Прикосновения зла
Шрифт:
— Ещё нет.
— Разрешишь взглянуть?
Поколебавшись, нобиль взял со столика кожаный футляр и вытряхнул на ладонь содержимое:
— Это черновик. Немного сумбурный.
Нереус развернул письмо и приступил к чтению:
"Моя навеки любимая сестрица, не страшись возможной хладности супруга.
Знай, что сдержанность, нередко ошибочно принимаемая за бесчувственность, присуща всякому мужчине.
В каковой бы ситуации мы ни оказались, будь то кровопролитная схватка или желанное соитие,
Мы не теряем себя всецело в безумной ярости и не растворяемся без остатка в блаженной неге.
Кто полагает иначе — заблуждается.
Лишь женщинам на вершине наслаждения дано многократно испытать эфирную лёгкость, беззаботность и самозабвение.
Женщина — дивный мираж, способный украсить даже бесплодную пустыню, отрада для иссушенных солнцем и замет"eнных песком очей.
Когда наши пальцы скользят по глади вашей кожи, воздух наполняется нестерпимым жаром, будто касаешься трепещущего пламени, а в поцелуях расточается сладость м"eда и горечь полыни.
Имей мы возможность всякий раз входить в лоно любимых хоть на дигит глубже, и больше нечего станет желать.
Клянусь высокой грудью Аэстиды, чудесный аромат ваш пьянит, как доброе вино.
Вы дарите нам столько ипостасей: защитника, хозяина очага, созидателя… Опускаясь на ложе, мы доводим себя до исступления.
Ты можешь счесть это одним лишь мерзким, животным влечением.
И я скажу: нет.
Соблазн — сложнейшая наука, требующая больших усилий и прилежности.
Следует беспрестанно возбуждать к себе интерес, демонстрируя живость ума, красоту наружности, изящные позы, полунамеки и загадки.
Прелестнейшая нимфа Таркса, в тебе есть мягкость и застенчивость, благовидность и доброта.
Всё то, чего я лиш"eн природой.
О, Вед Земледержец, на что мне только приходилось идти при виде невинного взмаха ресниц и опущенных в пол взглядов городских кокеток.
Я крался в их кубикулы под покровом ночи, стелил одежды на пышные травы садов, предавался блуду в бассейнах и фонтанах.
Если скажут тебе, что Мэйо из Дома Морган — дерзец и распутник, то не найду и слова возражения.
Касаемо ваших с Ливием ласк и любовных игр на супружеском ложе, прими совет, но сохрани в секрете, где все это узнала: когда муж похвалит красоту и стройность твоих ножек, закинь их ему на плечи; едва он восхитится точ"eной спиной — ляг на живот и прогнись, словно хищница-ласка; если польстится на грудь, раскинься, открывшись его пытливому взору.
Заметив усталость благоверного от буйной скачки и перемены поз, отбрось скромность и сядь сверху неутомимой всадницей.
Остерегайся лежать на боку, а лучше дай волю ладоням…"
— Ты не признаешься ей в своих истинных чувствах? — спросил
— Никогда. Эту тайну я унесу в могилу, — торжественно изр"eк Мэйо. — К слову, о моей смерти. Тут неподалёку есть городок, в нём — святилище Веда. Может, съездим помолиться, а заодно расспросим жрецов об Исходе, подводных тварях и Язмине.
— Предлагаешь устроить допрос с пристрастием?
— Да. Если прид"eтся — вплоть до ножа к горлу.
— Я учту все твои пожелания, хозяин, — раб понизил голос. — Кто-то притаился возле входа в комнату.
— Ты уверен?
Лихтиец кивнул.
Нобиль кашлянул в кулак и гаркнул:
— Кого там фавны из лесу приволокли?!
— Дядя Мэйо! — зазвенели детские голоса. — Ты нам раба обещал.
— Рог Мерта мне в печень, — ругнулся поморец. — И вправду ведь обещал!
— Отложим поездку, — сказал Нереус. — Я пойду?
— Иди. Найду тебя позже. Когда дочитаю.
Невольник поднялся и вышел из комнаты навстречу радостно скачущей ребятне.
Маленькая девочка с лентами в кудряшках потянула невольника за тунику:
— Понеси меня.
— Хорошо, — Нереус взял её на руки и пош"eл следом за мальчиком лет девяти.
— Где твой ошейник? — спросила малышка.
— Хозяин снял его.
— Так можно?
Геллиец не успел ответить. Его опередил мальчик:
— Да, но нежелательно.
Девочка выпятила губу:
— Давай снимем ошейник с Мейкны. Она добрая. И с Атины. И с Эбеллы.
— Родители будут против, — нахмурился мальчик.
— Почему?
— Это нарушит правила Дома. Все наши рабы старше одиннадцати лет должны носить ошейники.
— Фу-у… — заявила малышка. — Так намного красивее.
Мальчик пожал плечами:
— Нельзя нарушать правила.
— Правила можно менять.
— На севере у рабов забирают даже имена. Вместо них дают прозвища.
— Он ведь не с севера! — возмутилась девочка. — Он с юга! Да?
— Да, — улыбнулся Нереус.
Площадка для игр, где малышня могла резвиться под присмотром нянек, давно наскучила детям.
Они разбегались по разным закоулкам, ходили на берег моря, уезжали верхом за холмы.
— Сколько ты стоишь? — поинтересовалась любопытная малышка.
— Точно не знаю, — ответил геллиец. — Дорого.
— Дороже чем лошадь?
— Конечно, дороже! Глупая! — вновь вмешался мальчик. — Посмотри, какой у него браслет.
Нереус поймал на себе чей-то взгляд и обернулся.
Две рабыни следили за ним, прячась у колоннады.
— Эбелла сказала, что геллийцы умеют зачаровывать птиц с помощью волшебной музыки, — уверенно произнесла девочка.
— Да, — подхватил мальчик. — Ты должен научить нас этому! Прямо сейчас!