Прощальный ужин
Шрифт:
Она поехала на аэродром одна, без Наташи. Присутствие дочери, которая за последний год очень вытянулась и стала настоящей девицей, по ее мысли, могло произвести нехорошее впечатление на будущего супруга.
До прибытия самолета оставалось не менее четверти часа. От нечего делать Марина бродила в сквере, разбитом перед зданием аэровокзала. Было тепло по-летнему, и она с огорчением подумала о том, что напрасно надела плащ. Надо было ехать в пуховой кофте и черной юбке, выглядела бы моложе и изящнее.
На клумбах, прибранных и очищенных от прошлогодней листвы, уже
Не спеша прохаживаясь взад-вперед по дорожке сквера, Марина думала о том, что принесет ей предстоящая встреча. Она мало знала Олега, и у нее не было к нему каких-то особенно нежных чувств. Правда, она благодарна ему за то, что он поддержал ее в трудную минуту. Ничего, чувства со временем придут, убеждала она сама себя. Ведь не было же у нее никаких чувств к Толику, когда они встретились в новогодний вечер. А теперь она неотступно думает о нем, воскрешает в памяти их встречи, которые приносили ей радость.
Наконец дикторша объявила о прибытии самолета из Якутска. Марина заспешила к аэровокзалу. Решетчатая дверка, закрывавшая выход на летное поле, была открыта; по узкому коридорчику на перрон выходили встречавшие. Их было человек десять, не более. Марина шла последней. Оглушительно ревели моторы. По широкому бетонированному полю, ослепляя стеклом кабин и иллюминаторов, без конца двигались ТУ и ИЛы. Между ними сновали автокары и бензозаправщики, подвозившие грузы и горючее. Трудно было поверить, что в этом многоголосом гуле, в суетливом и беспрерывном движении есть какой-то порядок. Однако он был, потому что, когда подошло время, Марина вдруг увидела, что из глубины поля, от посадочной полосы, к аэровокзалу подруливает самолет, а навстречу ему с обочины двое рабочих катят трап, такой же серебристо-белый, как сам самолет, и с такой же голубой полосой посредине.
Винты замерли. Рабочие подкатили трап. Показались первые пассажиры: женщина с ребенком на руках и усатый мужчина в шапке. Следом за ними в дверях появлялись все новые и новые пассажиры. Они останавливались на верхней площадке трапа, оглядывались, щурясь от яркого солнца, и не спеша сходили по ступенькам вниз. Приглядываясь к ним, Марина старалась узнать Олега. Но все были одеты как-то чудно и непривычно, по-зимнему, и среди этих неуклюжих мужских фигур в шубах и мохнатых шапках она не сразу заметила его. И лишь когда пассажиры подошли вплотную к встречавшим, Марина увидела Олега и, обрадованная, подбежала к нему.
Они обнялись и поцеловались. Целуя, Олег искал ее губы, но Марина увернулась, подставила щеку.
— Ну, как долетел?
— Ничего. Только над Уралом качало здорово.
Автокар, доверху нагруженный чемоданами, подъехал к коридорчику, ведущему к выходу с летного поля.
На остановке такси было людно. Изредка к толпившимся на обочине шоссе пассажирам подъезжала машина; два-три очередника бросались к ней и тут же отходили, чтобы снова занять свое место в очереди. Такси либо были заказаны, либо водители их кончали работу и поэтому не хотели брать пассажиров. Машины отъезжали в сторонку, останавливались возле тополей и лип.
Марина тоже было потянула Олега в очередь. Он постоял минуту-другую и, осмотревшись, бросил коротко:
— Обожди!
Она осталась с вещами, а Олег, сдвинув на затылок серую волчью шапку, пошагал бровкой шоссе к машинам, стоявшим поодаль. Шел он не спеша, словно не было у него никакой тайной мысли, а просто гуляет парень, да и только! Вот он нагнулся к одному водителю, к другому. И так же не спеша, не выражая ни удивления, ни радости, вернулся назад.
— Пошли! — Олег вскинул рюкзак, подхватил с земли чемодан. — Эти м о л о т к и, — он кивнул на пассажиров, толпившихся на стоянке такси, — будут стоять тут до ночи.
Олег побросал вещи в багажник «Волги», они сели вместе позади водителя, и машина, набирая скорость, покатилась. Таксист повез их новым окружным шоссе. Шоссе было мокро от прошедшего час назад дождя. В лужах отражалось закатное солнце. На обочине дороги, неуклюже поводя боками, расхаживали жирные грачи. Леса уже загустели, как всегда густеют ранней весной, в пору распускания почек; а трава на откосах насыпи, особенно с южной стороны, ярко зеленела. На лесных опушках и на закрайках пашен — черных, недавно освободившихся от снега — паслись стаи скворцов. При приближении машины скворцы взлетали, паря на своих прозрачных крыльях.
— У вас тут весна, — заговорил Олег. — А у нас еще, знаешь, какие морозы!
И, как это всегда бывает, когда людям не о чем говорить, они заговорили о погоде. Олег рассказал про то, какая зима была в Якутии, Марина — про необыкновенно раннюю весну в Москве.
Но и этот разговор был недолог.
Помолчали.
Олег прижался к Марине, взял ее руку в свою, сжал, лаская. Но он был ей непривычен — в шапке, в ватнике, пропахшем бензином — и она не отвечала на его ласку.
Марина облегченно вздохнула, когда наконец машина въехала в арку их дома и остановилась у подъезда.
— Слава богу, приехали! — сказала она, открывая дверцу и первой выходя из машины.
Не глядя на счетчик, Олег протянул таксисту к р а с н е н ь к у ю и вылез следом за Мариной.
В лифте было зеркало. Олег погляделся, покачал головой.
— Чуден!
— Ничего, сейчас примешь ванну, переоденешься, — сказала Марина. — У меня все для тебя приготовлено: и пижама, и домашние туфли.
— Ты золото! — Олег привлек ее к себе и поцеловал.
18