Русь. Строительство империи 6
Шрифт:
Я посмотрел на них в упор.
— Выбора у вас, по правде говоря, нет. Вы пойдете в Киев.
Реакции почти не было. Никто не возразил, не запротестовал. Они просто молчали, опустив головы. Некоторые женщины снова заплакали, но тихо, беззвучно. Они были сломлены. Согласие читалось в их позах, в их опущенных плечах, в их потухших глазах. Они цеплялись за жизнь, за любую возможность выжить, даже такую — в роли полурабов на восстановлении вражеской столицы.
— Ратибор! — позвал я.
Воевода тут же оказался рядом.
— Слушаю, княже.
— Выдели людей. Собрать
— Будет сделано, княже, — коротко ответил Ратибор и немедля начал отдавать распоряжения сотникам.
Я оглядел своих воевод. Такшонь уже отдавал команды своим галичанам, готовя их к роли конвоиров. Веслава внимательно следила за происходящим.
— Остальные остаются здесь, — объявил я. — Начинаем обустраивать лагерь. Расчистить площадку. Наладить снабжение. Поставить временные укрепления. Это теперь наша земля. Наш форпост. Отсюда мы будем править Древлянской землей.
Я развернул коня и медленно поехал прочь от реки, оставляя позади толпу обреченных и своих воевод, занятых выполнением приказов. Путь вел обратно через руины. Я смотрел на черные остовы домов, на заваленные улицы. Здесь была смерть.
Но здесь же должна была родиться новая жизнь. План выстраивался. Сначала — гарнизон и начало обучения новой армии. Потом — Киев. Его нужно было не просто восстановить, но и укрепить, сделать настоящей столицей. А потом придет время для остальных.
Через пару дней отправлю гонцов в Туров и Владимир. Если примут как подобьется, то начнем дипломатические игры по присоединению и вхождению в Русь, а заодно подождем пока участь Искоростеня дойдет до всех моих недругов.
Работа закипела. Ратибор поминая духов, принялся за дело. Его сотники, получив четкие указания, начали отделять толпу уцелевших древлян от реки, сгоняя их на более-менее ровную площадку, подальше от обрывистого берега. Галичане Такшоня уже выстраивались вокруг, образуя живое кольцо — не столько для устрашения, сколько для порядка и пресечения любых попыток разбежаться, хотя, глядя на этих сломленных людей, трудно было представить, что у кого-то из них хватит духу на побег.
Воины двигались слаженно, без лишней суеты и жестокости. Не было ни криков, ни тычков древками копий. Просто молчаливое, неумолимое исполнение приказа. Древляне подчинялись безропотно. Их вели — они шли. Им приказывали сесть на землю — они садились. Апатия и страх полностью парализовали их волю. Казалось, огонь выжег из них не только дома, но и саму душу.
Я наблюдал за этим процессом со стороны, сидя на коне. Рядом стояли несколько моих телохранителей из новгородской дружины. Нужно было проконтролировать начало, убедиться, что все идет по плану. Отправка такой большой партии «работников» требовала четкой организации. Малейшая ошибка или бунт могли привести к ненужному кровопролитию, а я хотел избежать дальнейших потерь, как среди своих, так и среди этих
Другие отряды под руководством своих десятников и сотников уже расходились по руинам, выполняя мой второй приказ — начинали обустройство лагеря. Где-то уже стучали топоры — рубили уцелевшие, но обгоревшие бревна на дрова или для постройки временных укрытий. Кто-то разбирал завалы, освобождая проходы, кто-то таскал камни для укрепления будущих позиций. Воздух наполнился звуками начинающейся стройки, смешивающимися с запахом гари и тления. На месте мертвого города зарождалась новая жизнь — жизнь военного лагеря, форпоста моей власти.
Мысли снова вернулись к идее новой армии. Здесь, на этой выжженной земле, будет заложен ее фундамент. Не просто дружина, верная лично князю, а нечто большее.
Структура. Дисциплина. Постоянное обучение.
Воины, которые не пашут землю и не торгуют в мирное время, а только готовятся к войне и живут войной. Я представлял себе шеренги пехоты, закованной в железо, способной выдержать любой удар конницы, сметающей врага железной стеной. Арбалетчики, бьющие точно и смертоносно с большого расстояния. Мастера осадного дела, способные взять любую крепость. Это потребует времени, ресурсов, обучения. Но начало будет положено здесь. На костях Искоростеня вырастет сила, которая изменит Русь.
Солнце поднялось выше, становилось жарко. Я спешился, передал поводья одному из дружинников. Нужно было пройтись, осмотреть место для будущего лагеря самому, выбрать площадку для княжеского шатра.
Я как раз обсуждал с подошедшим Ратибором выбор места для основных укреплений — он предлагал использовать остатки старого древлянского вала у реки как основу для новой стены — когда ко мне быстрым, но легким шагом подошла Веслава.
Она подождала, пока Ратибор закончит фразу, и только потом обратилась ко мне, понизив голос:
— Княже, позволь слово сказать. Срочное.
Я кивнул Ратибору, давая понять, что разговор продолжим позже, и отошел с Веславой на несколько шагов в сторону, подальше от ушей воинов, занятых расчисткой территории.
— Что случилось? — спросил я так же тихо. — Новая угроза из леса? Византийцы объявились?
Веслава отрицательно качнула головой.
— Нет, княже. Леса чисты. И византийцев след простыл. Весть другая. Изнутри.
Она приблизилась еще на полшага, ее голос стал почти шепотом, хотя вокруг на десятки метров не было никого, кроме моих самых доверенных людей.
— Мои люди… те, что смешались с толпой древлян у реки… Они слушали. Смотрели. И вот что донесли только что.
Она сделала короткую паузу, словно подбирая слова или оценивая мою реакцию наперед.
— Мы считали, что древлянский князь сгинул в огне. Так вот… похоже, это не так.
Мал. Князь древлян.
— Говори яснее, Веслава, — потребовал я.
— Он жив, княже, — подтвердила она. — И он здесь. Среди них.
Она едва заметно кивнула головой в сторону большой группы древлян, которых уже согнали в одно место и окружили галичане Такшоня.