Разомкнутый круг
Шрифт:
– Но на завтрашний вечер мы договорились встретиться с Анжелой… – в волнении встал с дивана Максим, – а вдруг она махнет на меня рукой и бросится в объятия верного Бомона?
– Пустое, мой друг! – потер де Сентож сердце и болезненно сморщился.
– Что с вами? – подскочил к нему Рубанов.
– Все в порядке! – отстранил его граф. – Все в порядке… – со вздохом еще раз произнес он и потянулся в карман за таблетками.
Лицо его стало серым и старым.
Рубанов с жалостью глядел на графа.
– Чем я могу
– Только тем, что скрасите мои последние месяцы и отвлечете от смерти.
– От смерти?.. – дрожа губами, повторил Максим.
– Не будем на эту тему, – произнес де Сентонж.
Лицо его медленно розовело после приема лекарства.
– Просто сердце устало жить! – чуть слышно, скорее не Максиму, а себе, сказал он. – А потому и нечего его беречь!..
Вечером следующего дня де Сентонж исполнил свое обещание, и экипаж остановился у резной двери небольшого двухэтажного особнячка.
– Приехали! – Первым ступил он на мостовую и постучал тростью в дверь. – Весьма аристократичный и надежный притон под названием «Экстравагантная любовь», – сообщил де Сентонж и еще раз постучал. – Здесь мне нравится больше, чем в «Замысловатом пороке», – произнес граф, на которого упала яркая полоса света из раскрытой двери, и шагнул внутрь помещения, пригласив за собою Максима.
Щурясь после темноты улицы, Рубанов разглядел несколько молодых женщин, сидящих на диване в центре ярко освещенной залы, и толстую пожилую мегеру, которой де Сентонж, умело скрывая брезгливость, поцеловал жирную лапищу и представил Максима.
Прикладываться к медвежьей лапе хозяйки Рубанов не стал, чем весьма огорчил дамищу, но обрадовал сидящий на диване куртизанский контингент. – Чего господа желают? – не слишком любезно глядя на Максима, прорычала хозяйка и обвела рукой диван.
– Для начала бутылочку несравненной мадам Клико, – с этими словами граф протиснулся в центр шлюшечного цветника и обнял за плечи двух хихикающих дам. – Не стесняйтесь, месье, чувствуйте себя как дома, – обратился он к Максиму, обхватив грудь одной из женщин. – Симона, продемонстрируй гостю ножки,– велел он смазливенькой худенькой девице, сидевшей с краю.
Без всяких эмоций та задрала платье до стройных бедер.
– Самые лучшие ножки самого лучшего заведения, – похвалил де Сентонж, накрывая ладонью грудь другой женщины.
– Неправда! – вырываясь, возмутилась та, в свою очередь, задирая подол. – Разве мои хуже?..
От увиденной картины щеки Максима запылали, и он поспешил усесться в кресло напротив дивана.
Мадамка с интересом разглядывала молодого красивого гостя.
Выпив бокал шампанского, Рубанов несколько успокоился и перевел дух.
– Наверху кто есть? – поднял глаза к потолку де Сентонж, обращаясь к хозяйке.
– О-о-о! Хотите полюбоваться?..
После ее слов женщины опять захихикали.
–
– Я и сам дорогу найду, – отказался от услуги граф, легко вставая с дивана. – Девочки! Мы скоро придем, – обнадеживающе помахал рукой улыбающимся дамам.
Лишь одна Симона отстраненно сидела с краю и не участвовала в общем веселье.
Поднявшись по узкой лестнице с двусвечным канделябром в руке, де Сентонж провел Максима в тесный коридор и поставил канделябр на маленький столик в торце прохода.
Из-за тонких стен доносились голоса, стоны и скрип пружин.
– Вся хитрость вот в чем. – Подвел Рубанова к стене граф и отодвинул металлический кругляшок, заглянув сначала сам, а затем предложив Максиму. – Здесь можно увидеть много интересного и поучительного, – произнес он в то время, как Максим смотрел в круглое отверстие.
В небольшой комнатке на широкой кровати жирный пожилой мужчина с дряблыми плечами и огромным животом пытался овладеть огромной, под стать хозяйке заведения, дамой.
Как он ни старался, у него ничего не получалось.
– Но не в данный момент, – оторвался от глазка Максим.
– Что-что? – заменил его любознательный де Сентонж. – Вы правы! Поучительного здесь мало. – Прошел он дальше и снова отодвинул металлическую пластину. – Загляните сюда!.. Можете также смотреть в другие глазки напротив этих, а я пойду сопереживать, – поспешил он к толстякам.
В полумраке комнаты Максим увидел накрытый скатертью стол с пустой бутылкой из-под шампанского и рядом с кроватью двух мужчин, что-то бубнящих по-английски и раздевающих пьяную женщину.
После рыжего красноносого друга ротмистра Оболенского он неплохо разбирался в английском языке…
Один копошился сзади, развязывая зубами тесемки корсета, а другой, осилив панталоны, поднял ее ногу и занялся чулком.
У корсетчика дела шли намного лучше. Через какую-то минуту он оголил женские груди и тут же облапил их руками, зажав между пальцами соски. Женщина запрыгала на одной ноге и засмеялась.
– Ой-е-й! – переведя дыхание, шагнул Максим к другой металлической планке и поднял ее.
«Черт-дьявол! – снова поразился он. – Бабы без мужиков… знать, многих французиков мы ухайдакали», – внимательно следил за развертывающимся перед ним действом.
Здесь свет был ярок, но не слепил глаза. На кровати ласкали друг дружку две женщины. Были они полностью обнажены, но голову той, что выглядела покрупнее и постарше, украшал гусарский кивер.
«Батюшки! Да одна из них киргизка! – Всмотрелся он в раскосые глаза постанывающей от наслаждения маленькой юной девицы. – Так и есть! Кожа цвета безделушки из слоновой кости. Откуда здесь киргизки?.. Совсем дамы рехнулись». – Не отрывался он от глазка, наблюдая за неподвижно лежащей азиаткой, круглолицей, с плоским носом и маленькой грудью без сосков.