Призраки Пянджа
Шрифт:
— А я говорил тебе, что этот сукин сын не согласится! — злобно бросил Витя. — Не хочет он шкуру свою подставлять! Не умеет эта падла капиталистическая ничем жертвовать ради общего дела!
— Ваш план был бредом сумасшедшего, — бросил Марджара через плечо, показав мне разбитые Мартыновым тяжёлым кулаком губы.
— Закрой рот и иди, — неся автомат на груди, холодно сказал я. — Ты своё слово уже сказал. Саботировать наш план мы тебе не дадим.
Из шалаша мы выдвинулись рано утром. В горах всё ещё было холодно. Солнце ещё не показалось
Мы шли по тропе. Ступали аккуратно и внимательно. Вглядывались в каждый камень, в каждую непонятную неровность, которая только могла попасться на глаза.
Нужно было двигаться вниз. Я знал, что нам навстречу уже должен был выдвинуться наряд с заставы. Они точно вышли, как только получили от Уткина с Сагдиевым доклад о том, что на Бидо начался бой.
Была только одна проблема — лошади. Для полноценного укрупнённого наряда их теперь не хватит: большая часть заставских лошадей погибла в бою с Молчуном.
Группе придётся двигаться в горы на своих двоих. Это серьёзно затянет подход к нам подкрепления.
Сейчас мы могли рассчитывать только на собственные силы. Впрочем, именно так мы и планировали поступать.
— Ваш план — ошибка, — не унимался Марджара. — Из-за вас мы все умрём. Не послушав меня, вы обрекли всех нас на гибель. Ясно вам?
— Пасть захлопни, сволочь! — злобно бросил ему Мартынов.
— Но ещё не поздно, — не послушался Марджара. — Услышьте голос разума. Тогда у нас будет шанс спастись и победить Молчуна.
— Это твой голос — голос разума? — проговорил я. — А вот я так не думаю.
Не сбавляя шага, Хусейн искривился и с отвращением сказал, словно выплевывая слово:
— Глупец.
— Ты говоришь, что тобой нельзя рисковать, — покачал я головой. — Говоришь, что мы должны отдать кого-то Молчуну, чтобы у нас была возможность устроить ему ловушку. Наотрез отметаешь любые другие идеи. В таком случае — расплачивайся за своё упрямство.
Марджара вдруг обернулся, потом остановился.
— Вы не понимаете. Без меня мы все мертвецы. Без меня мы не уйдём с этой горы. Только я знаю, что нужно делать, чтобы победить!
Мартынов приблизился к нему, ткнул прикладом в грудь:
— Заткни пасть и шагай.
В следующий момент Марджара дёрнулся. Он схватил автомат Мартынова за приклад связанными руками, а потом сильно ударил его головой в лицо.
Мартынов пошатнулся. Я вскинул свой АК. В этот самый момент Хусейн бросился на меня. Когда я успел нажать на спуск, он схватил мой автомат связанными руками, отвел ствол в сторону. Хлопнуло. Пуля ушла куда-то в небо.
Марджара, весивший больше и оказавшийся выше меня на полголовы, свалил меня с ног. Мы рухнули на тропу, почти у самой пропасти. Стали бороться за автомат, стараясь перехватить инициативу.
Во время этой борьбы путы
— Стреляй! — крикнул я Мартынову, когда увидел, что он очухался от внезапного удара и схватил автомат.
Старший сержант медлил, водя стволом оружия.
— Стреляй!
— Я в тебя попаду!
— Стреляй, я тебе сказал!
В следующий момент мы с Марджарой оказались на боку. Я почувствовал, как его тонкий жилистый палец тянется к спусковому крючку. А потом жмёт на него. Прогремел новый выстрел.
Мартынов, не сказав ни слова, завалился на тропу ничком.
Я стиснул зубы. Что есть сил поднажал, стараясь увести ствол оружия вверх, а потом назад. Марджара яростно сопротивлялся.
Его страшное, замершее в одном выражении лицо не демонстрировало никаких эмоций. Напряжение отражалось только мелким вздрагиванием отдельных мышц, редким шевелением желваков.
Когда я пересилил его, вырвал автомат и отбросил, почувствовал, как Хусейн шарит мне по ремню, ища нож. В следующий момент я услышал глухой шелест, с которым клинок, вынимаемый из ножен, шуршал по пластику.
Марджара задрал свободную руку с ножом. Потом ударил меня в живот. Я стиснул зубы, обхватил его вооруженную руку, а потом что есть силы врезал шпиону в лицо головой. Почувствовал, как зубы Хусейна рвут мне кожу на лбу. Как начинается обильное кровотечение, быстро заливавшее глаза.
Когда сквозь красную пелену я увидел лицо Марджары, оказалось, я разбил ему нос. И без того пораненные губы теперь лопнули, заливая подбородок кровью.
Только теперь Надим оскалился, показав мне окровавленные зубы.
На миг он замешкался. Тогда я успел вцепиться ему в горло.
Марджара отпустил нож, схватил меня за одежду, стал пытаться оттолкнуть пятернёй в лицо. Пальцем угодил мне в глаз.
Я стал его пересиливать. Несмотря ни на что, уже через треть минуты оказался сверху. Марджара не выдержал. Вцепился мне в руки, разрывая кожу кистей ногтями.
С каждым мгновением пакистанский спецназовец слабел всё сильнее. Он всё ещё сопротивлялся, дёргал щебёнку каблуками сапог, дёргался подо мной, царапал руки. А потом затих.
Я расслабился на несколько мгновений. Сполз с лежавшего без движения Марджары. Вытянул и откинул штык-нож в пропасть. А потом полез к своему автомату. Медленно, метр за метром.
Когда вцепился в него и подтянул под себя, мои глаза закрылись.
Зубаир затаился в скалах. Он полулёжал в узком пространстве между хребтом и скалистыми выступами. Следил за пограничниками в бинокль.
Джамиль сидел рядом, спрятавшись за одним из зубьев.
Ночью Молчун понял, где расположено укрытие пограничников. Но рисковать не стал. Не спустился в темноте по узким выступам скал вниз, к тропе. Не пошёл один на троих.