Реабилитация
Шрифт:
– Миленький домик!
Торможу Егора у входа в подъезд.
– Зачем все это?
– Не понял?
Швыряю сумку на асфальт и перехожу почти на крик.
– Егор, к чему весь этот демонстративный концерт по заявкам!?
– Прости, а в чем концерт?
Злюсь еще больше, как можно быть настолько ребенком, чтобы не понимать элементарных вещей.
– Щукин, ну как ты не понимаешь, я взрослый человек, у меня своих забот полная голова, зачем все усложнять?
– Это общие фразы.
Стоит как каменное изваяние, словно это он
– Хорошо, раз так читай по слогам! Иди к черту! Нас с тобой ничего не связывает и я больше не твой лечащий врач!
Во все глаза смотрю на то, как он со стуком отшвыривает костыли и вполне твердо стоит на ногах.
– Удивлена? – отталкивает меня от себя еще дальше, - мне плевать на твои загоны, хватит уже! И жить я буду у тебя!
С этими словами парень выхватывает у меня из руки связку ключей, и ловко подхватив костыли и наши сумки медленно, пошатываясь, но все же на своих двух ногах идет дальше по направлению к подъезду.
– Я сошла с ума!
Но как дурра стою и улыбаюсь. Ох, и не хорошее начало, нашей новой жизни.
– Ты идешь?
Зовет меня Егор, придерживая входную дверь.
И вот не понятно, кому ноги повредили, потому что своих я не чувствую абсолютно, и еле бреду по направлению к дому
Человек живёт и привязывается невидимыми нитями к людям, которые его окружают. Наступает разлука, нити натягиваются и рвутся, как струны скрипки, издавая унылые звуки. И каждый раз, когда нити обрываются у сердца, человек испытывает самую острую боль.
Решад Нури Гюнтекин “Королёк — птичка певчая”
С трудом сдерживаю себя в руках, пытаясь спокойно выстоять нескончаемый поток наставлений от матери, Вознесенского, а в конечном итоге, еще и Корсакова.
– Да, Алекс! Да, я все поняла!
Алекс говорил еще что-то о том, как хорошо он устроился на месте заведующего отделением, сместив зарвавшегося Соколова. И какое выгодное место он может подыскать для меня. Вот уж не ожидала, что когда-то мне будет противно слушать его рассуждения о власти, и я буду желать быстрее закончить разговор. Все это время я потратила на то, что во все глаза наблюдала за тем, как Щукин обустраивается в моей квартире. Это было сумасшедшим домом, но парень как оглох, ограждаясь от здравого смысла и занимаясь тем, что хочет.
Положив трубку, я уронила голову на стол, закрываясь потоком черно - шоколадных волос. В какой - то момент, я потеряла контроль над собственной жизнью, а как его вернуть, совершенно не знала.
– Егор, иди сюда, - пробурчала в сложенные руки, даже не трудясь поднять с них голову, чтобы парень мог меня расслышать, - Егор!
– Да?
Раздается над самым моим ухом.
– Я обещала твоей маме, что ты приедешь к себе домой. Тебя там ждет семья и друзья, а мне нужно побыть одной. Понимаешь?
– Нет.
А ведь он издевался. Только толку от этого, с гулькин нос. Таким настойчивым поведением
– Егор, - наконец встаю на ноги, - мне нужно подумать.
– О чем?
– О жизни.
– А подробнее?
Кровь в жилах закипает и в этот момент, я готова поклясться в своей ненависти к Егору Щукину.
– Твое дальнейшее лечение и тренировки нужно проводить на льду. Я могла этим заниматься, но на это уйдет втрое больше времени, так как в этом я не профилируюсь. Удобнее найти более подходящего инструктора, я передам выбранному тобой специалисту все необходимые сведения. Подробную карту болезни, и свои графики тренировок, если в этом будет необходимость.
– А мы?
– А “нас” нет.
Сталь в моем голосе, практически порола окружающее пространство, но единственное чему меня научила жизнь - защищаться. Даже от тех, кого любишь.
– Какая ты милая, девочка!
Тон, каким это было сказано, окончательно выбил пробку моего терпения. Звонкая пощечина, опалила не только мою ладонь, но и его лицо.
– Я тебе не девочка, - ткнула я ему пальцем в грудь, - проваливай отсюда!
Я думала, он меня в ответ ударит, столько ненависти отразилось на его лице, но парень быстро взял себя в руки.
– Ты жестока.
– Я прямолинейна, это другое.
– Ты жуткая лгунья, Виктория! Ты лжешь себе, родным, а знаешь что главное - себе!
Ладонь все еще жжет, но уже становится стыдно, за то, что я распустила руки. Я редко теряла контроль, и это всегда катастрофически заканчивалось.
– Извини, это было лишним, - указываю на его алеющую щеку.
– Тебе полегчало?
На самом деле, да. Но сложно было признаваться в своей внутренней жестокости. Самое ужасное, разглядеть монстра не в ком-то, а в себе самой.
– Егор, тебе пора.
Остаться одной! Все чего мне не доставала все это время. Запереться на тридцать три замка и сделать вид, что я уехала, улетела в космос, да, в конце концов, умерла. Да, только не появляться на людях.
– Вот и все?
– Все, - киваю я головой.
На душе не просто кошки скребут, на душе атомные взрывы грохочут, один опережая другой. Но все что мне остается отпустить из жизни человека, способного перевернуть ее с ног на голову. Слишком велика, возможность рискнуть всем ради того, чего нет.
– Как скажете, Виктория Юрьевна. Меня учили, слушаться врачей.
Дверь в квартиру хлопает, созвучно еще одному атомному взрыву у меня внутри. Взрыву, разносящему боль, и металлические щепки, пробивая грудь и ребра навылет.
– Так нужно, - шепчу себе под нос.
В голове вдруг становится до странности пусто. Ровно так и на атомных равнинах души. Прибираю привезенные вещи, замечаю пару тройку тех, что впопыхах забыл Егор. Аккуратно складывая, впихиваю в дальнюю полку комода, там им самое место, так же как и воспоминаниям на дне кратеров души.