Сара Фогбрайт в академии иллюзий
Шрифт:
— Что Дита говорила обо мне? Рассказывайте, — велел он.
Я окинула его взглядом. Худое лицо со впалыми щеками, гладко выбритый подбородок, тёмные волосы без седины, под глазами тени — мистер Харден был похож на студента, утомлённого экзаменами, а не на отца семейства. Я не дала бы ему и тридцати.
— Дита сказала, вы встретили другую женщину и ушли из дома, никак с ней не объяснившись. Её очень это задело. Она до сих пор вас не простила.
Я постаралась вложить в свой голос всё, что думаю об этом (а я не думала ничего хорошего).
Он
— Не было никакой другой женщины.
— Не было? Но почему тогда…
— Давайте так, — перебил он. — Я отвечаю на один вопрос, затем вы. Как игра. Я назвал своё имя, ваша очередь.
— Сара Фогбрайт.
— Фогбрайт? Из тех самых Фогбрайтов? Или родственница?
— Вы, должно быть, видели щиты «Фогбрайт и сын», — с достоинством сказала я. — Так вот, сын — это мой папа. Что там с другой женщиной?
Мистер Харден поднялся с корточек и прислонился к стене, сложив руки на груди и вытянув длинные ноги так, что наши ступни почти соприкоснулись. Он чуть наклонился ко мне, и непослушные пряди упали ему на лоб.
— Долгая история. Клянётесь, что никому не расскажете?
— Да покарает меня Первотворец! — выпалила я. — Видите, я не скрестила пальцы. Всё честно.
— Я вынужден вернуться к давним событиям, — сказал он, хмурясь и отводя взгляд. — Представьте себе юношу пятнадцати лет, подающего надежды и в целом неглупого, но кто не наивен в пятнадцать лет? Юноша встретил девушку и решил, что она — любовь всей его жизни. Она не спешила отвечать взаимностью, он ждал, надеялся, и вот ему шестнадцать… Клянётесь, что никому ни слова?
— Ведь я уже поклялась! — с нетерпением сказала я. — Но я и так знаю, что дальше. Дита говорила, что вы были юны, когда она появилась на свет. И что женились по специальному разрешению, и что бросили учёбу…
— Она не всё знает, — сказал мистер Харден и запустил руку в волосы. — Погодите, мне и так непросто. О чём я… Этот осёл влюблён в девушку. Она совершенно не обращает на него внимания, но вдруг при очередной встрече в слезах кидается ему на шею. Она ждёт ребёнка, её обманули, бросили, будет скандал… Я женился на ней и дал её дочери своё имя. Теперь ваша очередь: зачем вы с Дитой поменялись местами?
— Ну уж нет! — запротестовала я. — Вопрос был о женщине, и вы пока не ответили. Так вы ей не родной отец? Вот это да! Дита не знает? Вы поэтому от неё отказались?
— Что за вздор, я не отказывался! Не знает, и я умоляю вас молчать об этом. Однажды… Однажды я сам ей скажу. Я уже решился, а тут вы! Допивайте чай и верните стакан. Зачем вы поменялись?
Я как можно медленнее допила, чтобы потянуть время, но чай всё-таки кончился, и мистер Харден заметил это и отнял стакан. Пришлось отвечать.
— Мы думали, это будет весело. И Дита хотела пройти практику с Персивалем…
Похоже, ему не слишком-то это понравилось. Он хотел узнать у меня больше о Персивале — что-то помимо того, что тот кудрявый, учится на художника
Он вымыл стакан, собрал все детали трости воедино и поставил её в угол, а затем спросил:
— Что случилось, когда вы приехали сюда? Что вас заставляют делать?
Белый чай из Ардузии совершенно не умиротворял. Я опять вспомнила всё, комок подкатил к горлу, и я расплакалась. Мистер Харден протянул было ко мне руки, но тут же опустил.
— Проклятье, — сказал он. — Не плачьте! У вас лицо моей дочери, я не могу на это смотреть, я бы обнял её… Я вас обниму. Не плачьте, идите сюда.
Усевшись рядом, он взял меня за плечи. Это было ужасно неловко, хотя нас разделяло одеяло, в которое я куталась. А ещё я подумала, что мой отец никогда не обнимал меня, если я плакала, а лишь говорил, что я веду себя неподобающе и заставляю его испытывать стыд.
Мне стало так жаль себя, что я заплакала ещё горше.
— Прошу, расскажите мне всё, — велел он. — Я помогу. Рассказывайте, Сара.
И я рассказала. Путаясь и сбиваясь, перескакивая то на день поступления, то на бал Первого Снега, я рассказала ему, сколько всего Дита сделала для меня, а потому, само собой разумеется, и я готова была сделать для неё всё — всё! — и сделала, и я не хотела ничего дурного и собиралась пройти практику честно, чтобы никого не подвести, однако угодила в беду.
— Миссис Тинкер, — пробормотал мистер Харден. — Не слышал этого имени. Так вы не первая, попавшая в её сети, есть и другие?
Я рассказала о Лауре и Шарлотте, но добавила, что не знаю, по своей воле они работают с миссис Тинкер или нет. И ещё некая Каролина предоставила нам помещение. Другие имена мне неизвестны, но, может, Лаура или Шарлотта подскажут.
— Только всё равно ничего не сделать, — всхлипнула я, — ничего! Ведь я теперь мошенница. Безопасники легко установят, что лишь я одна накладывала иллюзию, меня будут судить. Я погубила свою репутацию и своё будущее!
Мистер Харден успокоил меня. Он сказал, я действовала по принуждению, вдобавок меня обманули, а значит, я не должна нести ответственность.
— Миссис Тинкер вас запугивала, — сказал он. — Так всегда и действуют люди, подобные ей. Ничего не бойтесь. Слышите, Сара? Не бойтесь! Утром я пойду в полицейский участок, и мы её возьмём.
— Вдруг в участке не захотят вас слушать? — спросила я. — Вдруг она всех подкупила?
— О, они будут вынуждены послушать, — усмехнулся мистер Харден. — Я не просто какой-то торговый представитель, как она сказала. Я выше местного инспектора. Я безопасник. Если ваша миссис Тинкер давно занимается подобным и не попалась, не исключено, что в здешнем полицейском участке не дают хода делам, но игнорировать меня они не смогут.
— Что? — спросила я удивлённо и отстранилась, чтобы взглянуть на него. — Как безопасник? Врёте! Почему Дита об этом не знала? Так вы сразу поняли, что я её подменила? Вы видите моё настоящее лицо?