Речи бунтовщика
Шрифт:
Человкъ, который былъ самимъ воплощеніемъ конспиративной системы, человкъ, который всю жизнь провелъ въ тюрьм изъ за преданности этой систем, наканун смерти бросилъ міру слдующія слова, представляющія собой цлую программу: ни Бога, ни Учителя!
Главная ошибка всхъ революціонныхъ организацій, народившихся въ ндрахъ республиканской буржуазіи съ 1820 года, состоитъ въ слдующемъ: он думаютъ что правительство можетъ быть низвергнуто тайными обществами и что эти общества могутъ занять его мсто. Вс послдующіе факты способствовали выясненію этой ошибки. Какое самоотверженіе, сколько настойчивости, сколько самоотреченія проявляли тайныя республиканскія общества молодой Италіи, какая гигантская работа, сколько жертвъ, жертвъ передъ
То же самое въ Россіи. Врядъ ли найдется въ исторіи тайная организація, которая, располагая столь незначительными средствами, достигла бы такихъ громадныхъ результатовъ, какъ Исполнительный Комитетъ, проявившій столько энергіи и силы. И все же, было бы наивно думать, что Исполнительный Комитетъ станетъ когда-нибудь во глав правленія.
Люди осторожные, создававшіе себ имя въ то время, какъ революціонеры изнемогали въ рудникахъ и погибали въ Сибири, — интриганы, краснобаи, адвокаты и литераторы, которые проливали слезы надъ свжей могилой героевъ и объявляли себя друзьями народа, — вотъ кто займетъ вакантное мсто правительства и грубо крикнетъ: Назад! тмъ „незнакомцамъ”, которые подготовили революцію.
Это неизбжно, это не можетъ быть иначе. Не тайныя общества и даже не революціонныя организаціи наносятъ правительствамъ ршительный ударъ. Ихъ функція, ихъ историческая миссія состоятъ въ томъ, чтобъ подготовить умы къ революціи. Когда же ихъ идеи достаточно распространены, — вншнія обстоятельства помогаютъ, — послдній натискъ производится не группой иниціаторовъ, а массами, находящимися вн всякой организаціи. 31 августа Парижъ былъ глухъ ко всмъ призывамъ Бланки. Четыре дня спустя, онъ провозгласилъ паденіе правительства; но уже не Бланкисты были иниціаторами этого движенія, а самъ народъ. Правительство пало, и толпа привтствовала крикуновъ, имена которыхъ непрерывно жужжали въ ея ушахъ въ теченіе двухъ послднихъ лтъ. Когда революція готова разразиться и въ воздух чувствуется напряженіе, когда успхъ почти обезпеченъ, тысячи новыхъ людей, на которыхъ тайныя организаціи не имли непосредственнаго вліянія, присоединяются къ движенію, присасываются къ нему подобно воронамъ, слетвшимся на поле брани длить добычу. Они наносятъ послдній ударъ и сейчасъ же начинаютъ искать себ новыхъ правителей не среди конспираторовъ, честныхъ и непримиримыхъ, а среди людей безъ убжденій, среди флюгеровъ. О томъ, что можно обойтись безъ правителей, они и не думаютъ.
Конспираторы, поддерживая предразсудки о диктатур, бессознательно работаютъ надъ тмъ, чтобъ власть перешла въ руки ихъ противниковъ.
Но, если все что мы говорили, справедливо по отношенію къ революціямъ, или врне возстаніямъ политическим, — то это тмъ боле справедливо для революціи, о которой мы мечтаемъ, — Революціи Соціальной. Позволить утвердиться какому бы то ни было правительству, власти сильной и способной заставить подчиняться себ, — это преградить путь революціи съ самыхъ ея первыхъ шаговъ. Польза, приносимая этимъ правительствомъ, сводится къ нулю, вредъ же его — неизмримъ.
Въ самомъ дл, что понимаемъ мы подъ этой Революціей? Это уже не перемна правителей. Это захватъ народомъ всхъ общественныхъ богатствъ. Это уничтоженіе всякой власти, — власти, которая непрерывно препятствовала развитію человчества. Но можетъ ли эта грандіозная экономическая революція быть совершена декретами, исходящими отъ правительства? Мы знаемъ, что польскій революціонный диктаторъ, Костюшко, еще въ прошломъ вк декретировалъ уничтоженіе личнаго рабства, — рабство существовало посл того еще восемьдесятъ лтъ. Мы знаемъ, что Конвентъ, всемогущій Конвентъ, грозный Конвентъ, какъ говорили его поклонники, — декретировалъ поголовный раздлъ всхъ общественныхъ земель, отобранныхъ у сеньоровъ. Этотъ декретъ, подобно многимъ другимъ, остался мертвой буквой, такъ какъ для приведенія его въ исполненіе деревенскій пролетаріатъ долженъ былъ бы произвести новую революцію, а революціи не производятся декретами. Чтобъ народъ завладлъ всми общественными богатствами, онъ долженъ себя чувствовать вполн свободнымъ, долженъ свергнуть рабство, къ которому онъ ужъ слишкомъ привыкъ,
Но если правительство, — будь оно даже идеаломъ революціоннаго правительства, — не способно создать новой силы, не способно содйствовать работ разрушенія, то тмъ боле мы не должны разсчитывать на него при работ созиданія. Экономическій переворотъ — этотъ результатъ Соціальной Революціи будетъ такъ великъ и глубокъ, и такъ измнитъ вс взаимоотношенія, основанныя теперь на собственности и обмн, — что одному или нсколькимъ индивидуумамъ будетъ невозможно выработать т соціальныя формы, которыя должны народиться въ обществ будущаго. Только коллективный трудъ всего народа можетъ выработать эти новыя соціальныя формы, только гибкость коллективной мысли цлой страны можетъ удовлетворить безконечному разнообразію условій и потребностей, которыя народятся въ день паденія частной собственности. Всякая вншняя власть будетъ лишь препятствіемъ, помхой органической работ; она явится источникомъ вражды и раздора.
Но давно пора распроститься съ мыслью о революціонномъ правительств, пора покинуть эту мечту, неоднократно обманувшую насъ. Пора понять политическую аксіому, что правительство не можетъ быть революціоннымъ. Намъ говорятъ о Консепт; но не надо забывать, что т мры, принятыя Конвентомъ, которыя носили хоть сколько-нибудь революціонный характеръ, были только санкціей фактовъ, уже совершенныхъ народомъ, но считавшимся въ то время ни съ какимъ правительствомъ. Конвентъ, подобно всмъ предшествующимъ и послдующимъ правительствамъ, былъ исключительно препятствіемъ для созидательной работы народа.
Факты, которые даетъ намъ исторія, такъ убдительны; безмысленность революціоннаго правительства, безполезность всего того, что называютъ этимъ именемъ, такъ очевидны, что, казалось бы, невозможно объяснить, почему извстная школа, именующая себя соціалистической, съ такой яростью защищаетъ идею революціоннаго правительства. Но, въ сущности говоря, это вполн понятно. Дло въ томъ, что послдователи этой школы, сколько бы они ни называли себя соціалистами, совершенно иначе смотрятъ на будущую революцію. Для нихъ, — какъ для всхъ радикаловъ буржуа, — Соціальная Революція дло далекаго будущаго, и объ ея осуществленіи сейчасъ не можетъ быть и рчи. Они мечтаютъ, не смя впрочемъ признаться въ этомъ, объ установленіи правительства, подобнаго правительствамъ Швейцаріи или Соединенныхъ Штатовъ, которыя стремятся присвоить Государству все то, что они называютъ „services publics”. Это нчто среднее между идеаломъ Бисмарка и идеаломъ портного, который мечтаетъ получить мсто президента въ Соединенныхъ Штатахъ. Это компромиссъ между соціалистическими стремленіями массъ и аппетитами буржуазіи. Эти „соціалисты”, хотли бы, конечно, полной экспропріаціи, но они не смютъ приступить къ ней, откладываютъ ее на будущій вкъ и задолго до начала битвы вступаютъ въ переговоры съ врагами.
Для насъ же ясно, что моментъ нанести смертельный ударъ буржуазіи насталъ, что недалеко то время, когда народъ завладетъ всми общественными богатствами и доведетъ до полнаго безсилія классъ эксплоататоровъ. И потому, мы безъ всякихъ колебаній ринемся въ Соціальную Революцію и, такъ какъ всякое правительство, какимъ бы именемъ оно себя ни называло, будетъ служить намъ помхой, мы сметемъ съ нашего пути всхъ честолюбцевъ, которые вздумаютъ распоряжаться судьбой народа.
Вс соціалисты!
Съ тхъ поръ, какъ идеи соціализма стали проникать въ рабочія массы, замчается слдующее интересное явленіе. Враги соціализма поняли, что лучшій способъ подавить это теченіе состоитъ въ томъ, чтобъ прослыть его сторонниками и спшатъ объявить себя соціалистами. Поговорите съ однимъ изъ тхъ толстыхъ буржуа, которые немилосердно эксплоатируютъ рабочаго, работницу и ребенка. Поговорите съ нимъ о возмутительномъ неравенств распредленія богатствъ, о кризисахъ и нищет, которую они порождають; поговорите съ нимъ о необходимости измненія режима собственности для улучшенія положенія рабочихъ; и если вашъ буржуа уменъ, если онъ добивается успха въ политик, а главное, если вы его избиратель, онъ поспшитъ вамъ сказать: