Призраки Пянджа
Шрифт:
— А что с твоей семьей? — хмыкнул Мартынов. — Сидят себе, небось, в Пакистане. Жируют на харчах тамошнего правительства. Мне кажется, что ты им только хуже сделаешь тем, что сбежал. Кончатся у них сытые деньки.
Надим ответил не сразу. Он явно задумался. Думал долго, но все же заговорил:
— Операция «Пересмешник». Она поменяет многое. А еще заберет много жизней. Жизней тех, кто не должен участвовать в этой войне.
Глава 9
— Что еще за «Пересмешник»? — недоверчиво
Хусейн бросил ему едва уловимый, мимолетный взгляд. Но промолчал.
— Что ты знаешь о «Пересмешнике»? — спросил я.
А вот теперь Марджара удивился. Я заметил, как его темная густая бровь вопросительно поползла вверх.
Витя Мартынов же, еще более удивленно, принялся водить взглядом от меня к Хусейну.
— Ты слышал это название раньше, — догадался лазутчик.
Мартынов озадаченно нахмурился, явно не понимая, о чем речь.
— Ведь слышал же? — спросил Надим.
— Да.
— Откуда?
— Это не важно, — я отрицательно покачал головой. — Ответь на вопрос.
Хусейн поднял взгляд над моей головой. Он не смотрел больше на меня. Уперся им в стену шалаша. Я понимал — Марджара размышляет. Взвешивает все за и против. Перебирает в голове то, что может рассказать, и что не может. И наконец решает — стоит ли нам рассказывать вообще хоть что-то.
— Операция «Пересмешник», — начал все же Надим, — амбициозный план правительства Мухаммеда Зия-уль-Хака по укреплению геополитического влияния Пакистана в регионе. Посредством «Пересмешника» они надеются получить гарантированную военную и экономическую помощь от США и НАТО. Объединить нацию против нового «внешнего врага» и тем самым укрепить собственную власть. А еще…
Теперь Марджара пристально посмотрел на меня. Закончил:
— Ослабить влияние СССР в Афганистане и переправить советские ресурсы на новый фронт.
В шалаше на некоторое время воцарилась тишина. Мартынов в недоумении уставился на Марджару и просто молчал.
А я обдумывал услышанное.
— «Внешнего врага»? — нарушил я тишину. — Новый фронт? Поясни.
— ISI готовит ряд провокаций, — безэмоционально, словно чеканя заученный текст, продолжил Хусейн. — Провокаций на советско-афганской и пакистанской границах. На территориях этих стран. Убийства мирных жителей, подложные документы, антисоветская пропаганда. И все это только с одной целью — спровоцировать СССР вторгнуться еще и в Пакистан.
— Саша, ты чего его слушаешь? — не выдержал Мартынов.
— Тише, Витя, — осадил я его. — Ты своим криком выдашь наш лагерь.
— Да ты его слышишь? Он бред какой-то несет! Какое вторжение в Пакистан? Какие провокации?
— Чтобы ты ни думал на этот счет, старший сержант Мартынов, — проговорил ему Марджара спокойным тоном, — это будущее, которое может ждать всех нас.
— Молчи, вражина! — Мартынов аж поднялся. — Саша, ты слыхал его? Вон че выдумывает, лишь бы в доверие нам втереться!
— Витя, сядь, — сказал я холодно. — Тебе сидеть еще пятнадцать минут. Потом я тебя сменю. Отдохнешь.
—
— Сядь.
— Саша, ты…
— Сядь, Витя, — перебил его я, добавив тону офицерского напора.
Знакомые нотки в моем голосе заставили Витю удивленно замолчать. Он поднял брови. Быстро-быстро заморгал.
— Да, — сказал я ему, — я слышал про «Пересмешник». Слышал от Искандарова. Он рассказывал мне перед отъездом.
Мартынов округлил глаза, но ничего не ответил.
— Мне-то ты поверишь? — спросил я.
Витя, напряженно вцепившийся в цевье автомата, медленно переложил оружие в другую руку. Потом так же медленно уселся на место. Отвернулся к выходу.
Я глянул на Хусейна.
— Ты простой офицер пакистанского спецназа. В полях работаешь. Откуда ты знаешь такие подробности о «Пересмешнике»?
— Я знаю не все, — помедлив немного, сказал Надим. — Но кое-что мне известно. В «Призраках» я не просто радист. Не просто боец. Я стратег отряда. Участвую…
Надим осекся, но быстро поправил себя:
— Вернее, участвовал в планировании локальных операций на советско-афганской границе. Кроме того, я отвечаю за координацию отряда с ISI.
Снаружи дул ветер. Порывистый и сильный, он выл в скалах. Доски нашего укрытия трещали под его нажимом. Порывы волновали маскировочную сетку. Она колебалась на входе. Снаружи хлопали тряпки, что составляли часть нашей маскировки.
— Я был убежден, — продолжал Марджара, — что служу правому делу. Патриотической миссии. Патриотической даже несмотря на то, сколько крови будет на моих руках, если Зия-Уль-Хак воплотит «Пересмешник» в жизнь. А потом…
Вдруг Хусейн замолчал. Сглотнул. Несмотря на то что он выглядел холодным и совершенно безэмоциональным человеком, чем больше он рассказывал, тем сильнее эмоции прорывались сквозь его напускную маску флегматичности.
— А потом в дружеском разговоре с Тариком Ханом, когда мы отмечали день рождения одного из наших, узнал одну вещь. Хан перебрал с алкоголем и в неформальной обстановке рассказал об одном агенте ISI. Его самого и его семью уничтожили. Уничтожили даже после того, как он успешно выполнил задание. И все потому, — взгляд Надима стал жестче. Его большие глаза на мгновение едва заметно прищурились, — потому что знал слишком много. Я знаю не меньше. И у меня есть основания опасаться за себя и своих близких.
Я задумался.
Складывалась интересная ситуация. В моей прошлой жизни я не слышал ничего ни о каком «Пересмешнике». Никогда не слышал о том, чтобы какие бы то ни было части или соединения Советской Армии участвовали в операциях по пресечению чего-то подобного.
Возникал вопрос: «Пересмешник» — это часть новой реальности, новой истории, в которую я попал? Или же той… Которую я создал?
— А Тарик Хан? — спросил я. — Я слышал о нем. Знаю, что он одна из важных фигур во всей этой игре.