Принцесса и маг зимы, или Переписать судьбу
Шрифт:
— Отец снова откроет портал только через два дня, когда вернётся! — снова принялась злиться Риатэль. — Выходит, я тут застряла!
— Никто не просил тебя подкрадываться ко мне, принцесса, — ответил я, мысленно радуясь, что снежный вихрь не навредил глупой девчонке. Здесь, к слову, никакого снега не было и в помине. Стояла довольно тёплая погода, как весной или ранней осенью. — Сама виновата!
Риатэль смерила меня злым взглядом и кинулась прочь. Я сорвался с места и перехватил её, быстроногую, как горная лань, только у самого портала. Она ткнула меня довольно крепкими кулачками в грудь:
—
— Тебя убьёт же, — я и не думал отпускать её. Синие глаза Риатэль так и засверкали; взбешённая, она казалась ещё красивее.
— Что, думаешь, я дура?! Прекрасно знаю, что сейчас туда нельзя! Хочу сказать Келли, Кэрхильд и остальным, что я в порядке! Да пусти же, а то подожгу! — Она снова замолотила меня кулачками, а со стороны портала донёсся голос Келли:
— Ага, мы видим, что ты зря времени не теряешь, сестра! Отлично, мне твой Сиэн никогда не нравился, — и, если меня не подводил слух, она ещё и рассмеялась, прежде чем прореха между мирами начала затягиваться. Будто её кто-то сшивал огромной иглой с невидимой ниткой, вдетой в ушко.
Я выпустил покрасневшую, разозлившуюся ещё сильнее Риатэль, и мы стояли, глядя, как исчезает портал. Воздух задрожал в последний раз, и видение Карвалийских гор сгинуло.
— Ну, что ж, — я откашлялся, глядя в сторону ближайшего селения. — Мой внутренний голос, принцесса, говорит о том, что ты вряд ли знаешь, как добраться до острова Миркасл. А значит, придётся тебе потерпеть моё общество.
Если б взглядом можно было убивать, я уже свалился бы на траву бездыханным.
— Ладно, — процедила сквозь зубы Риатэль, отвернувшись от меня. — Куда идём?
XVIII
Могла ли я ещё утром представить, что застряну в соседнем мире, буду смотреть на какие-то дикие пляски с кинжалами, изображать улыбку и хлопать? Словно я только и мечтала, чтобы совершенно незнакомые мне люди устроили праздник в честь «великолепной фейской принцессы»!
А всё Ярвенн виноват! Сначала его вихрь затянул меня в портал, и, хорошенько подумав, я решила держаться рядом с магом, чтобы заодно и следить за ним. А когда мы пришли в селение, Ярвенн торжественно представил меня как ту, кем, собственно, я и была. Выяснилось, что здесь тоже немало слышали о феях, и люди пришли в восторг. Глава селения, байи Сыртан, объявил, что не отпустит нас просто так.
И теперь, устроившись между ним и его женой на скамье, покрытой довольно жёстким цветастым ковром, я любовалась на представление. Пляски с кинжалами под барабан, круговые танцы, выступление певцов. В других обстоятельствах я нашла бы это очень интересным, но сейчас сидела как на иголках. Келли, конечно, видела, что со мной всё в порядке, феи и Кэрхильд тоже, но мама будет тревожиться!
О своём женихе я вспомнила только потом…
— Довольна ли принцесса? — спросил Сыртан, держа в руках деревянную чашу, исчерченную непонятными символами. Здесь все пили какой-то странный белёсый напиток, но я не стала этого делать, побоявшись, как бы он не оказался хмельным.
— Довольна, — я выдавила из себя улыбку, разглядывая Сыртана. Не старый, но уже с седыми усами и бородой, он казался тощим, иссушенным, и тем не менее, очень живым и с блестящими глазами. У него был круглый лысый череп,
— Не желает ли принцесса чего-то особенного? — мягко поинтересовалась жена Сыртана, тронув меня за руку. Это была усталая, поблёкшая женщина средних лет, одетая, как и все остальные, в простую тёмную одежду, немногим отличавшуюся от той, что носили мэйчестерские крестьяне.
— Всё хорошо! — заверила я, придвинув к себе тарелку с мясным пирогом, испечённым в сковороде. Он был уже порезан на куски, и я торопливо начала есть, запивая чистой водой, которую явно набирали в ручье. Заодно слушала, как люди обсуждают погоду, праздник, хороший урожай.
Я понимала язык местных жителей без особого труда, а они сочли это ещё одним доказательством того, что я — настоящая принцесса фей. Правда, золотые крылья мне всё же пришлось демонстрировать.
Ярвенн сидел неподалёку и о чём-то говорил с мужчинами, чьи густые бороды отросли чуть ли не до пояса. Я задержалась взглядом на маге, в очередной раз спрашивая себя, когда же удастся покопаться в его хитрой голове. Пока я уловила лишь несколько мыслей, взмахнувших орлиными крыльями, и все они касались загадочного существа по имени Феки.
Жуя кусок мясного пирога, я сосредоточилась на чтении мыслей жены Сыртана, чьего имени мне так и не удосужились назвать. Но здесь всё оказалось просто: бытовые хлопоты, тревога о старшем сыне, который не хотел жениться, грустные думы о больной дочери. Я с облегчением вынырнула из этих мыслей, в которых не было никакого сходства с вольными птицами, и хотела переключиться на самого Сыртана. Но тут барабаны, сопровождавшие очередной танец, стихли, и он закончился. А пока танцоры расходились, Сыртан вытер руки о расшитое узорами полотенце и встал со скамьи.
— Байи Сыртан! Байи Сыртан! — закричали какие-то молодые люди. Я поняла, что сейчас он произнесёт речь, и не ошиблась. Сначала глава селения воздал почести мне, как фейской принцессе, и Ярвенну, как спутнику принцессы; объявил нас почётными гостями, которые могли оставаться здесь, сколько захотим. А потом речь зашла о милости каменных богов, которых чтили местные жители.
— Воистину боги наградили нас за великое терпение и жертвы! — гремел голос Сыртана, и все, кто сидел за столами, на жёстких скамьях, прислушивались к нему. В том числе и я, решив, что сейчас он скажет что-то важное. — Разве не послали они прямо в наши сети Краснобородого Феки, избавив людей от рабства?
Я замерла, отложив кусок пирога и посмотрев в сторону Ярвенна, который весь обратился в слух, судя по его напряжённому виду. А Сыртан продолжал:
— Все мы помним, как Феки собирал с нас дань! Как недоедали наши дети и плакали жёны, и всё ради того, чтобы Феки набил своё толстое брюхо!
Сельчане подтверждали его слова дружными выкриками.
— А однажды, когда Феки не понравились наши дары, — потрясая кулаком, говорил Сыртан, — как он поступил? Засушил наш урожай на корню! Ни капли небесной воды не уронил на землю! Мы голодали, как и наши дети, умиравшие без маковой росинки во рту, и земля наполнилась плачем и стонами матерей!