалъ, что бросить её, отказаться отъ нея совсмъ было легче и не такъ опасно, какъ продолжать сношенія съ нею. Въ одинъ день, черезъ четыре мсяца посл ихъ свадьбы — молодые супруги были тогда въ Дувр — мужъ Каролины пошолъ гулять, но онъ отправилъ свой чемоданъ въ заднюю дверь, и между тмъ, какъ Каролина ждала его обдать нсколько часовъ спустя, носильщикъ, относившій поклажу, принёсъ ей записку отъ ея возлюбленнаго Д. и Б., наполненную нжными выраженіями уваженія и любви, какими мущины наполняютъ свои записочки; но возлюбленный Д. Б. писалъ, что полицейскіе преслдуютъ его за долги, что онъ долженъ бжать; онъ взялъ съ собою половину денегъ, а половину оставлялъ своей маленькой Кэрри. Онъ скоро воротится, устроитъ вс дла, или увдомитъ ей куда писать или пріхать къ нему. А она должна была заботиться о своёмъ здоровьи и писать много къ своему Джорджи. Она не умла тогда писать очень хорошо, но писала какъ могла, и сдлала большіе успхи, потому что точно писала много, бдняжечка. Сколько листовъ бумаги покрывала она чернилами и слезами! Деньги были истрачены, а другихъ не получалось, не получалось и писемъ. Она осталась одна въ жизненномъ мор и утопала, утопала, когда Богу было угодно прислать ей друга, спасшаго её. Грустна была эта исторія, такъ грустна, что мн не хочется распространяться о ней.

Вроятно, когда Каролина воскликнула: не сердитесь, докторъ Фирминъ, онъ кричалъ или свирпо ругался при воспоминаніи о своёмъ пріятел мистер Брандон и объ опасности угрожавшей этому джентльмэну. Брачныя церемоніи — опасный рискъ и въ шутку и серіёзно. Вы не можете притворно внчаться даже на дочери бднаго старика, пускающаго въ себ жильцовъ, не рискуя впослдствіи отвчать за это. Если у васъ жива жена незнатная, а вы вздумаете бросить её и жениться на племянниц графа, вы попадёте въ непріятности, несмотря на ваши связи и на высокое положеніе въ обществ. Если вы получили тридцать тысячъ фунтовъ за женою № 2, и должны будете вдругъ

возвратить ихъ, эта уплата можетъ показаться вамъ довольно стснительной. Васъ могутъ судить за двоеженство и приговорить Богъ знаетъ въ какому наказанію. По-крайней-мр, если это дло разгласится — а вы человкъ почтенный, движущійся въ высокоучономъ и общественномъ кругахъ — эти круги, пожалуй, попросятъ васъ выйти изъ ихъ окружности. Я знаю, что романистъ не долженъ имть ни симпатіи, ни антипатіи, ни состраданія, ни пристрастія къ своимъ дйствующимъ лицамъ, но я объявляю, что не могу не чувствовать почтительнаго состраданія къ джентльмэну, который, вслдствіе юношескаго и, я увренъ, оплакиваемаго сумасбродства, могъ потерять своё состояніе, своё мсто въ обществ и свою значительную практику. Наказаніе не иметъ права являться съ такимъ pede claudo. Должны быть ограниченія и со стороны правосудія. Низко и мстительно представлять свой счотъ двадцать лтъ спустя… Поговоривъ съ Сестрицей, услышавъ, что давно сдланное преступленіе вдругъ обнаружено, чувствуя, что угрызеніе, которое давно предполагалось умершимъ и похороненнымъ, вдругъ пробудилось самымъ шумнымъ и неприличнымъ образомъ, чувствуя, какъ ярость и ужасъ раздираютъ его внутри: каково было этому почтенному доктору заниматься своимъ дломъ въ этотъ день, я могу вообразить это и искренно сочувствую ему. Кто вылечитъ врача? разв онъ не боле страдаетъ сердцемъ въ этотъ день многихъ своихъ больнихъ? Онъ долженъ слушать какъ лэди Мегримъ по-крайней-мр съ полчаса описываетъ ему свои маленькія немощи. Онъ долженъ слушать и ни разу не смть сказать: «чортъ тебя возьми, старая болтунья! что ты тараторишь мн о твоихъ болзняхъ, когда я самъ терплю настоящую пытку, между тмъ какъ я улыбаюсь теб въ лицо?» Онъ долженъ улыбаться, шутить, утшать, внушать надежду, прописывать лекарство, а можетъ быть во весь день онъ не видалъ никого столь больного, столь грустнаго, столь отчаяннаго какъ онъ самъ.

Первый человкъ съ которымъ онъ долженъ былъ употребить лицемріе въ этотъ день, былъ его родной сынъ, вздумавшій придти въ утреннему чаю, за которымъ отецъ и сынъ рдко теперь сходились.

«Что онъ знаетъ и что онъ подозрваетъ?» думалъ отецъ.

Ни на лиц Филиппа изображался угрюмый мракъ, и глаза отца смотрятъ въ глаза сына, но не могутъ проникнутъ въ ихъ темноту.

— Ты поздно оставался вчера, Филиппъ? говоритъ папа.

— Да, сэръ, немножко поздно, отвчаетъ сынъ.

— Пріятный былъ вечеръ?

— Нтъ, сэръ, преглупйшій. Вашъ пріятель мистеръ Гёнтъ непремнно хотлъ войти. Онъ билъ пьянъ и нагрубилъ мистриссъ Брандонъ и я принуждёнъ былъ вытолкать его. Онъ ужасно былъ разгорячонъ и ругался самымъ свирпымъ образомъ, сэръ.

Наврно сердце Филиппа такъ билось, когда онъ сказалъ эти послднія слова, что ихъ почти нельзя было разслышать; по-крайней-мр отецъ Филиппа не обратилъ на нихъ большого вниманія, потому-что онъ прилежно читалъ «Morning Post», и этимъ листкомъ свтскихъ новостей скрывалъ выраженіе агоніи на своёмъ лиц. Филиппъ посл разсказывалъ настоящему біографу это свиданіе за чаемъ и это печальное t^ete `a-t^ete.

— Я горлъ нетерпніемъ спросить, что значили вчерашнія слова этого мерзавца, сказалъ Филиппъ своему біографу:- но я какъ-то не смлъ. Видите, Пенденнисъ, не такъ-то пріятно сказать напрямки своему отцу: «сэръ, совершенный ли вы мошенникъ или нтъ? Возможно ли, чтобы вы были двоеженецъ, какъ намекнулъ тотъ негодяй, и что моё законное происхожденіе и добрая слава моей матери, также какъ и честь и счастье бдной невинной Каролины, были разрушены вашимъ преступленіемъ?» Я не спалъ всю ночь думая о словахъ этого мошенника Гёнта, и было ли въ нихъ какое нибудь значеніе, кром пьяной злости.

Такимъ образомъ мы знаемъ, что трое человкъ провели дурную ночь по милости дурного поступка мистера Фирмина, сдланнаго двадцать-пять лтъ назадъ, что конечно можетъ назваться самымъ безразсуднымъ наказаніемъ за такой давнишній грхъ. Желалъ бы я, мои возлюбленные братья-гршники, чтобы мы носили на своихъ собственныхъ плечахъ всё наказаніе за наши собственныя преступленія; но вотъ вдь въ чомъ бда: когда Макгита осудятъ на вислицу, Полли и Люси должны плакать, страдать и носить трауръ въ сердце долго спустя посл того, когда этотъ отчаянный злодй влзалъ на вислицу.

— Ну, сэръ, онъ не сказалъ ни слова, продолжалъ Филиппъ, описывая эту встрчу съ отцомъ своему другу: — ни одного слова, по-крайней-мр о томъ дл, которое боле всего лежало у насъ на сердц. Но о модахъ, вечерахъ, политик онъ разговаривалъ гораздо свободне чмъ обыкновенно. Онъ сказалъ, что я могъ бы получить отъ лорда Рингуда мсто депутата отъ Уингэма, еслибы не моя несчастная политика. Что могло сдлать радикала изъ меня, спросилъ онъ, когда я по природ былъ самый надменный человкъ? (можетъ быть я дйствительно таковъ, сказалъ Филь:- да и многіе либералы таковы). Онъ былъ увренъ, что я остепенюсь, остепенюсь и буду держаться политики des hommes du monde.