С Корниловским конным
Шрифт:
— Ну и хорошо, — говорит Камянский, прочитав предписание полковника Науменко. — Георгий Иванович! Вам как самому младшему в чине придется сдать 2-ю сотню подъесаулу Елисееву, — говорит он красивому пухленькому хорунжему, возрастом за 30 лет.
— Слушаюсь, — отвечает он, и я вижу, что это ему неприятно. Это был хорунжий Дронов*, старый екатери-нодарец.
К ночи полк отошел к знакомым уже мне скирдам соломы, выставив в охранение одну сотню казаков. Это было 13 сентября 1918 г. В этот день наличный офицерский состав полка на позиции, был
1. Войсковой старшина Камянский — вр. командующий полком.
2. Есаул Шурихин* — командир 1-й сотни.
3. Подъесаул Елисеев — вр. командир 2-й сотни.
4. Подъесаул Черножуков — командир 3-й сотни.
5. Сотник Зеленский* — вр. командир 4-й сотни.
6. Сотник Лебедев* — вр. командир 5-й сотни.
7. Подъесаул Сменов — командир 6-й сотни.
8. Есаул Удовенко* — полковой адъютант.
9. Прапорщик Ишутин* — начальник команды связи.
10. Прапорщик Астахов* — его помощник.
Младшие офицеры:
11. 1-й сотни — прапорщик Шиллинг*. 12. 2-й сотни — хорунжий Дронов. 13. 2-й сотни — прапорщик Ищенко*.
14. 3-й сотни — хорунжий Копчев*. 15. 4-й сотни — прапорщик Бэх*. 16. 5-й сотни — прапорщик Бэх (большой)*. 17. 6-й сотни — поручик Пухальский*. 18. Прапорщик Дзюба* — вр. начальник пулеметной команды.
В станице Усть-Лабинской находился обоз 2-го разряда с заведующим хозяйством полковником Кротовым*. При обозе 1-го разряда в Скобелевском хуторе было около 100 казаков и 8 пулеметов на линейках.
В полку в строю, на фронте, было около 500 казаков. Самая многочисленная была 2-я сотня, имея в строю чуть свыше 90 казаков. За исключением 1-й сотни, состоящей из казаков Новопокровской, Ильинской и Дмитриевской — остальные сотни состояли из казаков черноморских станиц, преимущественно Ейского отдела, через которые проходил полк во 2-м Кубанском походе. По своей психологии полк был чисто черноморским, сотни отлично пели песни. В тылу находилось много раненых офицеров и отпускных, почему почти все должности в строю занимались «временно».
Походно-боевой быт полка
Наш полковой бивак у скирдов соломы, в степи. Сотни, не расседлывая лошадей, стоят под открытым небом. Ни деревца кругом. Стога соломы — единственное наше укрытие от дневной жары. По очереди — одна сотня в охранении на линии кургана Шамшале-тюбе, который переходит из рук в руки — то белым, то красным. На нем полк уже понес большие потери. Это нервирует людей.
Сотенное питание приходит из обоза в походных кухнях. Кормят казаков сытно. У них много мяса, хлеба, овощей, фруктов. Все это идет полубесплатно из богатых станиц от щедрого казачьего населения. Бахчи в полной зрелости своих плодов. Они заброшены хозяевами, так как идут переменные бои, и работать в поле опасно, почему в сотнях много арбузов и дынь. В общем, казаки ни в чем не нуждаются, за исключением боевых патронов, которых у казака 5-10 в патронташе. Вся сила полка — удар холодным оружием, т. е. конной атакой,
Лошади у казаков подморены. Кроме недостатка зернового фуража, ввиду беспрерывных боев и передвижений — они не расседлываются, стоят на солнцепеке, что умаляет их аппетит. Далек водопой, и он бывает случаен. Ежедневно и еженощно в тревоге, почему нет не только что регулярной уборки лошадей, но и самим казакам некогда и негде выкупаться, отчего в полку появились чесоточные люди и лошади. Для свежего глаза заметно было переутомление полка. Старые корниловцы-первопоходники говорили о необходимости отвести полк на непродолжительный отдых, чтобы хоть «помыться казакам». Но это были только мечты утомленных в походах людей.
Господам офицерам из обоза 1-го разряда приходят пароконные линейки — с отличным борщом, курятиной, фруктами казачьих садов. Вначале мне было непонятно, что «этот выезд» принадлежит лично командиру сотни. Старая привычка, что у каждого офицера должен быть свой походный вьюк с одним денщиком, крепко укоренилась за долгую войну. И я не раз спрашивал вахмистра своей сотни: «можно ли мне достать чего-нибудь поесть?» А вахмистр сотни, подхорунжий Харченко*, умный и молодецкий казак, отчетливый по-юнкерски, выслушав мою наивность, вдруг заявляет-докладывает на третий день моего командования сотней:
— Господин подъесаул! Да Вы только прикажите! Все ведь это Ваше — сотенная линейка держится исключительно для командира сотни. Кладите и Ваши сумы туда... чего Вы их таскаете в тороках?
Это меня удивило, но вижу, вахмистр серьезный. Сотню он держит в руках не только что силой одной воинской дисциплины, но больше силой своего личного авторитета во всем. Он их станичник, козарлюга-казак и большой песельник. Со мной он говорит на очень чистом русском языке, а с казаками — только по-черноморски.
— А ну — выходь на писни! — только крикнет он, и все казаки летят к нему.
Все это было для меня странным. Для уточнения — обращаюсь к своему предшественнику, хорунжему Дронову, который теперь у меня младшим офицером в сотне и которого я называю только по имени и отчеству.
— Чья эта линейка, Георгий Иванович? — спрашиваю его.
— Да все это Ваше, Федор Иванович! — смеется он. — В других сотнях не только что у командира сотни, но и у младших офицеров есть свои линейки для личных услуг, — добавляет он. — А Вы чего-то спрашиваете, — смеется он.
— Ну тогда она будет у нас общая для всех офицеров сотни, — фиксирую я.
15 сентября прибывают в полк из отпуска и после ранений — командир 2-й сотни подъесаул Безладнов*, сотник Васильев*, сотник Друшляков* и хорунжий Воропаев*. Здесь произошли некоторые изменения в должностях: войсковой старшина Камянский эвакуируется по болезни и во временное командование полком вступает Безладнов, 1-й сотней — сотник Васильев, сотник Друшляков назначается младшим офицером в 5-ю сотню, а хорунжий Воропаев — в 6-ю.