Сара Фогбрайт в академии иллюзий

Бронзова Полина

Граф рассмеялся. Чувствовалось, что ему всё ещё неловко и он пытается это скрыть.

— Да, надеюсь, мы скоро увидимся, и в этот раз встреча будет приятной. Нет, что вы, нет-нет! Я не собираюсь перегрызать вам горло… Ах, это вы шутите. Забавно, весьма забавно, хо-хо! До скорой встречи.

Граф повесил трубку и какое-то время сидел в молчании, а потом с размаху ударил кулаком по столу.

— Проклятущая дура! — воскликнул он. — Едва она появляется в моей жизни, всё идёт наперекосяк!

Очевидно, он поднялся и зашагал к выходу.

Мы бросили подслушивать и немедленно заперлись у себя.

Граф направился к нам и застучал в дверь.

— Бернардита! — сурово сказал он. — Как ты объяснишь подушки под окнами? Я только что спускался вниз, и миссис Колин сказала мне…

Тут Виктор позвал его с лестницы. Он объявил, что кто-то пришёл, но я не расслышала, кто, и разобрала только последние слова:

— Вы примете её в кабинете?

— Нет, внизу, — ответил граф.

— Но там не топлено…

— Значит, быстрее уйдёт. С чего она вообще явилась? Мы не виделись столько лет! И, Виктор, я хочу беседовать с ней наедине, это понятно? Ступай, займись чем-нибудь, в ближайшее время ты мне не понадобишься.

Его шаги отзвучали вдали. Мы переглянулись.

— Теперь? — прошептал Сэм.

Мы с Персивалем закивали.

Кабинет, как мы и надеялись, остался незапертым. На пороге мы замерли, прислушиваясь, и Персиваль махнул рукой:

— Идём! Только живо…

Я осталась у двери, время от времени поглядывая наружу. Сэм торопливо осматривал горшок, украшенный выпуклыми узорами в виде прогуливающихся людей, и, наконец заметив то, что искал, поддел ножом даму с зонтиком. Она с лёгким щелчком выступила вперёд. Сэм повернул её, потянул, как за ручку — и часть горшка отъехала в сторону.

— Есть! — радостно зашептал он и тут же добавил: — Проклятье!

— Здесь ещё сейф! — негромко воскликнул Персиваль. — Отчего ты не сказал?

— Так я не видел! Он в один миг распахнул, вытащил бумаги… Что делать-то?

Я подошла к ним и увидела что-то вроде круглой коробки из серого металла с четырьмя вращающимися колёсиками на крышке. На них были выбиты цифры от нуля до девяти. Вероятных комбинаций слишком уж много, все не перебрать!

— Ставлю на то, что это год, — пробормотал Персиваль. — Какой? Что за дата для него важна?

— Может быть, год рождения Диты? — предположила я.

Персиваль усомнился, но попробовал. Код не подошёл.

— Ежели это год, так две цифры мы знаем, — сказал Сэм. — Ещё две подобрать не так сложно. Чего застыл, крути!

Я опять вернулась к двери. Снизу как будто слышались голоса. Тут мой взгляд упал на полку, где за стеклом стоял золотой вагончик аркановоза, памятная награда. На подставке выгравировали дату — день, когда первый аркановоз выехал на городские улицы.

— Может быть, этот год? — воскликнула я.

— Пробуй, Перси, — велел Сэм.

Я была уверена, что всё получится, но цифры не подошли.

— Да как же так? — возмутился Сэм и почесал в затылке. — Знаю! Надо число, месяц и последние цифры года!

Персиваль,

часто дыша, дрожащими пальцами повернул колёсики, и крышка щёлкнула. Вышло!

— Сара, помоги! — позвал он. — Скорее, замени письма!

Я, торопясь, извлекла из конвертов письма и заменила их поддельными. Сэм в это время совал чертежи за шиворот, а Персиваль укладывал на дно коробки лист с их нелепыми рисунками, стараясь выбрать сторону без жирных пятен.

— И не глупи, — раздалось вдруг совсем рядом, в коридоре. — Ты просто отдашь их мне, и я уйду.

Мы так и застыли. Кто-то направлялся сюда! Мы уже не успели бы уйти незамеченными. Нужно было прятаться, но где?

Сэм вырвал конверты у меня из рук, торопливо сунул в коробку и кое-как закрыл её, а потом захлопнул тайник.

— Сюда! — зашипел Персиваль, задёргивая шторы на одном из окон. — Сюда!

Шторы были плотные, бархатные, синие с золотой бахромой и кистями. Персиваль встал за одну, а мы с Сэмом — за другую. Я молилась, чтобы движение ткани не выдало нас.

Едва мы спрятались, кто-то вошёл. Они больше не говорили, и я слышала только, как тяжело дышит один, с чем-то возясь, и как второй прохаживается по кабинету. Ох, только бы они не раздвинули шторы!

— Мы оба с тобой стремились к славе, Лесли, — сказала женщина, останавливаясь, и теперь я узнала голос миссис Тинкер. — Мы были в этом так похожи, готовы на всё… Я всегда считала, что у тебя вышло. Надо же, изобретатель, кто бы мог подумать!

— Отчего бы и нет? Королевскую инженерную академию я окончил с отличием.

— Ах, но ведь мы знаем, что это лишь благодаря деньгам. Однако то, как ты теперь живёшь… Ты не бросил азартные игры и хорошеньких актрис? Здесь повсюду сквозит нищета.

— Не твоё дело, Иза, — хрипло ответил граф Камлингтон. — Я тоже, знаешь ли, могу спросить тебя о вредных привычках. Где та тоненькая девушка, покорившая меня однажды? Ты похожа на старуху. Если бы встретил тебя на улице, прошёл бы мимо и не узнал.

Я услышала слабый щелчок.

— Где письма? Если будешь медлить, я выстрелю, — холодно сказала миссис Тинкер. — Я давала их тебе на хранение вовсе не для того, чтобы ты сам шантажировал комиссара. Единственный раз, когда они мне понадобились за все эти годы, я не смогла с тобой связаться, а сейчас у меня не лучшие времена, и я зла, Лесли, очень зла.

В её голосе зазвенела ярость.

— Чтоб ты знал, в последние дни ты всё время стоишь поперёк дороги. Сперва тебе что-то понадобилось от Хардена, потом ты заявился в госпиталь и торчал у палаты, куда я хотела попасть, но так и не смогла, и из-за тебя эти двое наболтали законникам слишком много…

— Опусти пистолет, Иза! Он может случайно выстрелить. Эти двое — ты что, как-то с ними связана? А с Харденом что?

— Не твоё дело. Говоришь, прошёл бы мимо и не узнал? Ты так и сделал, дважды. За одно это ты заслуживаешь смерти. Письма, Лесли! Не серди меня ещё больше!