Расколотый берег
Шрифт:
Тут же стоял красный лакированный шкаф. Он открыл его и сразу же почувствовал свежий запах хвои. Шелковые вещи висели на вешалках, а свернутые в трубочку салфетки лежали на отдельной полке.
Он подумал, не пригласить ли сюда Эрику.
Нет, не стоит.
За гардеробной находилась ванная с синевато-серыми стенами и полом, деревянная ванна, стянутая обручами наподобие бочки, туалет, душ – две дырчатые пластины из нержавеющей стали: одна, на которую нужно было вставать, и другая, через которую лилась вода. Здесь обнаружились несколько кусков желтоватого
Кэшин вернулся к Эрике. Вместе они прошли еще в одну спальню, которая могла бы сделать честь хорошему отелю. Там даже было нечто вроде гостиной с камином и двумя креслами. В старомодной ванной не оказалось ничего неожиданного. Переход заканчивался небольшой прачечной с новомодной стиральной машиной и сушилкой.
Рядом находилась кладовка, где хранились постельное белье, скатерти, салфетки, белые полотенца, стиральные порошки.
Они вернулись назад тем же путем.
– Есть еще одна гостиная – та, где телевизор, – сказала Эрика.
Четыре кожаных стула у камина, телевизор на полке слева, еще один шведский музыкальный центр справа. «Для этого дома даже уютно», – подумал Кэшин.
– Ладно, – сказал он, – тут все ясно. Наверху, пожалуй, нечего делать, там ничего не трогали, я думаю.
Она посмотрела на него как-то неуверенно.
– А я бы поднялась, – сказала она. – Пойдемте?
– Ну конечно.
Они прошли в центральный холл и поднялись на один пролет широкой мраморной лестницы, затем на Другой. Все это время он старался не показать, как ему больно. Сверху от лестницы в обе стороны тянулась галерея, куда выходило шесть дверей темного дерева, все они были закрыты. Кэшин и Эрика стояли на небольшом персидском ковре, который был озарен падавшим сверху лучом света.
– Я хочу забрать какие-нибудь вещи из комнаты матери, если, конечно, там что-то еще есть, – сказала Эрика. – Раньше у меня просто духу не хватало.
– И сколько же вы ждали?
– Лет тридцать.
– Я буду здесь. Если что… – сказал Кэшин.
– Не надо, спасибо.
Эрика подошла ко второй двери слева. Он заметил, как она, поколебавшись, открыла ее, протянула руку к латунному выключателю и вошла внутрь.
Кэшин открыл ближайшую дверь и включил свет. Это оказалась спальня с большой двуспальной кроватью, застланной белым покрывалом, с двумя платяными шкафами, туалетным столиком и письменным столом, придвинутым вплотную к зашторенному окну. Он прошел по бледно-розовому клетчатому паласу и раздвинул портьеры. Перед ним открылась конюшня из красного кирпича, почти голые верхушки деревьев, которые трепал ветер, а дальше – невысокий холм, окрашенный в бурые осенние тона.
Он вернулся на галерею, подошел к балюстраде, взглянул вниз. Внезапно у него закружилась голова и его потянуло туда, через перила.
– Все, – раздался у него за спиной голос Эрики.
– Нашли, что хотели?
– Нет, ничего, совсем
Они вернулись на террасу и сели у стеклянного столика.
– Вы заметили что-нибудь особенное? – спросил Кэшин.
– Нет. Простите, кажется, от меня вам будет мало толку. Я в этом доме нечастый гость.
– Как же так?
Она бросила на него быстрый взгляд:
– Вот так, детектив.
– На ночь все запирали, сигнализацию включали?
– Не знаю. Я уже очень давно не ночевала здесь.
Необходимо было спрашивать дальше.
– А ваш брат, мисс Бургойн…
– Умер.
– Утонул, мне говорили.
– Да, на Тасмании, в девяносто третьем году.
– Пошел поплавать?
Эрика шевельнулась в кресле, скрестила ноги в вельветовых брюках, покачала носком черного лакированного ботика:
– Видимо. Все вещи остались на берегу, а тела так и не нашли.
– Все верно. Итак, во вторник утром вы были здесь.
– Да, была.
– Часто навещаете отчима?
Она потерла ладони:
– Часто? Да нет…
– Не ладите?
Эрика опустила лицо и враз как будто постарела, увяла:
– Мы не очень близки. У нас так принято… Меня так воспитали…
– А зачем вы приезжали?
– Чарльз хотел поговорить со мной.
– Можно подробнее?
– Это уже слишком. Для чего вам?
– Мисс Бургойн, – ответил Кэшин, – я не знаю, что нам еще понадобится. Но если хотите, я так и запишу, что вы отказались отвечать на вопрос. Никаких проблем.
Она грустно повела плечами:
– Хотел поговорить о своих делах.
Кэшин подождал, пока не стало ясно, что больше она не скажет.
– Ладно, пошли дальше. Кто наследники?
Она удивленно подняла глаза:
– Я не знаю. А вы?
– Тоже. О завещании речи никогда не было?
Она усмехнулась:
– Мой отчим не тот человек, который стал бы об этом говорить. Я думаю, он и о смерти никогда всерьез не думал. Это, знаете ли, для низшей расы.
– Допустим, он знал своего убийцу…
– Что значит «допустим»?
– Есть такая версия. Кто мог хотеть его смерти?
– Насколько я знаю, его здесь очень уважали. Но я ведь живу не здесь… уехала давно, еще девчонкой. С тех пор приезжаю только в гости.
Она посмотрела куда-то вдаль. Кэшин тоже взглянул в ту сторону, на посыпанный гравием двор. В «Высотах» ничто не поднимало дух: живая изгородь, полянки, гравий – все было в разных оттенках серого и зеленого. Только сейчас он заметил, что нигде нет ни одного цветка.
– Он все клумбы порушил, – произнесла Эрика, точно угадала его мысли. – А так было красиво…
– И последнее. Вы не знаете, что в жизни вашего отчима или, может быть, в вашей жизни могло стать поводом для случившегося?
– Что, например?
– Что-то, что необходимо знать следствию для раскрытия убийства.
– И что это значит?
– А это значит, что ни в жизни вашего отчима, ни в жизнях его близких больше не остается приватных уголков.