Рокоссовский: терновый венец славы

Карчмит Анатолий Андреевич

– У меня до сих пор стоит перед глазами председатель суда. Он взглянул на тебя презрительно-победоносно: мол, теперь ты не отвертишься - дело о шпионаже в пользу польской разведки сейчас будет подкреплено железными показаниями.

– Да, ты прав, Андрей, это я тоже заметил.

– А сколько же презрения ко мне было в твоих глазах?
– Белозеров закурил, помолчал.
– Я жалел, что у меня не было пистолета. Единственный выход в моем положении - это пуля в лоб.

– Но у тебя же хватило мужества отказаться от своих показаний, -

сочувственно поглядел на Андрея генерал.

– Это был поворотный пункт в моих тюремных похождениях.
– Белозеров подошел к койке, взял полотенце и вытер вспотевшее лицо.
– Даже в Лефортовской тюрьме из меня не могли выбить ни одного слова неправды, - сказал он, садясь за стол.
– Своим взглядом ты преподал мне урок на всю жизнь.
– Чувствовалось, что ему хотелось высказаться. Рокоссовский глянул на часы и спросил:

– Скажи, Андрей, как тебе удалось попасть на фронт?

– Всесоюзному старосте я написал около десятка писем. Я ему изложил всю свою подноготную и просил направить меня на фронт. И только на последнее письмо я получил положительный ответ.
– Белозеров потушил папиросу и положил окурок в банку.
– Знаешь, чем я прошиб Калинина?

– Ну-ну?

– Я написал о-тоМ, что наш вождь и учитель товарищ Сталин в своем выступлении по радио 3 июля 1941 года обратился к советским людям со словами: «Граждане! Братья и сестры, друзья мои!» Я сижу безвинно в тюрьме и являюсь гражданином, братом и другом, к которому обратился товарищ Сталин, - писал я.
– После этого никто не имеет права держать меня в тюрьме, так как я готов выполнить просьбу нашего вождя и горю желанием отдать все силы на разгром фашизма, а если понадобится, то и жизнь.

– В остроумии тебе не откажешь, - усмехнулся Рокоссовский.
– Ну и какой же ты получил ответ?

– Товарищ Калинин поблагодарил меня за патриотические чувства и разрешил направить меня в штрафной батальон.

– Ну что ж, Андрей, поговорили и хватит, лучше об этом не вспоминать. Теперь у нас другая задача - бить фашистов до полной победы. Я уже дал команду начальнику штаба Малинину. Тебе присвоят капитанское звание, и ты будешь заниматься радиоперехватом. Нам нужно знать, о чем говорит противник.

– Спасибо, Костя, я тронут твоим вниманием.

Вскоре они убрали со стола и легли отдыхать.

4

А между тем в Сталинграде шли бои и днем, и ночью - на улицах, в домах, на заводах и на берегу Волги.

Разведчики и политотдельцы фронта, убедившись, что капитан Белозеров в совершенстве знает немецкий язык, задействовали его в полную силу: он Вел работу среди пленных, выступал по радио на переднем крае, составлял листовки, обращенные к солдатам противника, прослушивал немецкие переговоры.

– Где вы откопали такого прекрасного работника?
– спросил однажды Малинин у командующего фронтом.

Рокоссовский подробно рассказал начальнику штаба о судьбе своего друга

Белозербва и попросил:

– Михаил Сергеевич, он человек ранимый, держи его под своим крылом.

– Обязательно. Я ему подыщу более высокую должность. Кстати, он прекрасна ориентируется на карте и обладает каллиграфическим почерком.

С помощью разведки, допроса пленных и радиоперехвата удалось узнать, что Гитлер установил очередной срок взятия Сталинграда. К середине октября, после небольшой передышки, противник перешел в решительное наступление.

Донской фронт получил срочную задачу: разгромить гитлеровцев севернее Сталинграда и соединиться с дивизиями Чуйкова в городе. Эта задача нё отличалась новизной. И в этот раз прорвать оборону противника не хватало сил. Но активные действия войск Рокоссовского заставили немцев сохранить свою группировку в междуречье Дона и Волги. Войска 6-й армии фашистов понесли большие потери и потеряли свою былую боеспособность.

Тем временем в Ставке шло обсуждение плана предстоящего контрнаступления, определялись основные направления ударов, необходимые силы и средства, районы сосредоточения.

Когда план был утвержден Жуковым, Василевским и завизирован Верховным, к его обсуждению подключились командование и штабы фронтов. Во второй половине октября работа по составлению плана операции была в основном закончена.

В начале ноября осень уже находилась в обороне, а зима готовилась к решающему наступлению. В природе установилось равновесие: днем моросил холодный дождь, а ночью дули студеные ветры и шел мокрый снег. Утром часто были заморозки.

Во второй половине ночи, когда легкий мороз сковал землю, 4 ноября на хутор Орловский приехали Г.К. Жуков, К.К. Рокоссовский, Н.Н. Воронов, Н.Ф. Ватутин, командующие армий, члены Военных Советов фронтов и несколько генералов из Генштаба.

Это представительное совещание проводил Жуков. Здесь были заслушаны доклады командующих фронтов и армий, зачитан план операции и обсуждены планы взаимодействия.

Дошла очередь и до 65-й армии Донского фронта.

Генерал Батов коротко доложил о готовности армии к контрнаступлению и, переходя к оперативной обстановке, сказал:

– Экономя ваше время, прошу разрешения начать сразу с выводов о противнике перед фронтом армии.

– Докладывайте, как положено, а выводы мы сделаем сами, -оборвал его Жуков.

– На такой доклад Павел Иванович имеет веские основания, -заступился за него Рокоссовский.
– Докажите листы опроса пленных.

Батов положил на стол увесистую папку. Жуков тут же прочитал документы, и на его лице появилась довольная улыбка.

– Вы тут ничего не напутали?

– Нет, - ответил Рокоссовский.
– Наш переводчик Белозеров владеет досконально немецким языком. Здесь ошибки быть не может.

Жуков подошел к телефону и вызвал по прямому проводу Ставку. Через несколько минут он докладывал Верховному.