Приключения Мишки Босякова, кучера второй пожарной части
Шрифт:
— Здесь, учтите, самый ближний путь до разъезда, — говорил он — А там мы посадим наших в пустые вагоны: песок и шлак к тому времени уже сбросят, машинист «кукушки» — парень свой. Отца его в деревне «голубые уланы» повесили. Так что столкуюсь... Дальше слушайте... Состав порожняком, как обычно, пойдет назад через товарную станцию, затем по старой ветке к каменным карьерам, а в тех краях вряд ли догадаются искать. Больно уж не с руки карьеры-то от Сибирского тракта.
— С тракта до разъезда, считай, две версты с гаком, — оборвал Леву один из
— Наших в Камышлов отправят только двенадцать человек. И неужели мы не сможем быстро доставить их до разъезда? горячо продолжал Лева. — А пожарные-то! У них первостатейные кони...
— Ну, а что пожарным делать на разъезде?
— Пожар тушить... Все возможно в этом мире! — усмехнулся Лева и рассказал о встрече с Мишкой...
Прошло три дня. За эти дни Корытко и его товарищи не один раз все продумали и взвесили. В конце концов план был принят. От Васильева поступило известие, что за пожарных он ручается и советует без всяких промедлений отыскать топорников Рожина и Латышева. Для них кочегар специально, без всякого шифра, написал несколько слов.
Когда Корытко прочитал полученную записку, а ее в условленное место принес тот самый тюремный писарь, который дал знать о камышловском этапе, Лева воскликнул:
— Рожина и Латышева надо найти сегодня же. Тянуть не стоит!
— Не стоит, — охотно согласился Корытко и повторил: — Не стоит...
И ночью в похлебаевском огороде вместе с дядей Колен и Геннадием Сидоровичем они уже разрабатывали подробные детали этой операции.
— Брандмейстер у нас — личность больно опасная, — говорил Геннадий Сидорович. — А ехать без него как?
Все решить и все предусмотреть за один раз было трудно. И через сутки Корытко и Лева вновь встретились с пожарными. Правда, теперь их пришло на встречу больше: дядя Коля и Геннадий Сидорович привели и Виталия Ермоловича, и Киприяна, и Леху, и Шевича. А Мишке велели дежурить около заборной дыры.
— Чуть что, мигом дай знать, — строго наказал ему Геннадий Сидорович. — Да смотри, Босяков-меньшой, не засни.
— Чё смеяться-то! — обиделся Мишка. — Неужели вы, дяденька Сидорыч, меня за несмышленого жеребенка считаете?
Оказалось, что ехать на пожар без Стяжкина все-таки можно. Но для этого накануне необходимо напоить брандмейстера. С похмелья по утрам у него болела всегда голова, и он предпочитал отлеживаться в своей квартире и лечиться огуречным рассолом.
— Только с нами, мужики, господин начальник пьянствовать не согласится, — вздохнул Виталий Ермолович, — побрезгует, не пьет с нижними чинами.
— Поклонимся Виктору Сергеевичу, — перебил Ермоловича Лех а.
— Да без Виктора Сергеевича здесь, слышь, никак не обойтись, — добавил и дядя Коля...
Но помощник брандмейстера требовался еще и для другого. По дороге, ведущей с разъезда к тракту, могли ехать
Поговорить с Фалеевым нужно было срочно, без всяких проволочек, ибо от помощника во многом зависел успех задуманной операции. Ведь в брандмейстерской пролетке впереди обоза будет он, если сумеет напоить допьяна Стяжкина. Должен... А вдруг старик перепугается и откажется? Тогда что?
— Не откажется! — с полной уверенностью произнес дядя Коля. — Виктор Сергеевич — потомственный пожарный.
С предложением дяди Коли согласились, и кузнец Шевич, ласково похлопывая его своими тяжелыми руками, сказал:
— Тебя, старый, помощник шибко уважает. Ты с помощником столкуешься... Но кто вот придумает, как нам от Стефановича в тот день избавиться?
— Какого еще Стефановича? — не понял Корытко.
— Сразу, мужики, видать нездешнего, — рассмеялся Виталий Ермолович, — Да Стефановича в городе каждая собака знает!
И все наперебой, в том числе и Лева, стали объяснять Корытко, кто такой Стефанович и чем он знаменит.
— Ну и оригинал! — только и мог сказать Корытко.
Конечно, не было никакого сомнения в том, что, услышав тревожный сигнал, парикмахер, как всегда, наймет извозчика и, разведав, «где горит», тут же помчится в сторону Сибирского тракта. А присутствие его там будет крайне нежелательно.
— Ну, чепуха! — махнул рукой Корытко. — Пусть дежурный даст номер железнодорожного разъезда близ Московского тракта, и пусть ваш Стефанович туда и спешит.
— Не считай, мил человек, Стефановича идиотом, — с важностью заявил дядя Коля. — Набат пробьют во второй части, шары на каланче район пожара укажут, а Стефановича ни с того ни с сего отправят на Московский тракт. Да Московский-то тракт, пойми, к первой части приписан!..
— Не разъезд, а Шарташский переезд, — вставил Лева. — Правильно?
— Правильно! — ответил за всех Леха и фыркнул.— После скажем: вы мол, Станислав Вацлавович, перепутать изволили. Вам совсем не тот адресок давали...
Неожиданно Киприян, не проронивший за все это время ни слова, неуверенно прошептал:
— Боязно, ребята...
— Чего, слышь, боязно? — не понял дядя Коля.
— А коли у нас ничего не совершится.
— Совершится! — с уверенностью сказал Корытко. — Совершится, да еще как!
— Борисова, Метелкина и Сысоя Луговых как агитировать будете? — несмело продолжал Киприян. — Слабаки они, перетрухнут, чего доброго, упадут в ноги брандмейстеру и доложат все про нас.
Но у дяди Коли в отношении этих трех «слабаков» был уже готов план. С помощью Фалеева он собирался назначить их дежурными на каланчу, в депо и в конюшню. Только у входа в часть обязательно требовалось поставить верного человека, чтобы он направил Стефановича по неточному адресу.