Приключения Мишки Босякова, кучера второй пожарной части
Шрифт:
К счастью, пожар оказался не страшным — горели груды старого мусора за железнодорожным полотном. Но возиться пришлось долго: вблизи не было воды. Зато дома, в части, пожарных ожидал «сюрприз».
— А без вас здесь чужие дяденьки рылись, — таким сообщением встретили вернувшийся обоз Лехины малыши. — И в папкину мастерскую ходили, и в кузню дяди Шевича.
— Я вот этих чужих дяденек кнутом, — пригрозил славившийся своей богатырской силой кузнец Шевич.
Однако ребятишки, которым очень бы хотелось посмотреть, как кузнец выполнит свое обещание,
— Так они, дядя Шевич, уже ушли...
В казарме все было перевернуто: с нар сброшены тюфяки, из ‘ящиков выкинуты личные вещи, стол отодвинут в самый конец.
— Слава богу, что приехали,— говорила, плача, перепуганная жена Лехи. — Страху-то сколь мы натерпелись! Контрразведка здесь шуровала.
— У, мерзавцы! — только и произнес Геннадий Сидорович.
— Подобных фокусов в нашей части и жандармы при царе не вытворяли, — горестно вздыхал, оглядываясь кругом, дядя Коля. — Ишь, словно Мамай воевал.
— Потребуем, чтобы брандмейстер протест написал! — крикнул кто-то в запале. — Нечего контрразведчикам к нам свои хари совать! — и тут же осекся: на пороге, презрительно щурясь, стоял Стяжкин. Он, очевидно, после пожара еще не заходил домой, так как был в брезентовом плаще и каске.
— Протест? — зло топнул ногой Стяжкин. — Гляди, умники выискались... Нет, шалишь! Пользовались, голубчики, что я человек новый, и государственного преступника покрывали. Но теперича за вашего брата основательно возьмемся, под усиленным надзором будете. Пусть это каждый себе на носу зарубит!
С этими словами брандмейстер повернулся и вышел из казармы.
— Вот и допрыгались! — тоскливо протянул Киприян, когда захлопнулась входная дверь. — И что с нами будет?
— Давайте, ребята, сперва в казарме порядок наведем, — предложил Геннадий Сидорович, — решать опосля станем. Ну-ка, Босяков-меныпой, покажи дедам пример.
— Есть, дяденька Сидорыч! — звонко ответил Мишка.
Но отличаться ему пришлось недолго. Галина Ксенофонтовна в этот день надумала чистить одежду мужа. Мишка, вооружившись палкой, стал под ее руководством выбивать пыль из мундиров и шинелей Стяжкина.
— Ты, юноша, сегодня какой-то неопрятный! — брезгливо заметила Галина Ксенофонтовна. — Почему пуговицы на вороте нет?
— На пожаре оборвалась, — не моргнув глазом, соврал Мишка.
— Смотри потом пришей. Понял?
— Ясно, пришью, — заверил Мишка, а когда брандмейстерша отвернулась, показал язык...
Перед сном Геннадий Сидорович позвал Мишку к себе на нары.
— Посиди рядом, Босяков-меньшой, — сказал он, — побеседовать охота, разобраться во всех делах.
И Геннадий Сидорович полушепотом начал высказывать свои мысли, не обращая никакого внимания на Мишку. Вероятно, старшему топорнику требовался просто слушатель, которому можно было бы доверить все то, что волновало его в последние дни.
По словам Геннадия Сидоровича, выходило: белые и мятежники-белочехи на первых порах небольно интересовались пожарными командами. Арестовали за «непослушание» Мартынова
Одному только удивлялся Геннадий Сидорович: как контрразведка докопалась до Васильева?
— Я тебе, дяденька Сидорыч, доверить хочу по секрету, — перебил мысли старшего топорника Мишка и, озираясь время от времени по сторонам, рассказал о Прохоре Побирском.
Когда парень замолчал, Геннадий Сидорович удивленно протянул:
— Ну и дела, Босяков-меньшой! На многое ты мне глаза открыл... Будь другом, кликни-ка сюда дядю Колю, и ему про все это доложить нужно...
Выслушав Мишкин рассказ, старый пожарный долго молчал, очевидно, собираясь с мыслями.
— Хорошо, — наконец, сказал он, — что мы после ареста Африкана Алексеевича Мартынова догадались у себя всякие газеты советские и листовки уничтожить. Помнишь, Сидорыч, я еще Леху заставил наган закопать? Вот бы при обыске обнаружили!. Надо, по-моему, сейчас и наших предупредить и в остальные команды ребятам передать, чтобы береглись, и разузнать следует, где Федорыча содержат: в контрразведке ли он, в комендатуре, в тюрьме ли?
— Ну разузнаем, а дальше что? — спросил старший топорник.
— Действовать начнем! — авторитетно заявил дядя Коля. — Африкана Алексеевича вон, слышь, проморгали. Где он теперь, сердешный?.. Думать надо, как Федорыча выручать.
— А зависит ли это от нас?
— Зависит, Сидорыч, да еще как! Правильно ведь похмельный Киприян доказывал, что мы шибко о многом забыли, что все трусим... Супротив таких, как Прохор Побирский, умеючи действовать надо. Ну, заболтались мы, а на дворе-то ночь. Спать, слышь, пора...
На следующий день Мишка с нетерпением ожидал той минуты, когда Галина Ксенофонтовна ляжет отдыхать, и он сможет встретиться с Юрием и Люсей. Ему далее казалось, что каланчовый запаздывает отбивать часы и что время сегодня вообще движется медленнее. Или вдруг новые друзья заболели и не придут. Но страхи оказались напрасными. В назначенный срок Юрий отодвинул в заборе доску, и Мишка опять перемахнул в огород.
— Смотри, Мишка! — восторженно восклицал Юрий, размахивая потрепанной книжкой в красной обложке. — Роман Густава Эмара «Искатель следов»! Знакомый гимназист дал почитать.
Под кустом акации, где они сидели позавчера, был постелен коврик, а рядом стояла миска с морковью и репой.
— Располагайтесь, Миша, — пригласила его Люся, — и угощением не брезгуйте.
— Ишь чё! — усмехнулся Мишка. — Я этакой вкусной репы отродясь не едал!
— Итак, глава первая... — начал Юрий.
— Постойка-ка! — с хитрой улыбкой остановил его Мишка и торжественно вытащил из кармана надраенную пуговицу. Эта пуговица заметно отличалась по размеру, рисунку и по выделке от той, которую он подарил в прошлый раз. Ее Мишка умудрился вчера оторвать от парадного мундира Стяжкина.