Родные дети
Шрифт:
Только и его, и Оленку я едва узнала.
Он сияет, Оленке улыбается и на всех гордо поглядывает... Куда там!
А Оленка в цветастом платьице, красных туфельках, носочках, а на три волосинки на голове огромный красный бант прицеплен!
Ну, что же, может, ей посчастливилось, нашей Оленке!
АЛИК
Конечно, чаще берут те, у кого детей нет, или погибли они, или вообще не было, и потому чаще всего — из дома грудничков. Врач комбината № 2, в котором живут грудные и
Вчера к нам приехали гости из Киева, не знаю уж по каким делам в наш город, но Саша позвонила, чтобы им показали комбинат. Заведующая попросила, чтобы это сделала я, потому что была очень занята с завхозом. Двое мужчин и женщина — работница одного из киевских заводов. Прошли садик, я им хотела старших за обедом показать — это ведь чудная картина, как эти бутузы садятся, как дежурят.
Гости были в восторге, но долго не задерживались, потому что куда-то торопились. После столовой я повела их в больницу. Там в маленькой проходной комнате лежит Алик. У него tbc ножек, он в гипсе, и такой несчастный, ему всего пять лет. Отец погиб на фронте, а мать фашисты расстреляли, и он уже два года все по больницам.
Он спал, когда мы проходили, бледненький, почти восковой. Вдруг зашевелился, открыл глаза, посмотрел на нас и неожиданно позвал: «Мама!»
Женщина подошла к нему, погладила, приласкала, дала попить. Потом мы пошли дальше, она расспросила у меня: откуда, чей — а у него же никого нет, только знакомые матери по работе. Мы еще пошли малышей смотреть, но женщина все была печальной и, когда все осмотрела, опять к Алику вернулась — попрощаться.
А сегодня утром приходит и говорит:
— Я Алика заберу. Усыновлю. Я с мужем ночью по телефону договорилась.
Все очень удивились. Кто-то из воспитателей говорит:
— Если у вас детей нет, может быть, вы маленького возьмете, здоровенького, он же больной, Алик!
— Нет, — ответила женщина и покачала головой, — именно потому, что у меня есть дети. Двое. Одному одиннадцать лет, второму — пятнадцать. Муж недавно демобилизовался. Он тоже на нашем заводе работает. — И вдруг заплакала. — Не могу забыть, как он проснулся и маму позвал... Мы его у себя тоже лечить будем.
И забрала. Алик на прощание меня поцеловал и так радостно говорит:
— Тетя Надия, а я к маме еду, и там уже есть сестричка и братик, я выздоровею и с ними в школу ходить буду.
Я верю, что он выздоровеет.
ТАТЬЯНКА
Это еще зимой было. Среди девочек у нас была одна просто чудо — Татьянка.
Она появилась еще до моего приезда, и в истории значилось, что у нее есть мать, но мать к ней никогда не наведывалась. И вдруг именно в мое дежурство приходит женщина и заявляет, что она Танюшкина мать и хочет забрать ребенка, потому что ее материальное положение улучшилось и она сама в состоянии содержать дитя.
Бумажка из облздрава на разрешение взять ребенка у нее была, но подписала ее не Саша, уехавшая
Меня лишь удивило, что мать довольно равнодушно встретила Танюшку, когда я вынесла ее, только осмотрела, здорова ли, нет ли сыпи, хладнокровно попрощалась и ушла. А минут через пять приходит Мелася Яремовна — она ходила в аптеку — очень взволнованная.
— Что это с вами, — спрашиваю. — Торопились? Устали?
— Нет, я одну женщину встретила и не могу успокоиться.
— Не ту ли, что Танюшку забрала?
— Какую Танюшку?
— Нашу Танюшку, из средней группы — это ее мать, у нее разрешение из облздрава.
—Ой, что вы говорите! — Мелася Яремовна всплеснула руками да так и села на диван. — Как же вы отдали?
— А как бы я не отдала, если у нее отношение из облздравотдела.
— Александра Самойловна выдала?
— Нет, Александра Самойловна в командировке в районе. Подгайная подписала.
— Ой, она ничего не знает. Надия Петровна, что теперь будет? Эту девочку приняли, когда я была в отпуске, но Александра Самойловна предупредила, чтобы я присматривалась к матери, когда та придет. Вы же знаете, мать никогда не заявлялась. Сейчас я иду и возле кладбища встречаю женщину с ребенком. Я и не подумала, что это наша Танюшка, но женщину, женщину я узнала! Она и в «Малютку Езус» приходила к Хопперту, а потом я ее видела с фрау Фогель, там, в Германии. Я не сразу вспомнила, где ее видела. Как она оказалась здесь и снова с ребенком! Надо немедленно разыскать ее, Танюшку, Танюшку забрать!.. Надийка, звоните сейчас же в облздравотдел, да нет,— у вас же документ есть, там должен быть ее адрес.
Адрес был — выселок, недалеко от города. Вечером Мелася Яремовна со мной туда поехала, но адрес и документы оказались фальшивыми, эта женщина жила там очень недолго, год тому назад, ее действительно видели тогда с ребенком, но она исчезла неизвестно куда. Соседи по квартире тоже сменились. Мы заявили обо всем в милицию и ни с чем возвратились домой.
Саша вернулась на следующий день и очень рассердилась на Подгайную, которая подобных дел не имела права решать самостоятельно. Мелася Яремовна кляла себя за то, что не вовремя отлучилась в аптеку. Нет, она странная женщина: кто же мог знать?
Она, будто оправдываясь, все время повторяла:
— Юзику и Вадику срочно нужна была глюкоза. А у нас вся вышла, потому я и пошла.
Нам было страшно за Танюшку. Мало ли что эта авантюристка могла вытворить.
И вот уже весной, через несколько дней после того, как забрали у нас Валюшку, в нашем саду на ступеньках альтанки мы нашли Танюшку. Ее заметил садовник и прибежал сообщить. Он не знал, что это Танюшка, где уж ему всех детей запомнить! Он только сказал, что в альтанке ребенок. Мы побежали. Мелася Яремовна, несмотря на свою полноту, бежала, запыхавшись, впереди. Наклонилась над спящим ребенком и воскликнула: