С Корниловским конным

Елисеев Федор Иванович

Офицерский состав полка как боевой элемент был отличный. Кадровых офицеров было только 5 человек: есаул Удовенко и подъесаулы — Черножуков, Безладнов, Елисеев и Сменов (перечислены по старшинству), остальные были офицеры военного времени. В боевом отношении и в командовании сотнями — они были отличны. Большинство было «первопоходников», но здесь, на фронте — это совершенно не подчеркивалось ими. Обратное явление было «у тыловых». Это был их удел.

1-я конная дивизия и генерал Врангель

Она состояла из пяти первоочередных полков Кубанского войска и Черкесского

конного — всего шесть полков и одной или двух конно-горных батарей (не казачьих). Весь штаб дивизии был не казачий, т. е. в нем не было ни одного казачьего офицера.

Командир 1-й бригады полковник Науменко, ее составляли —

Корниловский полк — подъесаул Безладнов, 1-й Екате-ринодарский полк — полковник Муравьев.

Командир 2-й бригады полковник Топорков*, ее составляли —

1-й Запорожский полк — подъесаул Кравченко*, 1-й Уманский полк — полковник Жарков*.

3-я бригада: 1 -й Линейный полк — полковник Мурзаев* и Черкесский конный полк — ротмистр кавалерии, фамилии не знаю.

В боях строгого разделения побригадно не было. Полки часто действовали разрозненно, но бывали случаи, когда три полка разных бригад действовали под командованием то полковника Науменко, то полковника Топоркова. В командование дивизией недавно вступил генерал-майор Врангель, но об этом в полку мало кто знал, о нем не говорили, и его еще никто не видел.

К моему прибытию в полк дивизия, разрозненными полками, занимала широкий участок фронта вокруг станицы Михайловской Лабинского отдела, имея на правом фланге, на левом берегу реки Лабы — 1-й Линейный и Черкесский конный полки, а на правом берегу — остальные полки. Корниловский полк находился на самом левом фланге дивизии, доходя своими разъездами до железнодорожной линии Курганная — Андрей Дмитриевка. Коп-Хабльская переправа через Лабу была в руках красных, и они имели даже небольшой плацдарм на левом берегу, перед переправой.

Правее 1 -й Конной дивизии, со стороны Майкопа, действовала 1-я Кубанская казачья дивизия генерала Покровского, а левее, по линии железной дороги Кавказская —

Армавир — 3-я пехотная дивизия полковника Дроздовско-го, которая, как мы потом узнали, 13 сентября оставила Армавир, и его заняли красные.

«По данным штаба дивизии, силы находившегося против нас противника исчислялись в 12-15 тысяч человек, главным образом пехоты, при 20-30 орудиях. Конницы было лишь несколько сотен. Противник был богато снабжен огнеприпасами и техническими средствами. При красных войсках имелось несколько бронеавтомобилей, достаточные средства связи. Дрались красные упорно, но общее управление было из рук вон плохо», — пишет генерал Врангель в своих воспоминаниях (Белое Дело. т. 6. стр. 74).

Это признание примем за исходный пункт. 1-я Конная дивизия действовала против Таманской красной армии. По занятии белыми войсками Екатеринодара — эта армия была отрезана от главных красных сил Сорокина. Через Новороссийск, по шоссе, она двинулась на юг берегом Черного моря. Из Туапсе вытеснила грузинские части, повернула на восток и из Майкопа вытеснила дивизию генерала Покровского. Потом, перейдя Лабу, — связалась со своими главными силами и окопалась в районе станицы Михайловской.

Дралась Таманская армия упорно, так как состояла, в своем большинстве, из иногородних Кубанской области района Черноморья, всегда непримиримых врагов казачества

и, по нашему мнению строевых офицеров, действовавших против нее, — управлялась она хорошо. Это показали бои.

17-го сентября перед вечером получено было приказание — «полку быть в конном строю, для представления начальнику дивизии». Временно командующий полком подъесаул Безладнов сообщил нам, командирам сотен, что прибыл новый начальник дивизии генерал Врангель, который приедет посмотреть полк.

К вечеру, почти к заходу солнца, полк выстроился в резервную колонну у тех же скирдов, где имел постоянное охранение участка фронта дивизии. Издали показался маленький автомобиль и шагах в ста от полка — остановился. Из него вышел очень высокий и тонкий офицер в гимнастерке, при шашке и в фуражке. Безладнов, не любивший «тянуться» перед начальством, спокойно скомандовал:

— Корниловский полк — смир-рно! Шашки — вон! Господа оф-фицер-ры! — и ленивым наметом поскакал к нему, держа шашку «под-высь».

В полку не было ни полкового штандарта, ни хора трубачей, почему картина «встречи» была молчалива и совсем не величественна, как было в старых полках. Полк ведь родился на поле брани и был, безусловно, славен только своими подвигами.

Издали не видно было ни лица генерала, ни его погон. Приняв рапорт, Врангель прошел вперед несколько шагов, остановился, взял руку под козырек, и очень громко, внятно, с расстановкой, густым мощным баритоном, видимо, привыкший долго и картинно здороваться с войсками, произнес:

— Здо-ро-во мол-лод-цы кор-рнил-лов-цы!

— Здравия желаем Ваше-е-е...

Мы предупредили свои сотни, что ждем начальника дивизии, генерала. Конечно, все мы ждали, что появится он обязательно в черкеске и наш кубанский генерал, но оказалось иное. К тому же казакам не было видно ни лица, ни погон генерала, так как заходящее солнце слепило им глаза.

В своих воспоминаниях генерал Врангель пишет, что он привык и мог разговаривать с войсками, но в тот день, переговорив с Безладновым и передав ему какой-то пакет, — он сел в свою машину и тронулся назад, не сказав нашему полку ни одного слова. Безладнов же повернул коня и ленивой рысью возвращался к полку. Полк продолжал стоять молча, тоскливо. Общая картина получилась скучная и томительная.

В полной тишине полка вдруг я слышу слова из передней шеренги своей сотни:

— Шо воно такэ? — т. е. кто это таков?

— А чор-рти... — вторит ему кто-то.

Офицером я впервые стою перед строем черноморских казаков, и такая вольность меня и удивила и задела. «Строй есть святое место» — говорит наш воинский устав и вдруг такая вольность! Быстро повернувшсь в седле кругом — повел строго глазами вдоль строя передней шеренги, но... казаки смотрели вперед и лица их были «мертвы»...

Спокойный Безладнов объявил полку, что завтра, с рассветом, назначено общее наступление дивизии. На ночь полк разместился на прежнем месте, все у тех же стогов соломы. Перед ужином, собрав сотню, упрекнул ее, что она, как и все сотни, плохо ответила начальнику дивизии на его приветствие и не сказала слова — «превосходительство».

— Далэко було, и нэ видно було, чи то було прэвосходы-тэльство, чи ни... — кто-то ответил из задних рядов. Открывался новый лик казака.

Прорыв в тыл к красным