Рождение и смерть похоронной индустрии: от средневековых погостов до цифрового бессмертия
Шрифт:
Серьезные изменения произошли в начале XVIII века. При Петре I начала работу Печальная комиссия, занимавшаяся разработкой траурного церемониала для дворян и монарших особ — в этом Петр подражал Европе. Комиссия разработала правила похорон высших государственных лиц, последовательность действий во время траурной церемонии и утвердила необходимые атрибуты и порядок: кому, где и с чем идти. По необходимости выдавались траурные одеяния. В похоронах самого Петра I принимало участие почти 10 тысяч человек (Логунова 2010: 200–207). Печальная комиссия по своей функции и организации была подобна европейским герольдам, т. к. погребальный церемониал являлся основой для формирования образа публичных похорон в Российской империи вплоть до конца XIX века.
Петр I известен и другим нововведением — правилом захоронения на третий день. Нельзя точно сказать, чем руководствовался император при определении сроков. Существует мнение, что одной из причин был распространенный в то время страх быть погребенным заживо, в состоянии летаргического сна (Сазонов 2001: 50–58). До этого большинство умерших хоронили в течение суток после смерти или складывали тела в убогих домах до наступления теплого времени года. Однако, несмотря на петровский указ, традиция хоронить в ближайшие сутки просуществовала до середины XX века. Петр I выпустил также указ «о
135
Отметим, что первый российский император положил начало системе учета записей актов гражданского состояния (рождений, браков и смертей) — появились метрические книги. Ведением таких реестров занималась церковь, в книгах фиксировались случаи рождения (иногда указывалась дата рождения и дата крещения, иногда — только дата проведения обряда крещения), бракосочетания и смерти (и/или отпевания — такой учет был точнее, так как не учитывал лишь самоубийц и пропавших без вести).
Эти попытки регулирования, конечно, не привели к каким-либо ощутимым изменениям, и погосты оставались в крайне запущенном состоянии. Например, 10 апреля 1746 года по указу Елизаветы Петровны были засыпаны Калининское и Вознесенское кладбища в Санкт-Петербурге, чтобы от них «не исходил смрад мертвых тел» — погосты были переполнены, и многие могильные ямы содержали тысячи трупов. В этом российские кладбища очень походили на европейские. Также Елизаветой Петровной был издан указ от 15 мая 1746 года о запрещении пышных траурных процессий для дворянства: шествия со знаменами, факелами и другими ритуальными атрибутами были нормой для похорон высшей знати, а это приводило, по мнению императрицы, к напрасному расходованию казенных средств. При Елизавете гроб меняет свою форму: теперь в ход идут доски, а не ствол дерева.
Только при Екатерине II в ходе градостроительной реформы были утверждены первые принципы устройства городских кладбищ. Из-за недостатка земли и угрозы заражения было предписано открывать новые погосты только за чертой города. Однако эти требования касались исключительно новых кладбищ и долгое время применялись только в отношении Санкт-Петербурга и Москвы. Так, в Москве открываются первые крупные кладбища за чертой города: Введенское, Калитниковское, Ваганьковское, а также Рогожское и Преображенское кладбища для старообрядцев. Открытие было связано с эпидемией чумы, охватившей российские города в конце XVIII века. Однако по своему устройству эти кладбища оставались теми же церковными погостами, отличавшимися лишь непривычным внегородским местоположением и большими размерами. Несмотря на то что в XVIII веке на центральных некрополях Российской империи появляются мемориальные скульптуры, усыпальницы и памятники, эти зоны не сравнятся с кладбищами-парками, которые в это же время входят в моду в Европе, т. к. новые места погребения не были обеспечены ни обязательной планировкой, ни благоустройством.
Полноценное законодательство, которое регламентировало устройство кладбищ, было принято только спустя столетие — в 1889 году, когда в Европе уже было множество частных кладбищ и открывались крематории. Закон получил название Врачебного устава и касался не только кладбищ. Этот нормативный акт запрещал использовать старые погребения под пашни, установил минимальное расстояние от кладбища до жилья, нормативную глубину могилы и некоторые санитарные нормы. Закон подтвердил запрет на открытие частных кладбищ: устройством мест захоронения ведают религиозные и национальные общины, а все работы по благоустройству ведутся специальными артелями: «Для рытья могил организована артель могильщиков. За рытье могилы каждая третья копейка причитается могильщикам, а остальные две копейки идут в пользу церкви. Посередине кладбища — деревянный навес с надписью: "Артель могильщиков". Под навесом на стенах висит множество ключей от склепов, мавзолеев и могильных решеток; чтобы не перепутать, к каждому ключу привязаны деревянные дощечки с надписью фамилии их владельцев» (Бахтиаров 1994). Во Врачебном уставе, видимо по неким санитарным соображениям, было указано и на необходимость посадки берез на территории кладбищ.
Как правило, кладбища были крайне запущены. За деньгами, которые получала церковь за погребальную деятельность, никто не следил. Часто кладбища были переполнены, могилы хаотично раскиданы по территории, список захороненных людей велся неаккуратно. Если обратиться к визуальным свидетельствам, например, к картинам К. Савицкого («Панихида в 9-й день на кладбище», 1885 г.), Н. Голованова («М. С. Щепкин у могилы Гоголя в Даниловском монастыре», 1852 г.), неизвестного художника («Могила Ф. П. Гааза», начало XX века), то видно, что городские кладбища, несмотря на обилие памятников, совсем не похожи на цветущие европейские парки памяти, и это еще городские некрополи. Типичное же сельское кладбище — это и вовсе могилы-холмики с различными вариациями деревянных крестов-голубцов (см. картины А. Саврасова «Сельское кладбище в лунную ночь» (1887), А. Корзухина «Поминки на деревенском кладбище» (1865), В. Прушковского «Привидение на кладбище» (1892).
Это подтверждается и описаниями сельских захоронений, составленными по велению великого князя Николая Михайловича. К сожалению, работа над «Русским провинциальным некрополем» была прервана Первой мировой войной [136] . Согласно собранным в книге данным, большинство погостов императорской
136
«Русский провинциальный некрополь» — это реестр нескольких тысяч уездных кладбищ, составленный приходскими священниками по просьбе великого князя: они описывали состояние некрополя, цитировали сохранившиеся эпитафии, приводили количество захороненных. Хочу высказать огромную благодарность издательству Дмитрия Буланина за переиздание в 2012 году книги «Материалы к «Русскому провинциальному некрополю» великого князя Николая Михайловича» (СПб.: Дмитрий Буланин, 2012).
137
Материалы к «Русскому провинциальному некрополю» великого князя Николая Михайловича: в 2 т. СПб.: Дмитрий Буланин, 2012. Т. 1 С. 440.
138
Сельское население вообще уделяло мало внимания визуальной культуре. Это справед-ливо не только для русского крестьянства, но и для европейских периферийных регионов.
Таким образом, вплоть до Октябрьской революции большинство кладбищ управлялись церковью или местными религиозными/национальными общинами. Подавляющее большинство некрополей были крайне запущены, и только последние 30 лет перед революцией их содержание стало регламентироваться [139] . Большинство кладбищ не имело генерального плана создания и развития, исключение составляли некоторые некрополи двух столиц, на которых хоронили представителей аристократических семей.
139
Ольга Шипова, например, нашла интересные документы в Госархиве Ульяновской области. Так. в октябре 1914 года Симбирская городская дума «утверждает постановление о распорядках на городском кладбище». Согласно этому документу, на кладбищах «запрещается ходить с собаками, ездить на велосипедах, производить шум. драки и всякого рода непристойности, производить торговлю и нищенствовать» (ГАУО, ф. 84. on. 1. д.1530, л. 6).
Если с кладбищами ситуация была неважной, то что же было с самим похоронным делом?
В погребальной сфере Российская империя испытывала сильное влияние Франции: бюрократы руководствовались Кодексом Наполеона в вопросах похоронного регулирования [140] . Были установлены чины погребения, по которым умершему воздавались те или иные почести согласно сословию, и их исполнение весьма строго соблюдалось, но похороны все еще оставались в ведении церкви, а не государства.
140
В России в 1808 году комиссией под руководством М. М. Сперанского был подготовлен проект гражданского уложения, структура и ряд правил которого обладали значительным сходством с французским кодексом. В 1810-1812 годах состоялось 43 заседания Государственного совета, на которых обсуждался проект, однако из-за опалы Сперанского уложение так и не было принято. В определенной степени Кодекс Наполеона оказал влияние на проект Гражданского уложения Российской империи, разработанный в конце XIX века, а также на Гражданский кодекс РСФСР 1922 года (Захватаев 2012).
Хотя церковь администрировала кладбища и исполняла похоронный церемониал, возможности для похоронного дела все же существовали. Прежде всего это было производство и продажа гробов и похоронных аксессуаров. Первые упоминания о гробовом ремесле в России относятся еще к XVII веку: «… кладут мертвого в гроб. Таковые продаются у них открыто во многих частях города; они срублены из целых деревьев и различной величины», — сообщает один из путешественников, посетивших Московию XVII века. Мы можем заключить, что гробы являлись предметами активной торговли. К сожалению, более подробной информации о том, кто были первые гробовщики и как они зарабатывали, у нас нет. Дэвид Кайзер, опираясь на единичные архивные документы, полагает, что гробы делали плотники, столяры и мебельных дел мастера, как это было и в Европе (Kaiser 1992: 217–258). В повести «Гробовщик», действие которой происходит в первой трети XIX века, Пушкин описал лавку своего героя Адриана Прохорова, в которой кроме гробов есть и другие товары для погребальной торговли: «… в кухне и гостиной поместились изделия хозяина: гробы всех цветов и всякого размера, также шкапы с траурными шляпами, мантиями и факелами. Над воротами возвысилась вывеска, изображающая дородного Амура с опрокинутым факелом в руке, с подписью: "Здесь продаются и обиваются гробы простые и крашеные, также отдаются напрокат и починяются старые"».