Прощальный ужин
Шрифт:
Когда Олег приехал через неделю, Наташи уже не было дома — Марина отвезла ее на дачу. Олег с вокзала позвонил Марине на работу. Договорились встретиться у станции метро «Красносельская».
Еще издали Марина увидела Олега. Он стоял с букетом цветов. Было очень много народу; солнце пригревало по-летнему, и дышалось легко, как в молодости. Она окликнула его. Олег подбежал к ней, театрально преклонив колено, поцеловал ее руку и протянул цветы. Марина приняла его игру и, как подобает даме, сделала реверанс. И оба рассмеялись. Олег взял ее под руку, и они пошли пешком. Они вернулись
Марина, помолодевшая и радостно возбужденная, хлопотала возле стола, а Олег сидел на диване, курил.
— В тот раз спешил, не успел рассказать. Был на новой квартире у Глеба. Квартира шикарная! — Олег перестал дымить. — Три комнаты. Лоджия. Полы покрыты лаком. Прошел я бочком-бочком, посидели с ним на кухне да скорее в мастерскую. Видел тещу, истинная фурия.
— Небось пустил слезу — дали квартиру-то!
— Говорит, что кооперативная, на свои кровные денежки.
— На те, что у дочери родной отнял.
Олег промолчал.
Марина поспешила переменить разговор.
— Ладно, хватит о нем! — Она поставила на стол сковороду с яичницей. — Садись, Олег.
Сели друг против друга. Олег наполнил вином рюмки. Чокнулись просто так, без тоста. Выпили, не спеша ели, и было как-то очень хорошо. Олег чудил, рассказывал про север, про то, как моют золото, про тундровые дороги.
— Зиму возим грузы, — рассказывал он. — А летом на месте дорог болота, не пройти и не проехать. Делать нечего, дают всем нам отпуск. Разлетаемся, как птахи божьи, по злачным местам, чтобы прокутить деньги, заработанные за зиму.
— А скучно так, наверно, кутить и зарабатывать, зарабатывать и кутить? — озабоченно спросила Марина.
— Ну что ты! — удивился Олег. — Наоборот, скучно таким людям, как Глеб. Еще не нарисовав картины, он уже считает: сколько получит за нее да на что эти деньги потратит. А я не люблю считать. Я живу по одному закону — ни в чем себе не отказывать! Иногда зимой в пути заглохнет мотор. Морозище. Ветер. Разведешь костер, поджидая попутчика. Думаешь, все, крышка! Последнюю зиму кручу баранку. А съездишь в отпуск, отдохнешь, и опять на север тянет. Там азарт, свобода.
— Это пока молод.
— Возможно.
Они засиделись до полуночи.
Убравшись, Марина пошла к себе, в большую комнату. Олег уже спал в маленькой, Наташиной, на тахте. Не помнит она, долго ль спала или просто забылась на какое-то время, но только вдруг почувствовала, что кто-то сидит у нее на постели. Открыла глаза. Олег! Сидит рядом, с краю тахты, смотрит на нее.
— Ты чего? — испуганно прошептала она.
— Хорошая ты… — Он приподнял ее голову с подушки и поцеловал в губы.
Марина вздрогнула, съежилась вся не то с испугу, не то от неожиданности. Олег, видимо, надеялся, что она как-то ответит на его порыв: обнимет или хотя бы откинет край одеяла. Но Марина еще не пришла в себя спросонья. Олег тоже
Марина долго не могла заснуть, прислушиваясь, не послышатся ли вновь его шаги. Но шагов не слышно было, и она заснула. А когда проснулась, Олега уже не было. Он оставил записку, что поезд его уходит рано и ему не хотелось беспокоить Марину.
Недели через две Марина получила от него письмо из Сочи. Письмо было сумбурное и малограмотное, но Марина отнеслась к письму всерьез и ответила. Несмотря на это, Олег не заехал по пути с юга, а написал ей с дороги: он снова улетел на север.
От последней их встречи у Марины остался неприятный осадок. Объяснить она не могла себе, почему. То ли потому, что злилась на Олега за его нерешительность, то ли злилась на себя за то, что оттолкнула его. Ясно одно, с Олегом у нее не может быть ничего серьезного, решила Марина. Она даже не ответила на его письмо, которое он прислал уже с места работы, из Хандыги.
Жизнь ее, взбудораженная на какое-то время приездом Олега, вновь вошла в свой привычный круг: завтрак, толчея в троллейбусе, работа, опять толкучка в метро, ужин, стирка…
Дни привычно бежали один за другим.
14
Люда Паршукова, подруга по работе, тоже брошенная, позвала Марину встречать Новый год к себе; намекнула, что будут, мол, женихи. Но Марина отказалась. Отвыкла она от людей. У нее даже платья выходного не было. Платья, в которых она когда-то ходила на вернисажи, вышли из моды, к тому же и велики стали: за последнее время Марина похудела и очень изменилась.
Однако Новый год есть Новый год. Всегда-то в такой день тоскливо. Думаешь, вот ушел в прошлое еще один год, навсегда минул, не вернешь его! Поглядишь на себя в зеркало — к старым морщинкам добавились новые; ты их пробуешь расправить ладонью, а они не разглаживаются. Значит, легли навсегда. Грустно и обидно — еще год. Сколько же лет? Уже пять лет о д н а, и сколько жить еще так — одной, в тоске, в повседневной круговерти?
Для кого-то Новый год праздник. А для брошенной жены лишнее напоминание о былом.
Но Марина решила наперекор всему не сдаваться!
У ребят начались каникулы, и Наташа еще вчера уехала к деду на дачу. Марина была одна. Пусть ее назовут сумасбродной эгоисткой, как угодно, но она купит шампанского и накроет стол; сядет — пробку в потолок, шут с ним, с Маковеевым! Всю жизнь, что ли, о нем горевать?
Возвращаясь с работы, Марина зашла в магазин, купила вина, кое-какой закуски; даже не пожалела денег и у грузина, торговавшего на углу Песчаной цветами, взяла ветку мимозы. Придя домой, убралась, накрыла на стол чистую скатерть, поставила бутылку вина, вазочку с мимозой. Думала, может, заглянет мать. В десятом часу позвонила Надежда Павловна. Поздравила Марину с Новым годом, пожелала ей счастья, спросила про Олега, нет ли от него поздравительной телеграммы. Поздравительной телеграммы не было. Мать из жалости пригласила Марину к себе: дескать, тогда приезжай к нам! Но Марина сослалась на нездоровье и осталась дома.