Сара Фогбрайт в академии иллюзий
Шрифт:
— Мне некогда садиться, — сказала я. — Пожалуйста, дело срочное! М…
«Мистер Харден в беде», хотела сказать я, но струсила. Ведь придётся рассказывать, в чём я замешана, а доброго и понимающего Бернарда здесь нет. Вдруг меня теперь же бросят за решётку, а потом уже станут разбираться?
— Мой отец в большой опасности, ему грозит смерть! — выпалила я. — Умоляю, помогите! Он велел обратиться к вам, если это случится.
Брови комиссара взлетели.
— Вы знаете, где ваш отец? — спросил он.
— Да,
— Ах ты, — перебил меня комиссар. — Значит, он всё же вернулся. Садитесь.
— Но времени нет, его держат в полицейском участке и в любую минуту могут убить, прошу, нам нужно ехать!
— Садитесь, — холодно повторил мистер Твайн, смерив меня тяжёлым взглядом. — Видит Первотворец, я уже сделал для него всё, что мог. Сядьте.
Ничего не понимая, я нерешительно села, сжимая сумку, а комиссар торопливо прошёл за стол и потянулся к коммутатору. Он вставил штепсель в гнездо линии, служащей для связи с Энсвордом, сверился со справочником и поместил шнуры с кристаллами в нужные гнёзда.
Что значит «сделал всё, что мог»?
В камине потрескивали дрова, и тепло приятно обволакивало меня. Кабинет был уютным, коричневым и зелёным — обои со светлыми и тёмными полосами, дубовые панели, массивный стол с коммутатором и обитый бархатом диван у стены. Повсюду лежали деловые журналы и книги — и на полках, и на отдельном столе, ограждённые поручнями. Даже на полу, рядом с корзиной для бумаг, высилась стопка.
Мистер Твайн, постукивая по трубке, напряжённо ждал ответа. Потом сказал:
— Комиссар Твайн, Центральное управление. Я знаю, что у вас наш безопасник. Харден, да. Не смейте ничего делать до моего приезда. Последствия вы представляете.
Он отжал рычажок, переставил штепсель в гнездо линии, служащей для связи с Эрхейвеном, и быстро поместил шнуры в другие гнёзда, а затем набрал ещё и код на диске, в этот раз уже не сверяясь со справочником. Он звонил кому-то в столицу. Кому-то важному, раз был ещё и код. Кому?
Хмурясь, комиссар ждал. Потом справился насчёт лорда Камлингтона.
— У миссис Харден? — переспросил он. — Благодарю. Не нужно, номер я знаю.
И повесил трубку.
— Лорд Камлингтон? — спросила я. — Это ведь тот, кто изобрёл аркановоз? При чём здесь он?
Мистер Твайн поглядел на меня, прижав палец к губам. Он уже переключился на загородную линию Дамплока, опять переставил шнуры и перевёл рычажок в положение звонка.
— Томас Твайн, — представился он. — Мне нужен лорд Камлингтон… Милорд? Это я. Возможно, вам будет интересно узнать, что мисс Харден у меня. Да, в управлении. Жду.
Он отжал рычажок, выдернул штепсель и воззрился на меня.
— Скоро за вами приедут, мисс Харден, и отвезут к матери. Ожидайте.
— Я предпочла бы поехать с вами в Энсворд, — робко сказала я, но он принялся заполнять журнал и сделал вид, что меня не расслышал.
На столе
Рядом лежала стопка газет. Моё внимание привлёк заголовок: «Таинственное исчезновение! Неужели проклятие предков настигло графа Камлингтона?». Я невольно вчиталась: конечно же, всё обман. Граф Камлингтон проиграл на скачках целое состояние и перестал выходить в свет, только и всего, а молва уже вспомнила о самом первом носителе этого титула, который действительно исчез, и его так никогда и не нашли. Какое же это проклятие, если за двести лет пропал только один человек? А нынешний граф, судя по всему, вовсе и не пропал. Эти газетчики всегда хитрят!
Старая газета, ещё летняя. Зачем комиссар её хранил? Я протянула руку, но мистер Твайн, заметив мой интерес, тут же схватил всю стопку и убрал под стол.
— Ничего здесь не трогайте, — строго сказал он и вернулся к работе.
Напольные часы отмеряли мгновения — тик-так, тик-так. Два часа, начало третьего. Тик. Так.
Почему граф Камлингтон? Почему, чтобы Диту забрали и отвезли к матери, комиссар звонил не самой матери, а этому графу?
— Когда вы поедете в Энсворд? — спросила я. — И почему вы ни о чём меня не расспрашиваете? Разве вам не хочется знать, почему мой отец оказался в тюремной камере? Вам всё равно, что его жизни угрожает опасность? Он говорил, что верит вам, как себе!
Комиссар устало поглядел на меня и сказал:
— Хотите совет, мисс Харден? Не прекословьте людям, у которых больше власти, чем у вас. Бернард прекословил, и потому, в общем-то, всё равно, куда ещё его угораздило встрять. Это не самая большая его проблема теперь. А вы не спорьте и не задавайте вопросов. Поймёте, когда за вами приедут.
— Кому он прекословил? Что случилось? — немедленно спросила я, но мистер Твайн уже принялся писать и ответил только, не поднимая глаз:
— Я работаю, мисс Харден.
Тогда я сунула руку в сумку и тихо, как только могла, вырвала лист из блокнота. Затем, отыскав карандаш, написала вслепую, не вынимая руки: «Меня везут в дом Харденов. Я не доверяю Т. Т.»
Раз или два комиссар поднимал взгляд, будто проверял, на месте ли я. Я нервно улыбалась ему.
В половине четвёртого на коммутаторе загорелась зелёная лампочка и зазвенел колокольчик.
— Лорд Камлингтон? — спросил комиссар, подняв трубку. — Проводи их ко мне, Фицхью.
Скоро в дверь постучали. Лопоухий Фицхью, нещадно перетянутый ремнём, заглянул и только набрал воздуха, чтобы доложить, как мистер Твайн поднялся и кивнул: