Русские адмиралы — герои Синопа
Шрифт:
14 декабря к Нахимову пришел полковник Сколков с письмом Императора и повелением сказать, что царь жалеет, что еще не был знаком с моряком, но надеется познакомиться ближе, что обрадовало Нахимова. Корнилову же Николай I поручил передать, чтобы тот лично не ходил на пароходах в бой, ибо нужен для более важных дел. Зашедший с поздравлением Меншиков сообщил, что царь пожаловал по 100 рублей серебром тяжелораненым, и поручил распределение этих денег Нахимову1.
20 декабря нижним чинам в казармах и на кораблях раздавали Георгиевские кресты. По приказу Нахимова сами матросы выдвинули самых храбрых и достойных, затем из их числа исключили штрафованных, а среди оставшихся бросили жребий, ибо 250 знаков оказалось недостаточно на всех отличившихся. Перед строем зачитали приказ, список выбранных командой достойных,
Тем временем события стремительно развивались. Нахимов считал неуместной попытку контр-адмирала Н.М. Вукотича выманить из Тра-пезунда стоявшие там два парохода и два фрегата676. Он понимал, что не следует давать лишних поводов объявить Россию агрессором. Знал он также, что события не замедлят, и был прав. Из Парижа стало известно, что командующий французской эскадрой в Константинополе получил инструкцию войти на Черное море только в случае высадки русских войск между Босфором и Варной, и то после совещания с посланником677. Но 21 декабря стало известно, что в Константинополе произошла резня и европейцы перебрались на суда союзной эскадры678. А 25 декабря у Севастополя появился английский пароходофрегат «Retribution». Так как к порту его не допустили, на шлюпке были переданы письма679. Фактически целью визита являлась разведка. А.С. Меншикова этот случай встревожил. Он не разрешил переставить корабли в соответствии с планом Нахимова, но принял,- наконец, некоторые предложенные вицеадмиралом меры. На укрепления Северной стороны направили моряков со стоящих в гавани кораблей, установили бон поперек бухты между фортами 8 и I1. Бон должен был заменить импровизированное заграждение из цепей, связывающих три корабля, стоявшие у входа на рейд; работу эту поручили Нахимову680 681. К концу декабря установили уже пять звеньев бона из старых мачт, шла усиленная постройка укреплений на суше682.
25 декабря выслали в море пароход «Крым», чтобы выяснить, нет ли неприятельских судов за мысом Херсонес; тот возвратился 26-го числа, ничего не обнаружив. Однако весь день 27 декабря у входа на рейд виднелся купеческий бриг, явно оставленный союзниками для наблюдения683.
С 27 декабря на время болезни Нахимова эскадра на рейде стояла под флагом Корнилова. В тот же день стало известно, что 18 кораблей и 13 больших пароходов союзников вступили на Черное море684. 29 декабря Меншиков назначил Нахимова командовать судами для обороны рейда; вице-адмиралу М.Н. Станюковичу поручили защиту Южной стороны, а В.А. Корнилову — оборону гавани685. 2 января 1854 года после выздоровления Нахимов принял командование686. 6 января под наблюдение Нахимова поступили также береговые батареи, укомплектованные моряками и прикрывающие эскадру687.
Состояние флота оказалось неважное. В.А. Корнилов 3 января 1854 года писал брату Александру: «...Наша севастопольская жизнь в настоящее время неотрадна. Флот весь в сборе и даже в Новый год нас порадовало прибытие отряда с восточного берега, где осталось теперь два фрегата и два корвета под командой лихого черногорца адмирала Ву-котича, который даром не отдастся хоть какой силе. Укрепления приводятся в порядок, так что если какой сумасшедший вздумает покуситься разорить наш Черноморский притон, то вряд ли выйдет с барышом, но все-таки как-то неловко находиться в осадном положении, разыгрывая роль генерала Шале не по русскому характеру, а нельзя и думать о другой роли в случае выхода соединенных эскадр. Корабли наши покуда не в полной готовности. Герои Синопа потребовали мачт новых и других важных рангоутных дерев, а старики надорваны усиленным крейсерством в глубокую осень и нуждаются в капитальных исправлениях;
Нахимову пришлось заниматься приведением кораблей в боевое состояние. Только через месяц после предыдущей встречи, 1 февраля, Нахимов смог съехать на берег и встретиться с М.Ф. Рейнеке. Сначала он побывал на обеде в честь дня рождения Корнилова, а вечер просидел с другом. Рейнеке видел Нахимова бодрым, здоровым и довольным жизнью на корабле, несмотря на холод. Павел Степанович радовался, что, наконец, Корнилов, а возможно, и Ментиков убедились в невыгоде тесного расположения кораблей и, вероятно, примут предложение расположить эскадру поперек рейда в две линии, оставив на прежнем месте фрегаты и малые суда. Однако по диспозиции, присланной 16 февраля из столицы, большинство кораблей осталось в тесноте688 689.
Несмотря на зимнюю погоду, 12 января на эскадре проходили артиллерийские учения со стрельбой. На расстоянии 300, 600 и 900 саженей от корабля «Париж» поставили бочки с флагами, по которым стреляли артиллеристы этого корабля и «Двенадцати Апостолов»690.
Состояние кораблей оставляло желать лучшего. Так как срочно увеличить численность пароходов за счет постройки не удалось, приходилось рассчитывать на наличные силы. Севастопольское адмиралтейство работало несколько месяцев круглосуточно, и ко второй половине февраля большинство кораблей привели в порядок691.
Не была исключена и вероятность высадки десанта. 22 января В.А. Корнилов подготовил боевое расписание корабельных команд и морских береговых частей на случай нападения на Севастополь с суши. По расписанию экипажам кораблей «Ростислав» и «Варна», за исключением караула, предстояло собраться на Театральной площади в распоряжении контр-адмирала А.Р. Цебрикова. Экипажу корабля «Императрица Мария» следовало оставаться на нем в готовности к десанту и заведовать всеми гребными судами. К десанту готовился и экипаж корабля «Трех Иерархов». Абордажные партии выслали на транспорты, перегораживавшие гавань, в распоряжение контр-адмирала А.Д. Кузнецова, тогда как люди, посланные в распоряжение контр-адмирала П.М. Юхарина, собирались у арсенала. Контр-адмиралу Н.П. Вульфу следовало охранять провиантские магазины, а капитану 1-го ранга А.А. Ключникову — доки и адмиралтейства692.
17 февраля В.А. Корнилов объявил боевое расписание флота на случай нападения с моря. По его приказу в эскадру для защиты рейда входили восемь линейных кораблей, четыре фрегата, корвет, два брига и пять больших пароходов. Этой эскадре предстояло принять атаку неприятельского флота. Большим пароходам (пароходофрегатам) он поставил задачу топить неприятельские брандеры. Для того чтобы отводить неприятельские брандеры, оставались малые пароходы, гребные и малые суда. Как рачительный хозяин, Корнилов рекомендовал захваченные брандеры тушить и направлять на отмель, чтобы позднее их можно было использовать. В эскадру для защиты гавани включили пять линейных кораблей, фрегат и четыре парохода. Купеческие суда следовало убрать с рейда1.
Этому приказу предшествовало появление у Севастополя 14 и 16 февраля французского и английского пароходов, которые приближались ко входу в бухту, но уходили в море, как только вблизи оказывалась высланная навстречу шлюпка693 694.
Приближение весны делало все более вероятным нападение неприятельского флота. Еще в декабре 1853 года экипажи трех кораблей построили по батарее в глубине Севастопольского рейда (Парижская, Святославская и Двенадцатиапостольская). В марте начали строительство еще двух батарей для обстрела ближних подступов к входу на рейд695.
3 марта Корнилов предписал Нахимову направить по приказу Мен-шикова 1 тысячу матросов для постройки береговых укреплений; матросы должны были оказать помощь при съемке площади в глубине Южной бухты, где предполагали строить временные укрепления для защиты Севастополя696. В порту готовили второй бон с пеньковыми канатами, чтобы установить его от Павловской батареи до батареи № 4. 5 марта Меншиков и Корнилов проводили учения артиллеристов со стрельбой, которые продолжались с 9.00 до 14.00697.