Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

Теккерей Уильям Мейкпис

У насъ такъ недавно былъ холостой ужинъ въ Темпл, что мн кажется мы должны сдлать самый коротенькій визитъ холостой компаніи въ Торнгофской улиц, или дамы скажутъ, что мы слишкомъ любимъ холостыя привычки и удаляемъ нашихъ друзей отъ ихъ очаровательнаго и любезнаго общества. Романъ не долженъ много пахнуть сигарами, а его утончонныя и изящныя страницы не должны слишкомъ часто пачкаться грогомъ. Пожалуйста вообразите же болтовню художниковъ, авторовъ и любителей, собравшихся у Ридли. Представьте себ, что Джарманъ, миніатюрный живописецъ, выпившій боле водки чмъ вс присутствующіе, спросилъ своего сосда (sub voce), зачмъ Ридли не далъ своему отцу (старому буфетчику)

пять шиллинговъ, чтобы онъ служилъ, прибавивъ, что, можетъ быть, старикъ пошолъ служить въ другое мсто за семь шиллинговъ съ половиной; Джарманъ расхваливалъ вслухъ картину Ридли и подсмивался надъ нею вполголоса; а когда какой-нибудь аристократъ входилъ въ комнату, онъ подлзалъ къ нему, разсыпался передъ нимъ въ раболпныхъ похвалахъ и лести. А какъ только тотъ повёртывался къ нему спиной, Джарманъ отпускалъ на него эпиграммы. Я надюсь, что онъ не проститъ Ридли и всегда будетъ ненавидть его, потому что Джарманъ будетъ ненавидть его, пока онъ будетъ имть успхъ, и проклинать его, пока свтъ будетъ уважать его. Тутъ собралось шестнадцать, восемнадцать, двадцать человкъ. Надо открыть окна, а то они задохнутся отъ дыма. Онъ такъ наполнилъ весь домъ, что Сестрица должна была открыть окно въ нижнемъ этаж, чтобы подышать свжимъ воздухомъ.

Филиппъ высунулъ свою голову и сигару изъ окна и задумался о своихъ собственныхъ длахъ, между тмъ какъ дымъ его поднимается къ небу. Молодой мистеръ Филиппъ Фирминъ считается богатымъ, а отецъ его даётъ очень хорошіе обды въ Старой Паррской улиц, поэтому Джарманъ и подходитъ къ Филю: ему тоже захотлось подышать свжимъ воздухомъ. Онъ начинаетъ разговоръ бранью картины Ридли, лежащей на мольберт.

— Вс хвалятъ эту картину; что вы думаете о ней, мистеръ Фирминъ? Очень странно нарисованы эти глаза — не правда ли?

— Не-уже-ли? заворчалъ Филь.

— Очень яркій колоритъ.

— О!.. говоритъ Филь.

— Композиція такъ явно украдена у Рафаэля.

— Не-уже-ли?

— Извините. Мн кажется вы не знаете кто я, продолжаетъ Джарманъ, глупо улыбаясь.

— Знаю, отвчаетъ Филь, устремивъ на него сверкающіе глаза. — Вы живописецъ, а зовутъ васъ господинъ Завистникъ.

— Сэръ!.. вскрикиваетъ живописецъ.

Но онъ обращается къ фалдамъ фрака Филя, такъ-какъ верхняя половина тла мистера Фирмина высунута изъ окна. Вы можете говоритъ о человк за его спиной, но вы не можете говорить съ нимъ, поэтому мистеръ Джарманъ удаляется и обращается къ кому-то другому въ этомъ обществ. Врно онъ ругаетъ дерзкаго заносчиваго выскочку, докторскаго сына. Вдь я сознавался, что Филиппъ бывалъ часто очень грубъ: а сегодня онъ особенно въ дурномъ расположеніи духа.

Когда Филиппъ продолжалъ смотрть на улицу, кто это подошолъ въ окну мистриссъ Брандонъ и началъ разговаривать съ нею? Чей грубый голосъ и хохотъ узнаётъ Филиппъ съ трепетомъ? Это голосъ и хохотъ нашего пріятеля мистера Гёнта, котораго Филиппъ оставилъ не задолго передъ тмъ въ дом отца своего въ Старой Паррской улиц, и оба эти звука еще противне, еще пьяне, еще безстыдне, чмъ они были два часа тому назадъ.

— Ага! кричитъ онъ съ хохотомъ и проклятіемъ: — мистриссъ… какъ бишъ васъ тамъ? Не запирайте окно, впустите же къ вамъ человка!

Поднявъ голову къ верхнему окну, гд голова и туловище Филиппа чернются передъ свтомъ, Гёнтъ кричитъ:

— Ага! это что тамъ наверху? Ужинъ и балъ. Не удивляюсь.

И онъ напваетъ хриплымъ тономъ мотивъ вальса и бьётъ таить своими грязными сапогами.

— Мистриссъ… какъ бишь васъ! мистрисъ Б…! принялся опять кричать дуракъ:- я долженъ васъ видть по весьма важному длу,

самому секретному. Вы услышите кое-что весьма выгодное для васъ.

И стукъ-стукъ-стукъ, онъ стучится въ двери. При шум двадцати голосовъ немногіе слышатъ стукъ Гёнта, кром Филиппа, если и слышатъ то воображаютъ, что пришолъ еще какой-нибудь гость къ Ридли.

Въ передней говоръ и споръ, и пронзительный визгъ хорошо знакомаго, противнаго голоса. Филиппъ быстро отходитъ отъ окна, отталкиваетъ своего пріятеля Джармана отъ двери мастерской и безъ всякаго сомннія получаетъ самыя добрыя желанія отъ этого талантливаго художника. Филиппъ такъ грубъ и повелителенъ, что, право, мн хочется лишить его званія героя — только, видите ужь никакъ нельзя. Имя его стоитъ въ заглавіи и мы не можемъ уже вычеркнуть его и поставить другое, Сестрица стояла въ передней у растворенной двери и увщевала мистера Гёнта, который повидимому желалъ насильно войти:

— Пустяки, моя милая! Если онъ здсь, я долженъ его видть по особенному длу. — Отойдите!

И онъ ринулся впередъ задвъ маленькую Каролину за плечо.

— Вотъ грубіянъ! закричала Каролина: — Ступайте домой, мистеръ Гёнтъ! вы теперь хуже чмъ утромъ.

Она была ршительная женщина и протянула твёрдую руку къ этому гнусному забіяк. Она видала больныхъ въ госпитал въ горячечномъ бреду, её не испугалъ пьяный человкъ.

— А! это вы, мистеръ Филиппъ? Кто выгонитъ этого противнаго человка? Ему нельзя идти наверхъ къ джентльмэнамъ, право нельзя.

— Вы сказали, что Фирминъ здсь: — не отецъ, а этотъ негодяй! Мн нужно доктора. Гд докторъ? кричитъ капелланъ, шатаясь и прислоняясь стн; потомъ, взглядывая на Филиппа съ налитыми кровью глазами, сіявшими ненавистью, онъ продолжалъ:

— Кому нуженъ ты, желалъ бы я знать? Ужь я довольно наглядлся на тебя сегодня. Самохвалъ и грубіянъ! Не гляди на меня такимъ образомъ! я тебя не боюсь — я не боюсь никого.

— Ступайте домой, ступайте домой, вотъ это будетъ лучше, сказала хозяйка.

— Поглядите-ка сюда Филиппъ! Вы даёте честное слово, что вашего отца нтъ здсь? Экій хитрый старикашка этотъ Бруммель Фирминъ. Филиппъ, дайте мн вашу руку. Послушайте — особенно важное дло. Посл обда я пошолъ, знаете — rouge gagne et couleur — всё до-чиста проигралъ, проигрался до-чиста, честное слово джентльмэна и магистра философіи Кэмбриджскаго университета, какъ и вашъ отецъ — нтъ онъ пошолъ въ доктора! Филиппъ, дайте-ка намъ пять совереновъ: мы опять попробуемъ счастья. Какъ! вы не хотите? Это низость я говорю. Не длайте же низостей.

— Вотъ вамъ пять шиллинговъ, ступайте и наймите извощика. Приведите для него извощика, Виргиліо! говоритъ хозяйка дома.

— Этого не довольно, моя милая! кричитъ капелланъ, подходя къ мистриссъ Брандонъ съ такимъ взглядомъ и съ такимъ видомъ, что Филиппъ, задыхаясь отъ гнва, бросается, схватываетъ Гёнта за воротъ и кричитъ:

— Подлый негодяй! такъ какъ это не мой домъ, я могу вышвырнутъ тебя отсюда!

И въ одинъ мигъ онъ вытащилъ Гёнта изъ передней и столкнулъ его съ лстницы прямо въ канаву.

— На улиц дерутся, спокойно говоритъ Розбёри, смотря сверху. — Какой-то пьяный полетлъ въ канаву, нашъ пылкій другъ вышвырнулъ его.

Гёнтъ черезъ минуту приподнялся, слъ и вытаращилъ глаза на Филиппа. Онъ не ушибся. Можетъ быть потрясеніе протрезвило его. Онъ думаетъ, вроятно, что Филиппъ опять его ударитъ.

— Не давай рукамъ воли, побочный сынъ! закричалъ распростертый негодяй.

— О Филиппъ, Филиппъ! Онъ съ ума сошолъ, онъ пьянъ, кричитъ Сестрица, выбжавъ на улицу.

Она обвила Филиппа руками.