Русские адмиралы — герои Синопа

Скрицкий Николай В.

Большую часть работ и расхода материалов брал на себя флот. На строящиеся укрепления Южной стороны с кораблей отправляли боеприпасы. Более упорядоченный характер принимали морские батальоны. Моряки принимали меры для защиты парусников от пожаров.

29 сентября Корнилов приказал создать запасные парки (по восемь 24-фунтовых пушек на три бастиона и Малахов курган) из корабельных орудий по назначению Нахимова¹. Постепенно все больше орудий с кораблей перевозили на сооружаемые бастионы, которыми командовали моряки.

Налаживалась и деятельность флота. Так как парусники оказались запертыми в гавани, 2 октября, ожидая бомбардировку, Корнилов приказал расставить их в более безопасные места и поручил это Нахимову^{780 781}.

Главной действующей силой оказались пароходы. 21 сентября, для организации совместных действий паровых судов с армией, Корнилов отдал соответствующий приказ; в конце сентября Нахимов издал инструкцию для пароходов, выходящих на позиции. Речь шла о защите с помощью паровых судов и высланных с них шлюпок подступов к рейду от возможных диверсий с моря⁷⁸².

Корнилов понимал, что захват Севастополя и уничтожение флота — основные цели неприятеля, и писал: «Потеря и того и другого невозвратима для России; даже последующее истребление всей неприятельской армии на развалинах Севастополя не вознаградит... конечное разрушение этого важного порта, всего Черноморского флота не только с кораблями, но и с офицерами и матросами, подготовленными такими долговременными постоянными трудами»⁷⁸³.

В столице долгое время не принимали всерьез вторжение. Только 30 сентября (12 октября) Николай I назначил А.С. Меншикова главнокомандующим военными сухопутными и морскими силами в Крыму; до того адмирал не имел прав руководить всеми отраслями военного ведомства, от которых зависела оборона города и Крыма⁷⁸⁴. Правда, и позднее князь слабо вмешивался в нужды обороны, которая оставалась преимущественно на плечах моряков. Однако все же он добивался постепенной присылки подкреплений и пополнял тающий в боях гарнизон.

Корнилов продолжал совершенствовать оборону. Наименее укрепленный участок на левом фланге обороны, от 3-го бастиона до рейда, разделили на две дистанции; 3-ю возглавил контр-адмирал А.И. Панфилов, 4-ю — контр-адмирал В.И. Истомин. 1 (13) октября Корнилов предписал для сбережения резервов войск строить блиндажи, покрывая их землей. В тот же день он издал расписание, по которому каждую из четырех дистанций должны были снабжать боеприпасами определенные корабли и склады. Чтобы восстановить морскую организацию, нарушенную созданием морских батальонов, вице-адмирал приказал 30 сентября (12 октября) по-прежнему переформировать их в 16 экипажей и вернуть знамена, что подняло дух моряков¹. Морской порядок сохранялся на укреплениях до конца осады.

Вице-адмирал учитывал и особенности сухопутной обороны. Если на корабле в сражении практически некуда было укрыться и весь экипаж оказывался под огнем, на бастионах можно было закопаться в землю. В своих приказах Корнилов предлагал максимально сберегать людей, оставляя днем на батареях только тех, кто необходим. Например, 26 сентября он писал: «При дневной атаке батарейным огнем или при бомбардировании иметь необходимых людей при орудиях, кои по своему положению могут отвечать неприятелю; остальных же всех стараться расставить так или удалить, чтоб неприятельские ядра и бомбы как можно меньше вредили войску»^{785 786}. По его указаниям начали сооружать блиндажи, укрывавшие от неприятельского обстрела⁷⁸⁷.

В приказах и инструкциях Корнилов требовал действовать артиллерией, только когда стрельба будет эффективной. Он указывал: «При дневной атаке штурмованием артиллеристам должно быть внушено, чтобы палили в толпы или колонны по мере досягания ядрами или бомбами и гранатами, и когда неприятель подойдет на картечный выстрел, то картечью, продолжая действие даже и тогда, когда часть неприятеля ворвется; когда же он отобьет от орудий, то не оставляя их, обороняться холодным оружием»⁷⁸⁸. Стрелки должны были с вала отражать нападение противника прицельным

беглым огнем. При прорыве оборонительной линии войскам следовало собираться на улицах, сдерживать наступление неприятеля и наносить контрудары, а стрелкам предстояло действовать, пользуясь как укрытиями ближайшими строениями⁷⁸⁹. В случае преследования отбитого при штурме неприятеля не следовало выходить за линию укреплений, чтобы не мешать действиям артиллеристов⁷⁹⁰.

Севастопольская артиллерия вела обстрел, препятствуя осадным работам. Не ограничиваясь обороной, моряки 23 сентября (5 октября) сделали вылазку от 5-го бастиона на Рудольфову гору, оттеснили противника и сожгли стенку хутора, защищавшую неприятеля от обстрела⁷⁹¹. Неоднократно моряки проводили разведку или набеги на неприятельские позиции, захватывая пленных и трофеи, мешали вести осадные работы.

В приказе от 3 (15) октября Корнилов отметил примеры мужества и храбрости защитников города и ободрял их перед штурмом: «С первого дня обложения Севастополя превосходящим в силах неприятелем войска, предназначенные его защищать, выказывали решительную готовность умереть, но не отдать города... В продолжение короткого времени неутомимою деятельностью всех выросли из земли сильные укрепления, и пушки старых кораблей расставлены на этих грозных твердынях... Войска рвутся сразиться и на каждом шагу выказывают свою удаль... Они по примеру отцов не хотят и знать о числе неприятелей»¹.

Сам вице-адмирал был уверен, что противник силен и готовится упорно. 4 октября он говорил адъютанту А.А. Попову: «Завтра будет жаркий день. Англичане употребят все средства, чтобы произвести полный эффект»^{792 793}.

Нахимов в подготовке обороны принимал также активное участие, но за кипучей деятельностью В.А. Корнилова его активность терялась вплоть до первой бомбардировки Севастополя.

Как и предсказывал Корнилов, 5 октября разразилась первая бомбардировка Севастополя с моря и суши. В 6 часов утра союзники начали обстрел с сухопутных батарей. Несмотря на то что неприятельские снаряды разрушали спешно построенные полевые укрепления, русские моряки открыли огонь из 118 орудий, снаряды которых могли достигать неприятельских батарей. Французские батареи, на которых были взорваны пороховой погреб и зарядный ящик, подбита часть орудий, прекратили огонь к 10.30. Русские укрепления 5-го и 6-го бастионов серьезно пострадали, но одержали победу в артиллерийской дуэли. На английском фронте взрыв порохового погреба нанес большие повреждения 3-му бастиону, страдали и 4-й бастион, и Малахов курган. Однако уцелевшие артиллеристы до вечера продолжали стрельбу⁷⁹⁴.

С рассветом 5 (17) октября 1854 года вслед за началом обстрела Севастополя осадной артиллерией выступил и союзный флот. Чтобы уменьшить цели, верхнюю часть рангоута кораблей сняли; паровые корабли двигались сами, а парусные вели пароходы, пришвартованные к борту, который не подвергался обстрелу. Около полудня союзники развернулись напротив береговых батарей. Суда подходили быстрым ходом, чтобы затруднить пристрелку и стрельбу береговых орудий; они двигались взад и вперед, выбирая удобную позицию⁷⁹⁵.

Из французской эскадры первым ближе всех к берегу занял позицию 90-пушечный корабль «Шарлемань», чтобы действовать в тыл батарее № 10. Против его 45 орудий батарея располагала только четырьмя. Затем встал буксируемый пароходом «Панама» парусный корабль «Марсель»; против его 42 орудий русские не имели ни одного. 120-пушеч-ному кораблю «Монтебелло» с расстояния 1100 метров противостояли семь орудий батареи № 10. Кораблям «Париж» и «Жан Бар» предстояло вести огонь во фланг и тыл Александровской батареи. Всего четырнадцать линейных кораблей французских и два турецких вели огонь по русским укреплениям левого фланга. Против 84 русских орудий французы на одном борту располагали 794¹.