С Корниловским конным
Шрифт:
Стояла сухая ясная осенняя погода. Сотни размещены были очень вольготно по квартирам и ни в чем не ощущали недостатка. 5 октября был наш войсковой праздник. Безладнов согласился отпраздновать «как следует». Было решено устроить полковую джигитовку. Начальником наезднической команды был избран всеми сотник Демяник. Казаков наездников набралось человек 30.
Немедленно были построены станки для лозы и укола шашками, препятствия, и тренировка началась. Но этим не удовлетворились: на ежедневные конные занятия выезжали и все офицеры. С ними обязательная сменная езда накоротко, потом — рубка и препятствия. Джигитовать же могли только желающие.
После занятий — легкий чай у командира полка
Молодым прапорщикам и другим офицерам, получившим чины за боевые отличия, очень понравился «офицерский чай», на котором они приобщались к офицерской среде. Среди нас постоянное радушие, остроты, смех. А главное — никто не скучал и никто никого не цукал. И это было важно для каждого человека, а для воина, да еще на жестоком фронте — в особенности.
Генерал Врангель и подъесаул Безладнов
Как-то запросто, пешком и в одиночку, пришел в расположение полка наш начальник дивизии генерал Врангель. Командующий полком подъесаул Безладнов слегка заволновался, как при всяком посещении части высшим начальником. Но Врангель, приняв рапорт «о благополучии в полку», пошел с нами по всем квартирам осмотреть сотни, приказав не тревожить казаков и ничего не говорить об этом, как не вызывать и сотенных командиров. Он хотел посмотреть полк таковым, каковым он есть в обыденной жизни, без официальной натяжки.
Втроем мы заходим во все дворы, входим в сараи, где стоят казачьи лошади, в дома, где живут казаки, и Врангель воочию наблюдает, — как отдыхает полк? Он просит Без-ладнова говорить ему абсолютно обо всех нуждах полка, совершенно не стесняясь ничем, и говорить запросто, не по службе, а просто — «как равный равному».
— Я сделаю свою дивизию самой лучшей из всех или же... уйду! — бросил фразу он. И Безладнов, человек совершенно бесхитростный и очень правдивый, «многое ему наговорил»... да так, что Врангель, от восторга за эту его казачью правду и прямоту, обнял Безладнова за талию и прижал к себе. Но я, как не имеющий права голоса, заметил, что генерал порой прищуривал глаза. Мне тогда казалось, что это он делал «от удивления», как бы спрашивая самого себя — «откуда это появилось такое странное казачье дитя?», или — чтобы скрыть свои мысли, которые возникали у него, слушая Безладнова, и выявили бы его глаза. Последнее оказалось правильным — он им остался недоволен. Об этом укажется дальше.
Генерал Врангель просил уступить «хоть пару пулеметов другим полкам, ввиду изобилия их у корниловцев». Безладнов запротестовал. Врангель его уговаривал. И странное дело: чем генерал мягче говорил, тем Безладнов больше дерзил. А потом, словно для того, чтобы прекратить этот ненужный разговор, Безладнов вдруг резко заявил:
— Я тоже хочу, чтобы наш полк был самым лучшим в дивизии! И мы свои пулеметы нигде не получали, а отбили их в боях... пусть сделают это и другие полки!
Разговор переходил в такую форму, что я ожидал, что Врангель «вот-вот осадит» строптивого нашего командира. Но Врангель только улыбался на это и при расставании
Полк перед генералом Деникиным
В станицу Петропавловскую прибыл командующий Добровольческой армией генерал Деникин. По тревоге — наш полк был вызван на церковную площадь. Для нас все это было исключительно интересно и загадочно. Старые корниловцы давно ждали продолжительного отдыха для полка и отдыха основательного, вплоть до отвода в Ека-теринодар.
— Ну, теперь полк его и получит прямо из уст самого командующего, — говорили все. И сердца усиленно бились... ну, наконец-то!.. И сейчас полк получит долгожданный отпуск.
На широких рысях полк прибыл и выстроился резервной колонной на небольшой церковной площади. С пулеметной командой в полку было до 500 всадников. Заполнив всю площадь, сила эта казалось внушительной. Волновался на своем темно-караковом жеребце с густой гривой даже спокойный Безладнов.
Из-за угла скоро показался пешком генерал среднего роста, со спокойными движениями, немного мрачный и полнеющий, но в полном своем физическом расцвете сил. По тому, что его сопровождал генерал Врангель, — я понял, что это и есть генерал Деникин. Я его вижу впервые. На нем обыкновенный армейский китель защитного цвета, темные шаровары «суженки», вобранные в сапоги, аксельбанты офицера Генерального штаба и пехотного образца шашка через плечо. На голове фуражка защитного цвета. Все на нем было очень просто и скромно.
Безладнов, выкрикнув слова команды военного ритуала, поскакал к нему с рапортом.
— Здорово, храбрые корниловцы! — громко, густым, слегка грустным голосом огласил он ряды строя полка и площади.
— Здравия желаем Ваше прысь!.. — очень громко, дружно и восторженно ответил полк и замер в строю.
Командующий молча обошел ряды полка вплоть до пулеметной команды, все внимательно осматривал и никого ни о чем не расспрашивал. А потом, выйдя вперед и став посередине полка перед его фронтом, начал свою речь, полную похвалы полку за его доблестную работу в долгой боевой службе, полной жертвенности.
— Враг еще не сломлен. Требуется и еще напряжение. Корниловцы должны показать себя, как и раньше, в числе первых. Россия не забудет Ваших кровавых потерь и жертв!
Сердца у всех бились горячо и учащенно, и магическое слово «отдых» — ждали вот сейчас, сейчас... сию минуту, сию секунду...
— За будущую освобожденную Россию, Великую, Единую и Неделимую — УРА! — закончил генерал Деникин. — А теперь — по квартирам. И... отдыхайте, — сказал он Без-ладнову. И об отдыхе — ни слова. И долгожданный отдых наш канул в вечность. Всем стало сразу же грустно... И такой заметный смотр, смотр в зоне военных действий, и самим командующим — он не порадовал ни офицеров, ни казаков. И хотя с песнями, но невеселый полк возвращался на свои квартиры. Многие офицеры ворчали и ругались. Я молчал, так как был «молодой корниловец». И все это было потому, что мы совершенно не знали общую боевую обстановку.
Гости из станицы
Однажды утром стояли мы с Безладновым возле плаца, на котором готовились джигиты к полковому празднику. К нам подошла мажара и остановилась. С нее сошли два пожилых казака-старика и, размяв ноги от продолжительного сидения, подошли к нам. Третий остался с лошадьми.
— Дэ цэ тут йе Корныловськый полк? — спрашивает один из них.
— А зачем Вам? — отвечает Безладнов.
– — Та мы з Нэзамаевкы... прыйихалы подывыц-ця на своих сынив и спытать командира — можэ шо надо полку?.. То станыця приставить (т. е. доставит).