Русь. Строительство империи 5

Гросов Виктор

Она вдруг резко подалась вперед, упершись ладонями в грязную солому.

— А если я просто устала от того, что все решают за меня! Устала быть вещью, которую передают из рук в руки! Устала от чужой воли! Я… — она запнулась, голос сорвался от клокочущей внутри ярости. — Я тоже человек, Антон! У меня тоже есть свои желания, свои мысли! Я не хочу больше плясать под чужую дудку! Ни под дудку Сфендослава, ни под дудку византийцев, ни… ни под чью!

Она тяжело дышала, грудь вздымалась под тонкой тканью рубахи. Маска слетела окончательно. Передо

мной сидела не сломленная жертва, а женщина, доведенная до предела, полная обиды и непонятной, темной решимости. Это было уже не притворство. Это было похоже на горькую, злую, но правду.

Я переваривал услышанное. Часть меня хотела отмахнуться — мало ли что она говорит в отчаянии. Но другая часть видела в ее глазах что-то настоящее. Огонь загнанного зверя, который больше не хочет бежать, а готов огрызнуться. Она устала от чужой воли. Эти слова отозвались во мне странным эхом. Я сам попал сюда против своей воли, и только Вежа дала мне шанс не просто выжить, а что-то изменить. А что было у нее?

Она все еще смотрела на меня вызывающе, почти дерзко. Ждала моей реакции.

Передо мной открывалась совсем другая Искра, и это все меняло. Кто она теперь? Союзник? Враг? Или просто еще одна сложная фигура в этой безумной игре, в которой надо сохранить Русь? Вопросов стало только больше.

Она выпрямилась, насколько позволяли прутья решетки, ее силуэт в неверном свете факела обрел неожиданную четкость, даже какую-то хищную грацию. Усталость и обида никуда не делись, но теперь поверх них проступили амбиции. Да, именно это слово вертелось у меня в голове. Амбиции, которые она так долго прятала под маской покорности.

Она провела рукой по волосам, но на этот раз жест был медленным, обдуманным. Словно она приводила себя в порядок не для меня, а для себя самой, собираясь с мыслями, готовясь к следующему шагу. Кривая усмешка тронула ее губы.

— Удивлен, князь? — спросила она уже совсем другим тоном — ровным, чуть насмешливым, с едва уловимой ноткой превосходства. — Думал, перед тобой просто испуганная девчонка, которую можно жалеть или подозревать по настроению? Ошибаешься. Я долго наблюдала. За отцом, за Сфендославом, за всеми, что мнят себя вершителями судеб. Я училась их играм и правилам. И знаешь, что я поняла?

Она чуть наклонила голову, глядя на меня исподлобья.

— Поняла, что сила — это не только мечи и дружина. Сила — это знание. Умение дергать за ниточки. Умение заставить других делать то, что нужно тебе, даже если они этого не осознают. Сила — это когда ты решаешь, а не за тебя решают. И я устала быть той, за кого решают. Я хочу решать сама.

Искра поднялась на ноги. Движение было плавным, уверенным. Она подошла к решетке, так близко, что я мог разглядеть темные крапинки в ее глазах, ощутить тонкий, едва уловимый запах полевых цветов. Грязный плащ не мог скрыть стройности ее фигуры, а спутанные волосы лишь подчеркивали дикую, необузданную красоту. Она намеренно сократила дистанцию. Уверен в этом. Прощупывая мою реакцию?

— Ты ведь тоже

хочешь решать сам, Антон, — прошептала она. — Ты пришел сюда и начал строить свою империю? Свою Русь? Думаешь, я не вижу? Ты ломаешь старые устои, вводишь свои деньги, собираешь земли. Ты борешься за власть. Так чем я хуже? Почему мне нельзя хотеть того же? Просто потому, что я родилась женщиной? Потому что мой отец проиграл, а Сфендослав оказался сильнее?

Она протянула руку и осторожно коснулась холодного металлического прута решетки. Пальцы у нее были тонкие и изящные.

— Я тоже хочу свой кусок этого мира. Свое место под солнцем. И я готова за него бороться любыми способами. Я могу быть полезной, Антон. Я знаю Сфендослава, его слабости. Знаю византийцев — отец многому меня научил. Я умею слушать, умею видеть, умею ждать. И умею действовать, когда приходит время.

Ее голос снова изменился — стал вкрадчивым, почти соблазнительным. Она смотрела на меня прямо, без тени страха или заискивания. Это был уже не крик отчаяния, а деловое предложение. Или ловушка.

Внутри все напряглось. Эта новая Искра — хитрая, расчетливая, амбициозная — была куда опаснее той, которую я знал раньше. Она не жаловалась на судьбу, она заявляла свои права. Она пыталась втереться в доверие, чтобы ударить в спину в удобный момент?

Я смотрел на эту женщину за решеткой, которая только что сбросила все маски и предстала передо мной во всей своей сложной, опасной натуре. И простой ответ здесь не подойдет. Она заставила задуматься. Что делать с ней теперь? Держать в темнице? Так она уже сбежала с одной. Кстати, надо будет разобраться как. А еще она слишком много знает, слишком умна, чтобы просто сидеть здесь. Отпустить? Куда? К Сфендославу? Или дать ей шанс? Поверить ей — хотя бы отчасти?

Мысли путались. Эта откровенность, жажда власти, исходящая от нее, одновременно и отталкивала, и интриговала.

— И чего же ты хочешь взамен? — спросил я максимально нейтрально. — За свою полезность…

Она улыбнулась. Медленно, зная, что поймала мое внимание.

— Для начала — выбраться отсюда, княже. А потом посмотрим. Мир велик, а власти на всех не хватит. Но я свое возьму. Можешь не сомневаться. Вопрос лишь в том, будешь ты мне в этом помогать или мешать.

Ее глаза блеснули в полумраке. Вызов был брошен.

«Будешь ты мне помогать или мешать».

Простой выбор, казалось бы.

В голове сумбур. Еще час назад я видел в ней лишь возможную предательницу, пешку в чужой игре, максимум — источник информации о Сфендославе. А теперь передо мной стояла самостоятельная сила. Хищница, сбросившая овечью шкуру. Ее предложение — союз, основанный на взаимной выгоде и общем стремлении к власти — было соблазнительным. Она действительно могла быть полезна. Знание врагов, умение плести интриги, острый ум — все это ценные качества в моей нынешней войне на несколько фронтов. Да и в принципе, мне не хватало рук. Но у нее был огромный минус — отсутствие доверия к ней.