Роман… С Ольгой
Шрифт:
— Привет! — подруга быстро смахивает блестящую слезу. — Круто, Лёлик. Глаз не оторвать. Строго, но со вкусом.
— Привет, — еле слышно отвечаю. — Спасибо, что пришла.
— Не могла пропустить такое событие, — перед носом вертит пригласительным конвертом. — Однако, если позволишь сказать, то мне, например, очень жаль, что от праздничного платья невеста отказалась наотрез. Это глупо! Одно-единственное замечание, а так всё очень даже великолепно. Кольца есть? — прыгает, тасуя как попало все слова, бездумно рыская по разбегающимся мыслям.
— Спасибо. Но ты чем-то недовольна? Вернее, только этим? Да, конечно. Всё,
— Кафе?
— Ресторан «У Альфредо», — спокойно исправляю. — Ты ведь останешься?
— А-а-а! — это, что ли, удручение? — Останусь-останусь, я для этого и приехала. Колечко-то хоть с камнем?
Вообще-то без, но должна ли я об этом говорить со Стефой?
— Обручальное, — поэтому спокойно отвечаю.
— Понятно, — рассматривает с интересом содержимое моей однокомнатной «квартиры». — Кто с тобой живёт?
— Сейчас одна. После тебя никто так и не осмелился здесь обосноваться. Видимо, какая-то молва идёт. Но это даже на руку. Живу царицей в собственном «красном уголке».
— Да уж, характер у Лёлика, скажем так, не сахар. Но ты не спорь со мной, пожалуйста. Помни, что я болтливая и глупенькая гостья.
И даже в мыслях не было. Предпочитаю помолчать и дать ей выговориться. Про платье я уже всё поняла, однако, что же будет дальше?
— Подвенечный наряд для нас, девочек, очень важен, подруга.
Собственно говоря, я не возражаю. С некоторых пор, я перестала что-либо кому-нибудь доказывать, тем более шустрой Стефке. Себе дороже выйдет. Её не переговорить, не переубедить и не затащить в окоп, в котором будет не красиво, зато выгодно, уютно и комфортно.
— Блин, тебе всего лишь восемнадцать лет, Лёлечка. О чём ещё, кроме собственной свадьбы, можно в этой жизни помечтать? О настоящей любви, о женском счастье, что в принципе одно и то же, о надёжном муже, который бы тебя на руках носил, сдувая с носика пылинки, при этом украшая ювелиркой. И не надо заливать мне про стремительную успешную карьеру, про выдающиеся архитектурные проекты, про отличные оценки, про похвалу от старпёров со степенью и педагогическим званием во внутреннем кармане, но вот такенной фигой в мотающейся туда-сюда мошне, и про вялотекущую научную работу тоже не стоит вспоминать, — она мотает головой и ладонью крутит у меня под носом, — про выстраданный бессонными ночами красный диплом и про наполненный устрицами желудок говорить вообще не будем. Там светит гарантированное несварение и неконтролируемый выброс желчи. Спазмы, почти как родовые схватки, по ночам замучают. А тошнота необходима только в одном индивидуальном случае. Ты, видимо, беременна? Иначе, к чему такая спешка?
— Нет. Ты считаешь, что мы торопимся?
Ах, как грубо и весьма бестактно, но я всё-таки креплюсь и не парирую.
— Ну, мало ли. Ничего такого. Дело, как говорят, молодое. Не удержались и-и-и-и…
— И-и-и-и? Второпях, по неумению сделали ребёнка? — смотрю из-под насупленных бровей.
— Не хмурься, а то морщины будут. Вон, — тычет пальцем, — уже заломы появились между бровей, а на лбу параллельные, хоть и идеальные, линии. Улыбнись, подруга. И потом, быстро, долго, какая, в сущности, разница? Кстати, довольно-таки неплохой повод связать себя узами брака. Ромка — папа, а Лёлик — мама. Если будет мальчик, как назовёте? А девочку? Надеюсь, что Стефанией?
— Обойдешься! Прекрати, — громко хрюкнув, прыскаю в кулак, — я не в положении.
— А жаль! Было бы прикольно.
Нет! Я не жду ребёнка, тем более что на всякий случай у меня в кармане валяется бесценный презерватив, любезно предложенный железной матерью Романа.
— Хм! Ну, тебе лучше знать, конечно. Однако и я, между прочим, неплохо осведомлена о повадках своей институтской подруги. Ты успеешь всё! Хваткая и деловая девушка. Лёлька, это конец? Ты ведь покидаешь стан девиц на выданье и переходишь на новый уровень. Будешь играть в премьер-лиге. А ты с ним… Уже? Ой, случайно вырвалось. Не обращай внимания. И всё же, ты с ним была? Вы с Ромкой трахались?
На последнее не обращаю внимания, поэтому спокойно, как бы между прочим, уточняющим вопросом отвечаю:
— Трахались? Это как?
— Ну, — потирает друг о друга выставленные указательные пальцы, — вот так. Сексом занимались? Он был у тебя внутри? Бёдрами галопировал?
— Внутри? — игриво корчу идиотку. — Что означает галопировал?
— Таранил?
— Я не бетонная стена, Стеша, чтобы забираться и брать мою промежность приступом.
— Издеваешься?
Да! Естественно! Но говорю серьезно, не подавая вида, что хочу её ударить. И даже слишком.
— Ты странно выражаешься, подруга. «Внутри», «трахались», «мужские бёдра», какие-то непонятные «галоп» и ещё «таран». У меня складывается впечатление, что мы с тобой листаем книгу будущих командиров, водим пальцами по непонятным абзацам, перепрыгиваем с параграфа на пункты, пропуская многочисленные подпункты с важной информацией. Нам нужен словарь военных терминов?
— Чего?
Я рада, что наконец-таки удалось её обескуражить, поэтому настырно продолжаю:
— Изучаем тактику и разрабатываем стратегию, как уложить в кровать девицу, чтобы тонкий внутренний мир малышки случайно во время близости не расплескать. Затем рисуем на коленке план, как беспрепятственно проникнуть внутрь и подрыгать нижней частью тела с одной лишь целью — достучаться до сердца уже не чистой леди, излиться, а после заверить в искренности глубокого, хоть и низменного чувства.
А Стефа неожиданно переходит на дружелюбный, мягкий шёпот, меняя тон и грубые формулировки:
— Он тебя любил? Занимались с Юрьевым любовью? Мне можно рассказать. Ты же знаешь, я могила!
Она, что, крестится? По-видимому, я начинаю жалеть, что пригласила эту даму на событие. Тяжело вздохнув, приподнимаю брюки. Переступаю с ноги на ногу, зачем-то втягиваю живот, при этом выставляю грудь вперед и по-кошачьи фыркаю.
— Обиделась? Лёль?
Наверное, нет, но подобной глупости от подруги, тем не менее, не ожидала. Когда-то же ей это надоест, и она, а я надеюсь, снова примет нормальное, сосредоточенное на чём-нибудь другом, обличье. Поймает дзен и успокоится, раскинет руки, клювиком сведет маленькие пальцы и помедитирует.
— Нет.
— Обиделась?
— Нет, говорю.
— Он трогал тебя? Сжимал грудь, соски теребил? А там… Там гладил? Интересно-о-о.
— Трогал! — зачем сказала, задрав повыше нос?
— Это приятно?
— Пусть Андрей тебя погладит между ног, тогда из первых рук лично всё узнаешь. Сменим тему, Стеш?
— Считаешь меня нахалкой и…
— Любопытной считаю, а наглости у тебя, как и у всех в наши восемнадцать. Там, — показываю взглядом, где именно, — ничего не изменилось. Скажем так, я не покинула наше сестринство, подруга.