Роман роялиста времен революции :
Шрифт:
Но разв для чувства есть границы?
Если есть объятія любви, которыя разслабляютъ, то есть и такія, которыя заставляютъ страдать. Любовь герцогини къ ея пріемнымъ дтямъ, которымъ она слишкомъ сильно желала счастья, была подчасъ мучительна.
Герцогъ де-Роганъ, который не мене ея желалъ имъ счастія, не имлъ претензіи играть въ немъ такой дятельной роли. Онъ только очень любилъ ихъ и отчасти жаллъ Анри и его жену, зная слишкомъ широкіе взмахи крыльевъ герцогини.
Сдовласый герцогъ олицетворялъ собою типъ вчно молодого старика благодаря тому, что относился съ любовью къ окружающимъ.
Благодарность разв не есть чувство благодтелей? А когда явились на свтъ дти, не было конца признательности герцога. Ихъ радостные крики, ихъ ласки, воскресили для него ласки другихъ дтей, вмст въ одинъ годъ, уже далекій, похищенныхъ смертью.
Но не даромъ говорятъ, что въ этой грустной школ, которая называется человческою жизнью, нтъ праздниковъ!
Въ первый же годъ своего рожденія первенецъ молодыхъ супруговъ заболлъ и умеръ.
Во что бы то ни стало надо было оторвать несчастную мать отъ горя, въ которомъ каждый считалъ себя въ прав ее утшать.
Анри хотлось увеэти жену въ Пюпетьеръ, котораго она еще не знала. Тамъ ожили бы вс мечты одиночества, столь дорогія нкогда. Но это было бы неблагодарностью. По отношенію къ герцогин ни что не могло бы оправдать подобнаго бгства въ такую минуту.
Къ счастью, въ это время Анри получилъ приказаніе прибыть въ свой полкъ въ Шалонъ. Его солдаты были назначены на саперныя работы въ Бургонь. Везти жену съ собой въ гарнизонъ значило въ то время нарушить не только вс предразсудки моды, но просто законы приличія.
Тмъ не мене Анри рискнулъ, и прекрасно сдлалъ. Сколько было прелести въ этомъ ихъ первомъ t^ete-`a-t^ete трехлтней супружеской жизни! Наконецъ-то они принадлежали другъ другу въ этомъ отдаленномъ гарнизон.
Они оба узнали, что не вдаютъ своей собственной исторіи. Они старались уразуметь, какъ случилось, что ихъ души слились въ одну вру, въ одну любовь. Эта любовь, которая дала имъ ребенка, котораго они утратили, — эта вра, благодаря которой они представляли его себ среди ангеловъ, ихъ постоянно отвлекала то впередъ, то назадъ отъ настоящаго. О, за будущее они были спокойны! Но въ прошломъ между ихъ родственниками, казалось, было что-то такое, что отнимало надежду на возможность и ихъ общаго счастья.
"О Богъ моихъ праотцевъ, Ты, Который благословилъ ихъ въ ихъ детяхъ, простри и на насъ Твою милосердую десницу", — молилъ Анри. Этотъ чудесный отрывокъ былъ найденъ въ его молитвенник…- "Праотцы мои ходатайствуютъ предъ Тобою за меня, но внемли также молитвамъ предковъ Елизаветы, которую Ты мн даровалъ въ жены. Разв она не награда за ихъ добродтель. Если они не вдали истины, не сочти имъ въ преступленіе ихъ невдніе. Какъ Ты соединилъ насъ съ Елизаветою въ любви твоей, соедини и родителей нашихъ по Твоей великой милости…". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но хотя миръ и общанъ людямъ уже боле 1800 лтъ, тмъ не мене его еще нтъ на земл для людей доброй воли, чистаго сердца.
Въ то время, какъ Анри обращался съ мольбою къ небу, въ то время, какъ онъ думалъ, что нашелъ наконецъ счастье, онъ
Это значило свалиться съ неба прямо въ хаосъ міра, близкаго въ крушенью.
Для Вирье разочарованіе превратилось въ силу. Оно сдлало изъ него разомъ героя и мученика.
Можно по истин сказать, что онъ оставилъ по себ кровавый слдъ отъ Вильгельмсбада до самой бреши Ліона. Ни одно собраніе масоновъ, ни прежде, ни посл не можетъ сравниться по своему значенію съ конгрессомъ, собраннымъ Вейсгауптомъ въ 1782 году. Это былъ тотъ валъ, который долженъ былъ потопить старый свтъ. Подготовлялось разрушеніе, а не благоденствіе. Анри было сообщено объ этомъ. Подъ химерою человколюбія ему предсталъ въ Вильгельмсбад заговоръ противорелигіозный, противомонархическій…. Исторіи этого ужаснаго конгресса не существуетъ.
Вирье, въ силу данной имъ клятвы, не сохранилъ о немъ ничего въ своихъ замткахъ, что могло бы служить матеріаломъ для нея. Но съ тхъ поръ онъ не могъ слышать безъ ужаса о масонств.
Когда онъ вернулся въ Парижъ, нкто, кто поздне вмст съ нимъ такъ глубоко былъ преданъ королевской семь и кто въ то время не имлъ ни малйшаго предчувствія о томъ, что ему предстояло, баронъ де-Гилье спросилъ его, смясь, какія такія трагическія тайны онъ вывезъ изъ Вильгельмсбада?
— Я не открою вамъ ихъ, — отвтилъ Анри такимъ грустнымъ тономъ, что де-Гилье совсмъ отороплъ:- одно скажу вамъ, что все это иначе важно, чмъ вы предполагаете. Заговоръ, который тамъ ведется, такъ хорошо обставленъ, что монархіи и церкви невозможно спастить отъ него.
Знаменитое дло объ ожерель Маріи-Антуанетты въ скоромъ времени подтвердило это. Эта постыдная комедія была поднятіемъ занавса передъ трагедіею. Скандалъ, предсказанный Анри, коснулся и церкви, и монархіи.
Вся постановка этой комедіи извстна. Въ день Успенья, въ 1785 году, кардиналъ де-Роганъ, главный исповдникъ Франціи, былъ схваченъ при вход въ капеллу въ Версали и заключенъ въ Бастилію; ему даже не дали времени снять архіерейскаго облаченія…
Это событіе произвело потрясающее впечатлніе въ отеле де-Роганъ. Уже давно не существовало близкихъ отношеній между нимъ и домомъ главнаго исповдника. Но въ благородныхъ французскихъ семьяхъ немилость сближала. По отношенію въ двору и горожанамъ, которые нахлынули къ нимъ, герцогъ и герцогиня де-Роганъ были непроницаемы. Тмъ не мене было легко замтить, что за ихъ видимымъ спокойствіемъ скрывалась тревога, хотя разгадка ея оставалась имъ еще неизвстной. Одинъ Анри зналъ о ней въ отел улицы де-Вареннъ.
Съ прізда Каліостро въ Парижъ, онъ былъ въ страх, что насталъ часъ, когда ршенія, принятыя въ Вильгельмсбад, превратятся въ ужасающую дйствительность.
Каліостро для Анри былъ старымъ знакомымъ. Ложа, въ которой онъ принадлежалъ, въ Ліон, была первою во Франціи ложею шарлатанства, творящаго чудеса.
Въ Ліон Каліостро, вывезшій изъ Варшавы на 25 тысячъ дукатовъ драгоцнныхъ камней, ввелъ египетскіе обряды и ложу торжествующей мудрости.
Самые солидные изъ ліонскихъ братьевъ поддались вызыванію духовъ и разсказамъ "великаго копта"…