Прогулка заграницей
Шрифт:
— Черезвычайно радъ съ вами познакомиться, чрезвычайно радъ, увряю васъ. Я читалъ вс ваши произведенія, страшно восхищенъ ими. Услышавъ, что вы здсь, я…
Я указалъ ему на стулъ, и онъ услся. Этотъ вельможа оказался внукомъ одного американца, въ свое время довольно знаменитаго и не вполн забытаго и по сіе время человка, до того близкаго къ тому, чтобы быть великимъ, что при жизни онъ и пользовался этимъ титуломъ.
Я медленно расхаживалъ по комнат, раздумывая о научныхъ задачахъ, и подслушалъ слдующій разговоръ:
Внукъ. Первый визитъ въ Европу?
Гаррисъ. Мой? Да.
Внукъ (съ легкимъ вздохомъ, который долженъ былъ показать, что онъ сожалетъ о томъ, что второе путешествіе не можетъ уже дать такого удовольствія, какъ первое). О, я знаю, какое впечатлніе
Гаррисъ. Да, это превышаетъ все, о чемъ я могъ даже мечтать. Это восхитительно. Приходишь…
Внукъ (съ изящнымъ жестомъ руки, который говорилъ: «Избавь меня отъ изъявленій своего восторга, пріятель»). Да, знаю, знаю; вы входите въ соборъ и восклицаете; вы идете по картинной галлере въ цлую милю длиною и восклицаете; вы идете туда и сюда, везд оказываетесь на исторической почв и ахаете отъ удивленія; вы получаете первоначальное понятіе объ искусств и вы счастливы и гордитесь этимъ. О, да, вы счастливы и горды. Да, да, наслаждайтесь же, любуйтесь всмъ, оно стоитъ того, восторгъ вашъ вполн понятенъ!
Гаррисъ. А вы? Вы разв не наслаждаетесь теперь этимъ?
Внукъ. Я! О, вотъ это хорошо! Мой дорогой сэръ, когда вы сдлаетесь такимъ же старымъ путешественникомъ, какъ я, вы не зададите подобнаго вопроса. Чтобы я сталъ посщать эти заурядныя галлереи, или кружиться по какому-нибудь шаблонному собору, или любоваться зауряднымъ видомъ! Нтъ, прошу извинить меня!
Гаррисъ. Хорошо, но что же тогда вы длаете?
Внукъ. Что длаю? Я летаю, и летаю, потому что я постоянно, какъ на крыльяхъ. Сегодня я въ Париж, завтра въ Берлин, а еще черезъ день или два въ Рим. Но тщетно будете вы искать меня въ галлереяхъ Лувра или въ другомъ какомъ общеизвстномъ пункт какой-либо столицы. Если вы хотите найти меня, то должны искать по такимъ уголкамъ, куда никто даже и не подумаетъ завернуть. Сегодня вы найдете меня среди семьи какого-нибудь незначительнаго обитателя хижины, завтра въ развалинахъ всми забытаго замка, гд я буду наслаждаться какимъ-нибудь произведеніемъ искусства, которое просмотрли невнимательные глаза другихъ; затмъ вы можете меня найти въ святомъ святыхъ какого-нибудь дворца, тогда какъ остальная толпа считаетъ за счастье бросить хоть бглый взглядъ на одну изъ нежилыхъ комнатъ его, пользуясь подкупностью прислуги.
Гаррисъ. И вы являетесь гостемъ въ подобныхъ мстахъ?
Внукъ. И даже весьма желаннымъ.
Гаррисъ. Это удивительно. Чмъ же это объясняется?
Внукъ. Имя моего дда служитъ мн пропускомъ при всхъ европейскихъ горахъ. Мн стоитъ только назвать это имя и вс двери раскрываются предо мною. Я перезжаю отъ одного двора къ другому, смотря по тому, куда влечетъ меня въ данный моментъ капризъ, и везд я наврно буду принятъ съ удовольствіемъ. Среди любого дворца Европы я чувствую себя такъ же свободно, какъ вы среди своихъ родственниковъ. Я думаю, что въ Еврон я знаю всхъ титулованныхъ особъ. Карманъ мой постоянно полонъ приглашеніями. Въ настоящее время я ду въ Италію, гд буду гостемъ въ самыхъ знатныхъ домахъ страны. Въ Берлин моя жизнь представляла непрерывныя развлеченія въ императорскомъ дворц. И такъ везд, куда бы я ни пріхалъ.
Гаррисъ. Это должно быть очень пріятно. Но когда вы возвращаетесь въ Бостонъ, то онъ кажется вамъ, вроятно, чрезвычайно скучнымъ?
Внукъ. Да, конечно, вы правы. Но я недолго живу дома. Тамошняя жизнь, знаете, не можетъ удовлетворить человка съ высшею натурою. Бостонъ, знаете, очень узокъ. Тамъ этого и не подозрваютъ, конечно, да и убдить ихъ въ этомъ нельзя; я даже и не пробовалъ, да и къ чему? Да, Бостонъ слишкомъ мелокъ, но онъ такого самъ о себ хорошаго мннія, что не замчаетъ этого. Человка, много путешествовавшаго, какъ, напримръ, я, и видвшаго свтъ, конечно, не обманешь, но что же, я васъ спрашиваю, можетъ онъ сдлать? Ему не остается ничего другого, какъ предоставить ихъ самимъ себ и искать иной сферы, которая боле бы гармонировала съ его вкусами и развитіемъ. Я зазжаю туда, быть можетъ, не боле одного раза въ годъ, когда у меня нтъ въ виду ничего лучшаго, но и то долго тамъ не остаюсь.
Гаррисъ. Понимаю. Вы составляете планъ я…
Внукъ. О, нтъ, прошу извинить меня. Я не составляю никакихъ плановъ. Я просто слдую прихоти минуты и не желаю накладывать на себя никакихъ узъ. Я слишкомъ старый путешественникъ, чтобы стснять себя заране намченными цлями. Я просто путешественникъ — старый путешественникъ, словомъ, человкъ всесвтный, иначе я не знаю, какъ и назвать себя. Я никогда не говорю: я поду туда или сюда. Я ничего не говорю, я только дйствую. Черезъ недлю, напримръ, вы найдете меня въ Испаніи въ гостяхъ у какого-нибудь гранда, а, можетъ быть, и въ Венеціи, или же по дорог въ Дрезденъ. Вроятно, я поду затмъ въ Египетъ. Въ то время, когда вс будутъ говорить: «онъ теперь на Нильскихъ водопадахъ», я уже давно буду гд-нибудь въ Индіи. Этимъ я постоянно всхъ удивляю, такъ что про меня теперь стали говорить: «да, когда мы слышали о немъ въ послдній разъ, онъ былъ въ Іерусалим, но, Богъ знаетъ, гд онъ теперь находится».
Наконецъ, внукъ поднялся, чтобы уходить, вроятно, онъ вспомнилъ, что его ожидаетъ какой-нибудь императоръ. При прощаніи повторилось то же, что и при рекомендаціи: царапая мою руку своими когтями и прижимая шляпу къ желудку, онъ трижды переломился пополамъ и пробормоталъ:
— Весьма счастливъ, весьма счастливъ съ вами познакомиться. Желаю вамъ всякаго успха!
Съ этимъ онъ избавилъ насъ отъ своего присутствія. Великое дло имть знаменитаго дда!
У меня нтъ причины преднамренно выставлять въ смшномъ вид этого малаго; легкое негодованіе, которое онъ во мн возбудилъ, прошло очень скоро и оставило посл себя только чувство презрительнаго сожалнія. Нельзя серьезно сердиться на абсолютную пустоту. Я только постарался буквально передать слышанное, и если это мн и не вполн удалось, то сущность, смыслъ его словъ переданъ мною все-таки врно. Этотъ малый вмст съ тою трещеткой, которую я встртилъ на одномъ изъ озеръ Швейцаріи, представляетъ единственный курьезный образчикъ представителей Юной Америки, попавшейся мн за все время моихъ странствованій заграницей. Этотъ внучекъ, имя двадцать три года отъ роду, въ теченіе разговора пять или шесть разъ отнесся о себ, какъ о «старомъ путешественник» и не мене трехъ разъ назвалъ себя (съ невозмутимой увренностью, которая приводила меня въ ярость) «человкомъ всесвтнымъ». Недурно также было его заявленіе, что онъ махнулъ рукой на «узкость» Бостона и не старался исправить ее.
Построивъ караванъ въ походный порядокъ и обойдя его изъ конца въ конецъ, чтобы удостовриться, хорошо ли вс связаны общей веревкою, я отдалъ сигналъ къ выступленію. Вскор дорога привела насъ на открытый лугъ. Лсъ, доставившій намъ такъ много затрудненій, остался позади, и предъ нами поднималась цль нашей экспедиціи — вершина Риффельберга.
Мы подвигались по дорог, проложенной для муловъ; она шла зигзагами и, поворачивая то вправо, то влво, поднималась все выше и выше; намъ сильно мшало то обстоятельство, что дорога эта просто кипла отъ множества туристовъ, изъ которыхъ одни поднимались, другіе спускались; къ нашему удивленію вс они шли совершенно свободно, не связываясь другъ съ другомъ веревкою. Мн пришлось употребить все вниманіе, такъ какъ мстами дорога была не шире двухъ ярдовъ и притомъ проходила по довольно крутому склону, кончавшемуся обрывомъ въ восемь или девять футовъ. Поминутно мн приходилось подбадривать своихъ людей и увщевать ихъ не поддаваться ужасу.
Мы могли бы достигнуть вершины до наступленія ночи, но произошла задержка отъ потери зонтика. Я уже хотлъ махнуть на него рукою, но между людьми поднялся ропотъ, впрочемъ, вполн основательный, такъ какъ на этой открытой мстноcти мы въ особенности нуждались въ защит отъ могущей упасть лавины; поэтому я приказалъ стать лагеремъ и послалъ сильный отрядъ для розысканія потерянной вещи.
На слдующее утро мы снова встртили немало затрудненій, но мужество не покидало насъ, такъ какъ цль была уже близка. Съ полудню мы побдили послднее препятствіе и достигли, наконецъ, вершины, и не потерявъ при томъ ни одного человка, за исключеніемъ одного мула, который нался нитроглицерину. Великое наше предпріятіе счастливо исполнено, возможность невозможнаго доказана, и мы съ Гаррисомъ гордо прогуливались по большой столовой Риффельбергской гостинницы, поставивъ тутъ же въ углу свои альпенштоки.