Расколотый берег

Темпл Питер

Кэшин сидел, читал, перечитывал, пробовал объединить записи то так, то этак. Через час он набрал номер конторы. Миссис Маккендрик ответила, что Сесиль Аддисон нет на месте.

«Спит, наверное», – подумал Кэшин, а вслух произнес:

– Это полиция. Вообще-то мы ужасно вежливые, но, если надо, придем и разбудим миссис Аддисон.

– Подождите, – отозвалась она. – Я посмотрю, где она.

Через несколько минут в трубке раздался голос Сесиль Аддисон:

– Да-а.

– Это Джо Кэшин, миссис Аддисон.

– А, Джо. – По ее голосу

было понятно, что она успела хорошо выпить. – Я тебя в новостях видела, грубиян. Так, мальчик, карьеру не делают.

– Миссис Аддисон, я тут просматриваю папку с квитанциями, которые вы оплачивали по поручению Бургойна. На некоторых отсутствуют имена, и поэтому непонятно, кому и за что платили.

Сесиль долго откашливалась. Кэшин убрал трубку от уха. Немного погодя Сесиль заговорила:

– Ничего особенного. Ежемесячные платежи, зарплаты, всякое такое.

– Я заметил, каждый месяц, с самого начала, вы платили кому-то по две тысячи. Не подскажете, что это такое?

– Понятия не имею. Чарльз давал номер счета, а я переводила деньги, вот и все.

– Мне нужны эти номера и банковские реквизиты.

– Это, знаешь ли, конфиденциальная информация.

Кэшин вздохнул как можно громче:

– Вы же понимаете, миссис Аддисон, что дело непростое. Речь идет об убийстве. Я приду к вам с ордером, и уж тогда мы заберем все ваши папки.

Она вздохнула в ответ:

– У меня нет этих сведений под рукой. Миссис Маккендрик тебе перезвонит.

– Пожалуйста, миссис Аддисон, пусть она постарается управиться за десять минут.

– Конечно-конечно. Только теперь зашевелились, да? После того, как погиб третий мальчишка и Бобби Уолш толкнул речь?

– Жду звонка от миссис Маккендрик, и побыстрее, если можно. Кстати, а кем был мистер Маккендрик?

– Он погиб в пятидесятые годы в Малайе. Был хвостовым стрелком на «Линкольне». [31]

31

«Линкольн»– британский тяжелый бомбардировщик «Авро Линкольн», состоявший на вооружении сил Британского содружества (в частности, Королевских ВВС Австралии) в годы войны в Малайе (1948–1960).

– Человек, который движется вперед, а глядит назад, – заметил Кэшин. – Мне знакомо это чувство.

– О том случае правильнее было бы сказать «валится вперед». Выпал с балкона гостиницы, пьяный как свинья, прости за выражение.

– Ужас!

Ровно через десять минут миссис Маккендрик перезвонила и сообщила необходимые сведения, но говорила напряженно, как будто имела дело с шантажистом. Теперь Кэшину нужно было просить Дава навести справки. Дав позвонил, когда Кэшин носил в комнату дрова, чтобы растопить камин.

– Докладываю: пришлось немного приврать, – сказал Дав. – Но с этого момента выкручивайся сам.

– Ну, всем нам приходится

привирать. Имя установил?

День угасал, за холмами на западе разливался янтарно-желтый свет.

– Некто Поллард. Адрес: Северный Мельбурн, Кол-лет-стрит, сто двадцать восемь «а». Деньги всегда снимал в местных банкоматах.

– Полное имя?

– Артур Поллард.

Собаки тихо толкали его – пора было идти гулять.

– Итак, какой-то загадочный тип, который получал деньги много лет подряд, – сказал Кэшин. – Надо бы выяснить, кто такой.

Было слышно, как Дав забарабанил пальцами по столу.

– Видишь ли, – ответил он, – у меня тут всяких своих выяснений выше крыши. Даже это маленькое расследование и то заняло несколько часов.

– Дополнительные очки. Федералы будут гордиться тобой.

Послышались три коротких удара.

– Тут вот какое дело… Я не гожусь для расследования убийств, и то, что назначили меня, – ошибка. Меня не волнует смерть этого богатого старого пердуна. Меня не волнует, найдут убийцу или нет. Меня даже не волнует, что убийцами считаются погибшие, возможно, ни в чем не повинные люди.

Кэшин слушал и по очереди трепал собак по загривкам.

– А часы Бургойна? – спросил он. – Что-нибудь новое есть?

– Слушай, да отвали ты!

Пора было идти. Кэшин надел короткий старый отцовский плащ, темно-коричневый, весь в складках, похожих на морщины на лице угольщика. Примерно через год после того, как он поселился у Дугью, отец Берна отдал ему этот плащ, когда они как-то собрались на охоту с хорьками:

– Отца твоего. Вот, висел, тебя дожидался. Великоват чуть, но Мик-то был не маленький.

Они долго ходили под дождем, спустились с холма, чтобы защититься от противного ветра. Сухой сезон подошел к концу, и ручей начал заполняться водой. Собаки обиженно и удивленно смотрели на него, нюхали воду чуткими носами.

Кэшин засунул руки в большие клетчатые карманы. А тогда отец тоже был в этом плаще? Когда это случилось – днем, ночью? Перед тем как прыгнуть в «Чайник», снял ли он его, положив на каменную ступеньку?

Может быть, как раз на этой ступеньке они сидели с Хелен?

Стало холодно, и он свистнул собакам. Те одновременно повернули головы в его сторону.

* * *

Дождь был к лицу Кромарти. Старые канавы превращались в серебристые потоки, кирпичи, камни и черепица темнели от воды, листья вечнозеленых деревьев благородно сияли.

Кэшин остановился у кооперативного магазина, не выходя из машины, протер затуманенное боковое стекло и увидел, как мокрый толстяк толкает тележку супермаркета, хотя до него было далеко – целых четыре квартала, как двое мальчишек на скейтбордах явно прогуливают школу, как две женщины в бесформенных ситцевых хламидах спорят о чем-то прямо на ходу и, не соглашаясь друг с другом, сердито качают головами. Кэшин подумал, что никогда не понимал Кромарти, не знал, кто здесь держит все в кулаке.