Ради любви и чести
Шрифт:
сильный и храбрый мужчина. В этом не было никаких сомнений. Но хватит
ли у него смелости посмотреть правде в глаза? Осмелюсь ли я ему
открыться? Здесь, сейчас? Он почти сделал мне предложение, на этот раз
потому, что хотел этого, потому что любит меня. Он заслуживал узнать
правду, прежде чем я позволю надеяться ему.
Я потянулась к краю перчатки, но остановилась, представив, как
нежность в глазах сменяется отвращением. Я сомневаюсь, что
жениться на мне, а тем более находиться в моей компании, если узнает
правду о моей коже. Я отрицательно покачала головой. Нет, я пока не могу
ему это показать. Мне придется придумать способ, как раскрыть свою тайну.
В другой раз. При более благоприятных обстоятельствах. Когда он будет
готов увидеть мой изъян.
– Я думаю, мы забегаем вперед. – Я заставила себя рассмеяться. – Вам
не кажется, что нам следует подумать, как пережить неминуемую смерть и
голод, прежде чем мы начнем беспокоиться о том, что бабушка заставит вас
жениться на мне?
Я бросила взгляд за его спину на грязные поля и болота, вытоптанные
армией лорда Питта. Дальше, на более сухой земле, вражеские лагеря
расположились кольцом вокруг замка. Он проследил за моим взглядом.
– Возьмите взаймы, – тихо сказал я. – Как друг.
Прищурившись, он уставился на лагерь. Он долго молчал, и я
испугалась, что он снова откажет.
Наконец он отрывисто кивнул:
– Хорошо, миледи. Я возьму у вас взаймы, но только с условием, что в
течение пяти лет полностью верну вам деньги с процентами или продам вам
любые реликвии или произведения искусства, какие только пожелает ваше
сердце.
– Это мне нравится, – обрадовалась я. – На самом деле, думаю, мне
придется как-то помешать вам вернуть долг, чтобы я могла забрать что-то из
вашей коллекции.
Хотя теперь, когда я его знаю, у меня не будет возможности взять что-нибудь, принадлежащее Мейдстоуну.
Его слабая улыбка показала, во сколько обошлась его эта уступка. Он
хотел спасти Мейдстоун своими силами и умом. Это было оскорблением его
чести – взять мои деньги, пусть даже в долг. Но мы оба понимали, что у него
нет времени и других вариантов. Он должен был либо использовать мое
богатство, чтобы спасти Мейдстоун, либо потерять все, включая наши
жизни.
Глава 15
– Нет, вы не поедете со мной. – Я остановил Сабину суровым
взглядом.
– Я не позволю вам ехать одному, – возразила она.
Сидя на лошади в каменной сторожке внешнего двора, она держалась
царственно, как королева.
я увидел ее в первый вечер и редкие голубые жемчужины. Все в ней – от
тонких щек до длинного гибкого тела – было прекрасно. Ярко-синий цвет
придавал ей сияния, выражение лица становилось более живым, а глаза –
яркими. Как же я не увидел ее красоту при встрече? Может быть, она и не
обладала такой редкостной красотой, как мать или леди Элейн, но Сабина
была не менее эффектная. Она излучала внутреннюю силу и ум, которые
выделяли ее.
Я надел свои лучшие одежды: тончайшую тунику, которую подпоясал
поясом, плащ с золотыми пуговицами, перчатки, расшитые широкой золотой
полосой до самых костяшек с золотыми пуговицами на запястьях. Поля
черной бархатной шляпы были подвернуты и украшены жемчугом и
страусовыми перьями. Как фактический хозяин Мейдстоуна, я должен был
поддерживать имидж. Я не хотел, чтобы лорд Питт думал, будто я впал в
отчаяние от осады. Пусть думает, что у нас все в порядке, и что он напрасно
тратит свое время и усилия. То, что Сабина поедет со мной, добавит
эффектности, и она это знала.
И все же это было опасно. Я снова покачал головой.
– Мама поедет со мной.
– Я сказала Ее Светлости, что поеду вместо нее.
Как я мог устоять? В конце концов, я должен был доставить деньги
Сабины. Управляющий уже пересыпал все серебро из ее сундука в десять
бархатных мешочков. Этого было недостаточно, чтобы выплатить весь наш
долг, но этого хватит, чтобы убедить лорда Питта, что мы серьезно
настроены на прекращении осады. Но даже в этом случае никто не знал, как
он поступит. Что, если он возьмет серебро и продолжит осаду, несмотря ни
на что? Что, если он не успокоится, пока не получит Мейдстоун и его
сокровища? Я не мог рисковать, подвергая Сабину еще большей опасности, чем уже подверг.
Олдрик выступил вперед и предложил нести белый флаг перемирия.
Сначала он поедет один, неся знамя, и, надеюсь, мирно поговорит с лордом
Питтом. Олдрик настоял на том, чтобы именно он выполнил свой опасный
долг, потому что именно из-за него мы оказались в затруднительном
положении. А теперь он настоял на том, чтобы выйти первым. Я не смог
отговорить его так же, как не смог отговорить Сабину. Он сидел верхом на
одной из оставшихся лошадей и тоже был одет в свою лучшую тунику. Он
привел себя в порядок, завязав длинные волосы на затылке кожаной лентой.