Самый лучший комсомолец. Том третий
Шрифт:
Дед и Министр внутренних дел дышали местными ароматами совершенно спокойно — и не такое нюхали. Так же и я — коровки не чума, можно немного и потерпеть. А вот Олечка почти незаметно морщится и с облегчением косится на свои розовые резиновые сапожки — предусмотрительный я заставил переобуться, сохранив буржуйские туфельки. Оп, доярка Василиса Юрьевна побежала предупреждать администрацию, шмыгнув наружу через дверь в противоположных воротах.
Тем временем остальные сотрудники, побросав все,
— Задний ряд, мужик с усами каштанового цвета и такой же прической-«каре», — шепнул я дяде Герману так, чтобы народ не видел.
Ликвидатор шепнул КГБшнику из Москвы, тот — Судоплатову. Последний — Щелокову.
— Товарищи, Тимур Семенович Юнусов здесь присутствует?
Народ синхронно сделал по шагу назад от падшего товарища.
— До свидания, товарищи! — попрощался со всеми министр, и мы, заковав гражданина Юнусова в наручники, покинули коровник и погрузились в машину.
Приоткрою-ка я окошко.
— Воруешь, падла? — мощно начал процедуру допроса дед Паша.
— Врут, сволочи! — не менее мощно оправдался задержанный.
— Говорит — врут, — разочарованно поделился служебной информацией со Щелоковым Судоплатов.
— Теперь проверять придется, — грустно вздохнул министр и демонстративно уставился в окошко.
— Отвернись, пожалуйста, — попросил Олю дядя Герман, и, когда певица выполнила просьбу, ткнул кулаком «кабельщика» под дых.
— Еще раз проверить? — спросил дед Паша.
— Не надо, — просипел гражданин Юнусов.
— Расскажешь все товарищам милиционерам. Вова, останови, — велел Щелоков.
Водитель остановился, мы передали пассажира машине сопровождения и поехали дальше.
— Давайте товарищу Гусеву вместо «хулиганки» поставим укол-пустышку и скажем, что это особый КГБшный состав. Если после него выпить — умрешь, — предложил я. — Можно поворачиваться, — это немного побледневшей певице.
— Павел Анатольевич, у ваших такое есть? — хохотнув, спросил деда Николай Анисимович.
— Секретная информация, Николай Анисимович, — весело подмигнул тот Оле.
Сработает — будет круто, нет — пофигу.
Добрались до типографии — сюда успели переместить и «книжное» оборудование, поэтому внутри было громко и людно, что позволило нам добраться незамеченными аж до второй трети цеха. После того как сотрудники во главе с японцем собрались, из толпы был вычленен трезвый, но немного «болеющий» алкаш. Он хитрый — начинает «накатывать» ближе к вечеру.
— Пьете, гражданин Гусев? — спросил Щелоков.
— На работе не пью, товарищ министр! — вытянувшись, молодцевато гаркнул тот.
— С особым цинизмом прячет «заначку» во вверенном
— А покажите-ка нам ваше рабочее место, товарищ Юнусов, — после получения инфы скомандовал Николай Анисимович.
В гробовой тишине (исключая грохот станков, которые никто не останавливал) прошли по цеху за заметно нервничающим гражданином.
— Вот тут и работаю! — указал он на служебный стул.
Пара щелоковских подручных быстро обыскала станок и извлекла оттуда фляжку военного образца. Понюхали.
— У вас еще и самогон гонят? — покосился на меня Николай Анисимович.
Я развел руками — гонят, но посадишь одного — вылезет другой. Пускай гонят.
— Герман, — дал отмашку Судоплатов.
Милиционеры усадили алкаша на стул, дядя Герман драматично пощелкал пальцем по вынутому из аптечки шприцу и предложил выбрать:
— Рука или жопа?
— А что это? — судорожно сглотнул вяло пытающийся вырваться товарищ.
— Это чтобы ты больше никогда не пил, — ощерился КГБшник. — Потому что если выпьешь после этого укола — сразу помрешь.
— Я протестую! — Тимур Семенович начал вырываться энергичнее.
— Все равно поставлю, — скучным тоном уведомил его дядя Герман. — Хочешь, чтобы тебе прилюдно портки снимали?
Товарищ Гусев проявил здравомыслие и закатал рукав рабочей робы и получил «лекарство». Потрогав руку, он жалобно посмотрел на высоких гостей:
— С типографии попрут теперь, да?
— Это же международный проект, — напомнил ему Судоплатов. — А ты — страну позоришь! Забираем его.
О сегодняшнем дне в совхозе будут слагать легенды!
После тяжелого рабочего дня ходить в баню — одно удовольствие. Но это когда с разумными температурами, а не с тем пеклом, что устроили пожилые генералы.
— Ну-ка еще поддай! — скомандовал молодому одетый в банную «танкистскую» шапку дед Паша.
Молодой — это я. Взяв ковшик, зачерпнул воды из тазика с запаривающимся пихтовым веником и «поддал». Главное — не вырубиться. Переждав мешающую разговаривать волну жара, одетый в банную «буденовку» Николай Анисимович вспомнил о важном:
— А как там твоего гренадера-героя зовут?
— Афанасий Федорович Сидоров, — напомнил я.
— Зови его сюда! — велел Щелоков.
Не без облегчения выскочив в предбанник с накрытой на столе поляной и плавающими в бассейне наполненными пивом трехлитровками, попросил нашедшегося здесь вооруженного КГБшника привезти героя к нам.
Плюхнулся в бассейн, позволил себе полминуты расслабона и походкой обреченного вернулся в парилку.
— Холода напустил, поддай-ка! — не без ехидства велел Судоплатов.