Расколотый берег
Шрифт:
– Полицейские думают примерно так же, как адвокаты, – ответил Кэшин. – Только почему-то не богатеют, да убивают их чаще. Почему так?
– Мать Донни говорит, что сестра Кори Паскоу рассказывала своей матери, будто у Кори были часы, дорогие…
– Когда?
– Где-то год назад.
– Ну, кто же знает, что там было у Кори? – Кэшин услышал в своем голосе жесткие нотки. – Часы или что-то еще…
– Так ты будешь что-нибудь делать?
– Это не в моей власти.
Она
– Тебе что, совсем неинтересно?
Кэшин уже хотел было повториться, но вспомнил про Хопгуда.
– Если тебе так будет легче, я поговорю с сестрой Кори, – сказал он.
– Я попрошу ее прийти сюда. У нас тут рядом свободный офис.
– Нет, не сюда.
И правда, это было не самое подходящее место.
– Она боится полицейских. Почему, интересно?
В начальной школе с ним вместе учился мальчишка из семьи Паскоу.
– Спроси, знают ли они Берна Дугью, – сказал Кэшин. – Скажи им, что полицейский – двоюродный брат Берна.
В газетном киоске он купил номер «Вестника» и открыл его, когда остановился у светофора.
Он читал на ходу. Подтянутый, загорелый Адриан Файф собирался развернуть строительство, если получит разрешение экологической комиссии. Ни о подъездных путях, ни о покупке лагеря «Товарищей» у семейства Бургойнов не было сказано ни слова.
Кэшин увидел их сразу, как только обогнул старый склад, где раньше хранили шерсть, – двое рослых мужчин и женщина стояли у края мола. Он остановил машину, вышел, засунул руки в карманы куртки и зашагал навстречу ветру, пахнувшему солью, рыбой и дизельным топливом.
Доски на молу были старые, покрытые сеткой глубоких трещин, а в расщелины между ними можно было спокойно уронить охотничий нож и даже увидеть, как он, падая, сверкает в воде. Кроме них тут было еще трое: мужчина с маленьким мальчиком рыбачили, сидя бок о бок, касаясь друг друга руками, да старик, закутанный, как кочан капусты, оперся локтями о парапет и тоже держал удочку. Спасаясь от холода, он натянул вязаную шапочку по самые брови; из серой щетины торчал острый красный нос.
Мужчины смотрели, как он подходит, женщина, стоявшая между ними, не поднимала глаз. Подойдя ближе, Кэшин увидел, что это девчонка – высокая, лет пятнадцати-шестнадцати, курносая, в прыщах.
– Джо Кэшин, – представился он, подойдя, но руку протягивать не стал.
– Крис Паскоу, – сказал тот, что стоял рядом. Нос у него был
– Ну если помнишь Берна Дугью, то я с ним учился.
– Да уж, Берн был кремень, и не смотри, что мелкий. Дугью вообще-то все такие. Я его недавно видел, не такой уж он теперь мелкий, так он меня не узнал. Почти как белый стал, фу-ты ну-ты!
Другой стоял молча, смотрел вдаль, выдвинув подбородок, словно фигура на носу корабля. Длинные дреды откинулись назад, борода тщательно пострижена, в ухе поблескивает золотая серьга.
– Адвокат сказала, вы должны мне что-то сообщить, – начал Кэшин.
– Давай, Сью, – обратился Паскоу к девушке.
Сьюзи захлопала глазами, все так же не глядя на Кэшина.
– У Кори были часы, – заговорила она наконец. – Еще до того, как он уехал в Сидней.
– Что за часы?
– На кожаном ремешке, с кучей прибамбасов. – Она провела пальцем по запястью. – Дорогие!
– А он говорил, откуда у него эти часы?
– Он вообще не знал, что я их видела. Я нашла, когда свои диски искала, – он их вечно тырил.
– Почему ты его не спросила?
Она посмотрела на него большими карими глазами, удивленно подняв брови:
– Чтобы он узнал, что я шарила в его комнате? Вот уж хрен, я еще жить хочу!
– Не выражайся! – одернул ее отец.
– Ты узнаешь часы, если я покажу тебе фотографию? – спросил Кэшин.
Сьюзи пожала плечами, но куртка на ней была такая тяжелая, что еле пошевелилась.
– Не знаю я.
– Ты хорошо их запомнила?
– Ну да.
Кэшину вспомнилась белая полоска незагорелой кожи на запястье Бургойна.
– Как же так – видела, а узнать не сможешь?
– Не знаю, может, и смогу.
– А марку часов заметила? – продолжил он.
– Заметила.
Кэшин посмотрел на мужчин. Тот, что был с дредами, сворачивал самокрутку.
– Ну и что за марка?
– «Бретлинг». Что-то вроде этого.
– Повтори по буквам, пожалуйста.
– Это зачем еще? – вмешался Крис Паскоу. – Она же видела!
– Повтори по буквам.
Она призадумалась.
– «Б-р-е-т-л-и-н-г». По-моему, так.
Если бы ее подучили, оНа бы не ошиблась. Разве что ее подучили ошибиться…
– Это когда было? – спросил Кэшин.
– Давно уже. С год, наверное…
– Скажи, пожалуйста, – осторожно произнес Кэшин, – а почему ты рассказала об этих часах только сейчас?
– Я маме сказала на следующий день.
– После чего?
– Как вы застрелили Кори и Люка.
Он молча проглотил это и продолжил: