Роман роялиста времен революции :
Шрифт:
Вмсто того, чтобы помститься въ Версали въ отведенномъ для него помщеніи, онъ поселился у Туше, купальщика. Между Парижемъ и Версалемъ онъ не здилъ иначе, какъ въ карет-купэ. При немъ состоялъ всего одинъ лакей. Даже его пріемъ, желалъ-ли онъ того, или нтъ, явился насмшкою надъ торжественностью и величіемъ Версаля.
Его никто не ожидалъ, и въ день его прізда король охотился въ Рамбулье. Когда королева предупредила Людовика XVI о прізд графа де-Хага, онъ вернулся съ такой поспшностью, что пришлось послать за слесаремъ, чтобы открыть гардеробные шкафы, и довриться комнатному гарсону для совершенія туалета его величества. Бошомонъ разсказываетъ, что едва удерживались
Она, сама того не подозрвая, сказала удивительно мткую вещъ: дйствительно, разв это былъ не настоящій маскарадъ, этотъ графъ Хага, переодтый въ либерала, пропитанный всми теоріями дня, заразившійся всеми модными идеями, путешествующій изъ Эрменонвилль въ Монморанси и кончающій вечера въ улиц Вареннъ. И когда онъ появлялся, весь проникнутый равенствомъ между нимъ и людьми, которыхъ онъ тамъ встрчалъ, падали вс преграды. Правда, что это не представлялось большой трудностью для графа де-Хага, ибо и герцогиня Бурбонская, эта странная женщина, которая соединяла въ себ вс качества сердца и вс заблужденія разума, отреклась отъ всхъ своихъ прежнихъ взглядовъ въ отел де-Роганъ, съ которымъ она была въ родств. Нердко она появлялась тамъ въ сопровожденіи своего еозофа St.-Martin. Въ то время имли своихъ еозофовъ, какъ прежде были свои геометры, свои философы. Saint-Martin, какъ и везд, гд онъ бывалъ, присвоилъ себ престранныя права въ отел де-Роганъ. Почти черезъ пятьдесятъ лтъ, m-lle де-Вирье все еще видитъ его передъ собою, педанта, мрачнаго съ виду, увряющаго молодыхъ женщинъ, что ихъ разговоръ для него "отдыхъ для ума", ихъ добрыя дла "отдыхъ для сердца".
Какое любопытное явленіе, столько умныхъ мужчинъ и женщинъ во власти этого пошлаго, пустого профессора иллюминатства!
Что могло быть общаго между нимъ и милымъ chevalier де-Буфлерсъ, вся исторія котораго была разсказана въ слдующихъ стихахъ Вольтера:
…"Его похитилъ Марсъ изъ семинаріи, "Теб онъ служилъ, нжная Венера. "Съ Вольтеромъ пишетъ онъ, "И съ Губертомъ рисуетъ. "И все, что хочетъ, онъ уметъ: "Искусства вс въ его рукахъ. "Скажи, мн милая, лишь только, "Съ тобою чмъ бываетъ занятъ онъ"…Эти стихи относились къ одной прелестной жительниц Женевы, и было бы гораздо легче сказать, чмъ Буфлерсъ былъ занятъ съ нею, нежели сказать, что могло быть общаго у него съ St.-Martin.
А между тмъ оказывается, что съ St.-Martin онъ оплакивалъ участь негровъ.
Буфлерсъ только что прибылъ изъ Сенегала и примкнулъ къ обществу негрофиловъ, у которыхъ былъ свой клубъ въ отел Массіакъ.
Тамъ бывалъ часто и нкій chevalier де-Модюи, большой другъ маленькой Стефани де-Вирье, которая постоянно слышала, какъ онъ проповдывалъ о чернокожихъ въ салон m-me де-Роганъ.
Знаютъ-ли, что сталось съ этимъ Модюи?.. Онъ былъ зарзанъ въ Санъ-Доминго своими друзьями-неграми. Такія дружескія отношенія служатъ вчнымъ подтвержденіемъ словъ Фридриха Великаго, сказанныхъ имъ Лафайетту по его возвращеніи изъ Америки:
— Я зналъ одного молодого человка, — сказалъ онъ, — который, возвратясь изъ странъ, гд царили свобода и равенство,
— Нтъ, ваше высочество, — зам;тилъ Лафайеттъ.
— Онъ былъ повшенъ…
Вроятно, и по отношенію къ Вирье Фридрихъ Великій съ своими предсказаніями потерялъ бы также напрасно время, какъ и съ Лафайеттомъ. Чтобы убдить Анри, пришлось бы замнить въ немъ то самоотреченіе, которое идеализировало вс предстоящія жертвы, эгоизмомъ, который бы привязывалъ его ко всмъ выгодамъ прошлаго. Для Анри надежда была все, сожалній не существовало. Его провинціальное воспитаніе познакомило его съ тми страданіями, для которыхъ въ салонахъ, имъ посщаемыхъ, знали только поэтическую теорію.
Въ его состраданіи не было ничего условнаго. Для исцленія дйствительнаго страданія, онъ желалъ дйствительныхъ средствъ и предоставлялъ другимъ состраданіе какъ забаву.
Состраданію изъ пустыхъ, благозвучныхъ фразъ онъ противоставлялъ искренность, доходящую до суровости.
И таковъ онъ былъ во всемъ. Касалось-ли дло филантропіи, политики или искусства, искренность являлась характеристиною всхъ его предпочтеній.
Въ силу той же искренности онъ такъ страстно отстаивалъ то, что ему казалось истиною въ живописи во время споровъ по поводу первыхъ картинъ Давида.
Съ тмъ же увлеченіемъ, съ какимъ онъ относился къ низверженію злоупотребленій старыхъ порядковъ, онъ преслдовалъ и кудлатыхъ амуровъ, которыхъ Ланвре, Ватто, Буше сдлали модными богами будуаровъ и сумасшедшихъ домовъ.
Путемъ возврата къ античности, возврата къ природ, апостоломъ которой Давидъ являлся въ отел де-Роганъ, Анри надялся привести искусство къ его настоящимъ традиціямъ.
Въ мастерской, въ салон, на улиц, везд было все тоже.
Во имя возврата въ природ Давидъ свершалъ переворотъ въ искусств, во имя возврата къ природ нація въ бреду уничтожала на аутодафе все изящное, пріобртенное вками. Воспоминанія, обычаи, традиціи — все уничтожалось по очереди. Съ ними должны были исчезнуть и столько прелестныхъ типовъ — аббаты, канониссы, придворные люди, о которыхъ воспоминаніе изглаживается съ каждымъ днемъ.
Вотъ, напримръ, аббатъ, пользующійся коммендою, Это — дядя Анри, съ которымъ мы уже познакомились въ Пюпетьер. Онъ постоянный гость салона въ улиц Вареннъ. Аббатъ очень малъ ростомъ, до того малъ, что его прозвали "B'eb'e", въ род того, какъ аббатъ Bernis былъ прозванъ "Бабетъ — цвточивца", что не помшало, однако, "Бабет" сдлаться кардиналомъ и посланникомъ. Но Бебе мене честолюбивъ. Добрый человкъ, въ полномъ смысл этого слова, при всякой возможности сдлать доброе дло, онъ сбрасывалъ съ себя свое прозвище, свой маленькій воротникъ облагалъ въ рясу, и возвращался къ своему имени Матіаса. И тогда онъ готовъ былъ исколесить весь Парижъ, не жаля ни своихъ короткихъ ножееъ, ни своихъ доходовъ съ аббатства Saint Jean des Fontanes.
Или вотъ этотъ другой добродтельный дядюшка, аббатъ де-Вирье, котораго m-me де-Севинье называетъ "lе bien bon", у котораго не много своего личнаго дла, и всю-то свою жизнь онъ отдаетъ на служеніе другимъ своимъ родственникамъ: у однихъ онъ менторомъ дтей, у другихъ онъ собесдникъ или повренный по дламъ. Призадумаешься, съ кемъ сравнить теперь этихъ аббатовъ прежнихъ дней, которые были тогда такою же принадлежностью семействъ, или ихъ братьевъ, кавалеровъ Мальтійскаго ордена, или ихъ сестеръ-канониссъ, которыя точно существовали только въ помощь тмъ, на которыхъ лежала отвтственность за семью.