Призраки Пянджа
Шрифт:
Чтобы защититься от ветра, щели стен забили паклей и замазали глиной.
Насколько я понял, этот пост был временным. Выстроенным когда-то давно для какой-то определенной операции, проводимой пограничниками в этих местах.
Однако, как говорится, нет ничего более постоянного, чем временное. Вот так и вышло, что деревянное укрытие стало использоваться последующими нарядами почти постоянно.
Изначально простое и ненадежное, оно из года в год укреплялось. Приходили новые пограничники и привносили в конструкцию шалаша что-то новое. Что-то свое.
Насколько
И хотя Мартынов нашел в шалаше коптилку, мы решили не зажигать ее. Сидели в полной темноте, чтобы не демаскироваться. Дежурили у выхода.
Сейчас Мартынов наблюдал за подступами к шалашу, сидя у входа прямо под проволокой для сушки портянок. Старший сержант попивал еще немного теплый чай из термоса, чтоб хоть немного согреться.
Я вскрыл ножом банку с перловкой с мясом. Достал свою ложку, зачерпнул полную и отправил в рот. Когда немного поел, передал банку Мартынову.
— Здесь он легко нас найдет, — сказал Хусейн, сидя передо мной на нарах. — Нам нужно двигаться.
— Куда ты пойдешь, умник? — сказал ему Мартынов. — Ночю по горам ходить? Хочешь шею себе переломать?
Хусейн словно бы завис на несколько мгновений. Задумался.
— Тогда нам нельзя спать. Нужно постоянно дежурить. Быть начеку.
Никто ему ничего не ответил. Я налил себе чаю из термоса. Мартынов продолжал наблюдать, устало пережевывая кашу.
— Будешь? — предложил я Хусейну термос.
Радист уставился на него. Потом поднял свои безэмоциональные глаза и взглянул на меня. Медленно принял термос и кружку. Принялся выливать себе остатки чая.
— Почему ты решил уйти от своих? — спросил я в лоб.
Хусейн замер. Звук льющегося чая прекратился. Марджара медленно отставил термос.
— Вы поймали меня при выполнении разведывательно-диверсионной боевой задачи, — пожал он плечами.
Мартынов обернулся. Уставился на Хусейна. При этом я заметил белое пятнышко зернышка перловки, прилипшее у него на нижнюю губу.
— Вот сейчас точно свистишь, — я хмыкнул. — Не мог такой профессионал так бестолково попасться.
Марджара отпил чаю.
— Зубаир не должен понять, что я ушел добровольно. Что сам подговорил Расула вывести на меня пограничников.
— А то че? — спросил Мартынов.
— А то узнает командир. Тогда моим близким не поздоровится. ISI будет пытать их, пока не выведает все, что сможет.
— Да кто ты, мать твою, такой? — зло бросил ему Мартынов.
Надим снова будто бы погрузился в свои мысли. Замер без движения, словно бы у него кончился завод. Потом, внезапно, заговорил:
— После Саурской революции тысяча девятьсот семьдесят восьмого года в Афганистане к власти пришел просоветский режим. Пакистан, опасаясь усиления СССР у своих границ, поручил спецслужбе ISI создать секретное подразделение для операций в зоне реки Пяндж — стратегической границы
Я слушал внимательно. Не перебивал. Мартынов, уставившись на Хусейна, медленно пережевывал свою нехитрую пищу.
— В тысяча девятьсот семьдесят девятом году отряд провел первую операцию, — продолжал Надим. — Ночью пробрался вдоль Пянджа и уничтожил пограничный пост правительственных войск Афганистана. Выжившие пограничники докладывали, что «напавшие растворились, как призраки». Слухи о «тенях из ниоткуда» быстро распространились среди «зеленых». А потом повлекли всплеск дезертирства в том регионе.
Мы с Мартыновым переглянулись. Хусейн продолжил:
— Вторая половина семьдесят девятого — серия налетов на дозоры советских пограничников под видом моджахедов. Начало восьмидесятого, провокации среди местных бандгруппировок с целью их вторжения на территорию СССР. Мы использовали советскую форму.
— П-падла… — протянул Мартынов.
— После тех событий за отрядом закрепилось негласное название, — Надим снова не обратил внимания на слова Мартынова. — Афганские боевики считали нас духами реки, посланными Аллахом. После каждой нашей удачной вылазки муллы рассказывали истории о «воинах, чьи тела не отбрасывают тени». Нас называли «Пандж ке бхуд», если на урду. «Да Пандж шабхан». Это на пушту.
Хусейн заглянул мне в глаза. И добавил:
— И то, и другое, если переводить на русский язык, означает «Призраки из Пянджа». Или… — он поджал губы, — «Призраки Пянджа».
— И почему все отморозки так любят звучные названия? — заворчал Мартынов. — То тебе «Черный аист», теперь вот «Призраки Пянджа». Тфу…
— Как зовут командира вашего отряда? Его имя Тарик Хан? — спросил я.
В первый раз я увидел, как блестящие в темноте глаза Надима слегка расширились.
— А ты неплохо осведомлен, сержант Селихов. Откуда тебе известно это имя?
— Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы, — покачал я головой.
Надим немного помолчал. Потом ответил:
— Справедливо.
— Ты ж говорил, что ничего нам не расскажешь, — сказал Мартынов. — Чего язык развязал?
Надим медленно перевел на него свой холодный взгляд.
— Я хочу выжить. А чтобы выжить, придется убить Молчуна. Но в одиночку я с ним не справлюсь. Только в команде получится уничтожить Зубаира. — Потом он взглянул на меня. — А команда предполагает минимальный уровень доверия.
— Слышал такую поговорку? — спросил я холодным тоном. — Собака, сменившая хозяина, лает на оба двора.
Надим моргнул.
— Я не силен в русских афоризмах.
— Это значит, что предатель хоть на своей, хоть на чужой земле остается предателем, Хусейн, — пояснил Мартынов.
Надим неожиданно для меня поджал губы и засопел. Тем не менее, удивления я не выдал. Казалось, это самая яркая эмоция, что проявил он с момента нашей встречи.
— Я это понимаю, — сказал Надим. — И готов заплатить такую цену, чтобы дать моей семье шанс на более-менее благополучную жизнь.