Сара Фогбрайт в академии иллюзий
Шрифт:
— Как вас зовут? — спросила она. — Сара Фогбрайт? Что же, мисс Фогбрайт, какое настроение у вас сегодня, если выражаться строками Кеттелла?
— Розы на чёрных камнях мостовой, — пробормотала я в отчаянии, поскольку ничего другого так и не выучила.
— Розы под тяжким судьбы колесом! — с воодушевлением продекламировала миссис Гудинг, воздевая руку и напирая на меня пышной грудью. — Ах, но вы ещё так юны, так юны! К чему эта печаль?
Её лицо было слишком близко, и от неё исходил удушающий приторный запах, а её зубы, кажется, были вставными. Я что-то
— Что ж, а как вам пьеса Лифорда? — с улыбкой спросила миссис Гудинг.
— Она великолепна, — обречённо сказала я и тут вспомнила, что говорил Кристиан. — Как жаль, что влюблённые не убежали…
Я вот была не прочь убежать куда угодно, лишь бы подальше отсюда.
— Они не решились пойти против воли родителей, в том и трагедия! — воскликнула миссис Гудинг. — Бедные, бедные Люсьен и Миранда! Ах, как прекрасна была Изабелла Росси в роли Миранды! Печальная, печальная судьба. Кто сегодня помнит Изабеллу Росси?.. М-да. Похвально, мисс Фогбрайт, что вы составили собственное мнение.
Она велела нам садиться и весь урок допрашивала, выпытывая мельчайшие подробности.
— Что символизировал вьюнок на ограде? Мисс Дэкстерфолл!
Кэтрин не знала и лишь растерянно качала головой.
— Мисс Спаркборн?
— Любовь? — предположила Алиса. — Прочную связь?
— Вы огорчаете меня! — воскликнула миссис Гудинг и хлопнула ладонью по столу. — Бетси Пакер!
Светловолосая гномка даже подпрыгнула и, втянув голову в плечи, робко сказала:
— Ну, в монастыре сажали цветы. Значит, они сим… симливизировали то, что у них тамочки был садовник?
Миссис Гудинг закатила глаза и простонала:
— Мисс Фогбрайт, скажите же им!
Ох, нет!
— Э-эм, — сказала я, лихорадочно размышляя, уместно ли сейчас попроситься выйти. — Вьюнок на ограде, он цепкий, он вьётся… Он цветёт…
— Верно! — яростно кивнула миссис Гудинг. — Он цветёт, как любовь Миранды и Люсьена, но обратите внимание: он вянет, когда влюблённые перестают бороться. Он вянет, когда они сдаются. Как стыдно, девушки, что из вас одна лишь мисс Фогбрайт читала и анализировала текст!
Я думала, что умру от стыда прямо там, но это был ещё не конец. Миссис Гудинг продолжила нас гонять, пока все не получили плохие отметки, кроме меня и тихой темноволосой девушки, Евфимии Вайрвуд, но она-то свой высший балл заслужила честно.
— Что ж, до встречи на следующем занятии, и в этот раз подготовьтесь как следует, — напутствовала нас миссис Гудинг, а после добавила персонально для меня, приложив ладонь к груди и смягчив тон: — Пусть розы, прижатые к сердцу, пышно цветут!
Я нервно улыбнулась в ответ, повторив её жест, и с облегчением ушла.
Надо ли говорить, что одногруппницы сочли меня выскочкой? Они посчитали, я как-то успела подлизаться к миссис Гудинг. Моих объяснений, что всё вышло случайно, никто не слушал. Мне показалось, даже Дита и Хильди глядят на меня с недоверием.
Сразу после занятий я поспешила в библиотеку, чтобы сдать
Был приятный солнечный день, тёплый и безветренный. Студентки, болтая и смеясь, шли кто в общежитие, кто в главный корпус. Далеко впереди я видела наших гномок, Матильду и Бетси. Держась за руки, они направлялись к ближайшей станции аркановоза: они жили недалеко и не нуждались в общежитии. Именно потому Хильди и подселили к нам. Других, более подходящих соседок для неё попросту не нашлось.
Я зашла в библиотеку с Кеттеллом наперевес и тут же наткнулась взглядом на Кристиана.
Он сидел за столом напротив входа, на том же месте, где я ждала его два дня назад, и теперь улыбнулся и, поднявшись, едва заметно кивнул, будто звал за собой. Обо всём забыв, я пошла.
Он пришёл, он меня ждал!
Мы шли мимо столов, за которыми юноши и девушки что-то писали, чертили или сидели над раскрытыми книгами. Погружённые в свою работу, они не обращали на нас внимания, лишь порой кто-нибудь шёпотом переговаривался или шуршал страницами.
Кристиан свернул в узкий сумрачный проход меж высоких полок и оглянулся, улыбаясь. От одной этой улыбки я забыла, как дышать. Здесь мы были почти что одни.
— Почему ты тогда не пришёл? — спросила я, волнуясь и стискивая пальцы на томике Кеттелла.
— А ты ждала?
Его лицо было так близко, что я, смутившись, отступила и спиной наткнулась на полку. Ладони Кристиана тут же легли на книги справа и слева от меня, и я оказалась в кольце его рук.
— Попалась, — негромко сказал он. Я ощутила его дыхание на своей щеке, и почти сразу — его мягкие губы на своих губах.
Глава 6. Радости и угрозы
Я была как во сне.
В библиотеке густо пахло книжной пылью, а от Кристиана исходил лёгкий, едва уловимый аромат сандалового дерева. Его рука уже была у меня на талии. Его губы…
Он вынул книгу из моих ослабевших рук и крепче притянул меня к себе. Теперь моя грудь касалась его груди. Я осмелилась положить ладони ему на плечи.
Я уже кое-что знала о поцелуях, слышала от Голди, а ещё читала в одном непристойном романе, который Розали прятала под обложкой «Расчётов координат точек входа и выхода». Она думала, никто не догадается, что это не учебник! Я боялась, что не пойму, куда девать язык, и потом, это казалось мне таким гадким…
Но Кристиан будто знал о моих страхах и не спешил. Склонившись надо мной, он касался моих губ так нежно, и я чувствовала, что он улыбается. Отчего он всё улыбался, уж не смеялся ли над моей неопытностью?
Внезапно он отстранился и подал мне книгу.
— Держите, мисс. Кажется, вы искали именно это?
Я растерянно захлопала глазами, а после заметила, что мы уже не одни. Какая-то девушка брела в нашу сторону, задумчиво разглядывая корешки.
— Да, благодарю, — поддержала я игру Кристиана и взяла из его рук томик Кеттелла. — Вы так любезны.